— Как будто когда-либо было какое-то сомнение, — фыркнула она.
— Серьезно, — продолжил Макрон, — если ты можешь готовить еду как эта…
— Мне немного помогли, — призналась Петронелла. — Один из ваших людей, Гирций. Он рассказал мне, что раньше он был поваром в доме сенатора.
Глаза Макрона слегка сузились. — Да что ты. И с каких это пор ты обмениваешься советами по стряпне с рядовыми легионерами?
— Тарс не такой уж и большой город. Я столкнулась с ним, когда покупала травы на рынке. Нечасто можно увидеть солдата, покупающего ингредиенты для готовки, так что мы поговорили. Он сказал мне, что в прошлогодней кампании тебе понравилось блюдо, и я попросила его поделиться рецептом.
— В прошлом году? — нахмурился Макрон.
— Блюдо из козлятины, — подсказал Катон. — Ночью произошла драка между одним из наших людей и армянином.
— Я помню… бедный Глабий. Он заслужил лучшую смерть.
— Верно, — печально кивнул Катон.
Наступило короткое молчание, пока они вспоминали человека, которого Катон был вынужден казнить за убийство одного из их союзников.
Петронелла откашлялась и помахала ложкой Луцию. — Я видела это, молодой человек!
Луций вздрогнул, а затем изобразил невинность широко раскрытыми глазами. — А что я сделал?
— Я уже говорила тебе, что не надо кормить этого паршивого зверя за столом. Я видела, как ты подсунул ему последний кусок мяса.
— Я не делал этого!
Она указала на собаку, сидящую на задних лапах рядом с мальчиком. Розовый язык Кассия скользнул по его морде, прежде чем он использовал его, чтобы ткнуть в Луция.
— Он голоден! — воскликнул Луций.
— Он всегда голоден. Он собака. Еда — единственное, о чем он когда-либо думает. — Петронелла сердито вздохнула и покачала головой. — В окружении людей и зверей, не такая уж большая разница. И что же делать бедной женщине? В любом случае, тебе пора спать, мой мальчик. Завтра будет напряженный день, и тебе нужно будет поспать. Более того, мне нужно, чтобы ты спал. Скажи спокойной ночи.
— Но еще рано! — возразил Луций. — А мне уже пять лет. Могу и не спать. Пожалуйста.
— Нет. Но если ты будешь хорошим мальчиком и будешь поступать так, как тебе говорят, я расскажу тебе историю после того, как укрою.
Луций перекинул ноги через скамейку и поспешил к Макрону, обняв его. — Спокойной ночи, дядя Макрон.
— Спи спокойно, солдат! — просиял Макрон, взъерошив мальчику волосы.
Луций вывернулся и подошел к отцу. Катон нежно улыбнулся — уже нельзя было ошибиться в изгибе челюсти, унаследованном его сыном от матери. Сердце Катона заболело от тоски, смешанной с чувством горького предательства. Он наклонился вперед, чтобы поцеловать Луция в макушку. — Иди спать. Будь добр к Петронелле, или я попрошу Макрона нагрузить тебя физическими упражнениями до конца месяца.
Луций радостно рассмеялся, увидев, что с ним обращаются как с одним из солдат своего отца. Он топнул ногами и отсалютовал. — Так точно, господин.
Катон изо всех сил пытался сохранить суровое выражение лица, отвечая на приветствие. — Разойтись!
Когда Петронелла увела мальчика от стола и оба офицера остались одни в саду, Макрон ухмыльнулся. — Он хороший мальчик. И однажды он станет прекрасным человеком, я в этом уверен.
— Я надеюсь, что это так. Было приятно провести с ним этот последний год. Как только Корбулон приведет нас в Парфию, я некоторое время больше не увижу Луция. То же самое касается тебя и Петронеллы. Катон потянулся к кувшину с вином и наполнил их чаши. — Она не сможет этому обрадоваться.
— Она выдержит, — ответил Макрон. — Если бы она так сильно настаивала на этом, я бы уже подал в отставку. Итак, я сказал ей, что это моя последняя кампания. — Он поднял чашу и сделал глоток. — Когда все закончится, я ухожу из армии.
— Я ожидал, что так оно и случится, — сказал Катон. — Мы с ребятами, конечно, будем по тебе скучать.
— Черт побери, они будут. Они будут чертовски довольны, если я наконец слезу с их спин.
— Ах да, ты же сторонник образцовой явки на парад и не упускаешь ни одной детали, это правда. Но они тебя уважают. Я знаю, что это так. А почему бы и нет? В армии не может быть много центурионов с таким послужным списком, как у тебя. Это дает ребятам уверенность следовать в бой за человеком, который, как они знают, первым вступит в битву и последним выйдет из нее.
Макрон пожал плечами. — Вокруг полно хороших центурионов. Ты легко найдешь кого-нибудь, кто заменит меня, парень.
— Я сомневаюсь в этом. Я прослужил достаточно долго, чтобы знать, что такие, как ты, действительно очень редкая порода, мой друг. Поистине, это будет печальный день, когда ты выйдешь в отставку.
Некоторое время они сидели тихо, пока последние лучи света не начали исчезать, а небо над черепицей не приобрело темно-бордовый оттенок. Одна звезда уже сияла над головой. Звуки голосов и грохот телеги на улице разносились в вечернем воздухе.
— Задумывались ли вы о том, что вы с Петронеллой будете делать, когда ты покинешь армию?
Макрон кивнул. — Мы говорили об этом. Я не смогу устроиться фермером на каком-нибудь участке болота, который мне выделит какой-нибудь клерк во дворце. Взамен возьму деньги. И тогда мы поедем в Британию.
— Я думал, что ты ненавидишь это место.
— Я ненавижу участвовать в тамошних походах, промерзая зимой и промокая до нитки в том, что они зовут летом. А туземцы — отвратительные проходимцы, которым я бы не стал доверять дальше моего плевка. Что до тех сумасшедших ублюдков-друидов… фанатики, большая их часть. Можно подумать, как будто они уже успели оценить преимущества принадлежности к империи.
Катон прищелкнул языком. — Что-то ты не преподносишь мне Британию как прекрасное место, где можно уйти на пенсию и провести остаток жизни со своей невестой.
— О, там достаточно мирно, где нам удалось усмирить местных мужеложцев и заставить их понять, что мы пришли сюда, чтобы остаться. Пока у нас за спиной есть верные племена, такие как атребаты, тринованты и ицены, мы в достаточной безопасности. И в Лондиниуме еще можно неплохо заработать, если мы быстро туда доберемся. Моя мать преуспевает в той гостинице, которую мы купили вместе, так что мы присоединимся к ней в бизнесе и сделаем все возможное. Пока у меня будет возможность потягивать вино и обмениваться историями с проходящими мимо солдатами, я буду достаточно счастлив.
— И ты серьезно так думаешь?
Макрон на мгновение задумался о своих перспективах, а затем осушил свою чашу. — Да. Обожаю армию. Это была моя жизнь. Но человек не может вечно оставаться солдатом. Нет, если он собирается делать эту работу должным образом. Я чувствую, как напрягаются мои конечности, парень. Я не такой быстрый и не такой сильный, как раньше, и с этого момента будет только хуже. Лучше я уйду, прежде чем подведу себя или парней. Я бы предпочел, чтобы меня запомнили таким, какой я сейчас, а не каким-то иссохшим старым горшком, который даже не может угнаться за долбанными новобранцами, отставшими на марше. Итак, одна последняя кампания, и тогда я закончу, и я и жена начнем новую жизнь в Лондиниуме. Предполагая, конечно, что они с моей матерью смогут подружиться.
