У Лонгтри вдоль позвоночника пробежал холодок.
- Кто такой Безликий Старик?
Смеющаяся Луна покачала головой.
- Мой отец больше не будет говорить. Ни один белый не узнает этого. Кровавое Шаманство священно для Братства Черепа. Безликого уже призвали. Он и сейчас среди нас, - произнесла с сияющими глазами женщина, - и с каждым днём всё ближе и ближе.
Лонгтри встревожился.
Его руки похолодели, а к горлу подкатила тошнота.
В её словах была скрытая угроза.
Да, Лонгтри был наполовину белым, и эта половина хотела рассмеяться над всей абсурдностью рассказанного.
Обычная индейская абракадабра и истории о призраках. Бабушкины сказки. Чушь, передающаяся из поколения в поколение.
Вздор, увиденный индейским шаманом во сне, навеянном съеденным пейотом (североамериканский кактус, в мякоти стеблей которого содержится мескалин - психотропное вещество из группы фенилэтиламинов - прим.пер.).
Но вторая половина Лонгтри была от Кроу.
И эта его часть была обеспокоена.
Она понимала, что не стоит насмехаться над шаманством племени.
Всем было известно, что Черноногие практиковали могущественное шаманство.
Чёрт, но ведь это всё брехня, ведь так?!
Лонгтри покинул Бешеного Хвоста, зная, что больше сегодня ничего не добьётся.
Он взобрался на своего чёрного коня и посмотрел на Смеющуюся Луну.
Она смотрел на него, беззвучно шевеля губами, и складывалось это в одну-единственную фразу:
- Береги себя, Джозеф Лонгтри, ведь грядёт Лунный Череп.
Лонгтри выехал из лагеря в темноту ночи и содрогнулся.
-7-
Примерно в десять вечера не пьющий на тот момент Лаутерс решил нанести визит доктору Пэрри.
Анна, домработница Пэрри, открыла дверь и провела Лаутерса через лабиринты операционных и перевязочных к маленькому кабинету в дальнем конце здания.
- Не ждал тебя в столь поздний час, Билл, - произнёс Пэрри.
- Не мог заснуть, - объяснил Лаутерс. - Давно уже не могу заснуть, чёрт бы всё побрал!
«Пока не напьёшься до потери сознания», - хотел произнести Пэрри, но смолчал.
Он сидел за столом, и перед ним стоял латунный микроскоп.
Рядом с микроскопом лежали несколько предметных стёкол, стояли закупоренные бутылочки из тёмного стекла, несколько пузырьков и множество металлических инструментов.
На столике рядом лежал открытый набор для вскрытия, и на войлочной подкладке отсутствовали скальпель и зажим.
И ещё там находилось несколько пучков меха и шерсти.
- Чем занимаешься, док?
Пэрри пригладил усы.
- Небольшое расследование. Знаешь, что это такое? - указал он на кусочки шерсти.
- Клочки меха животного, - ответил Лаутерс, просматривая стоящие на дубовых полках книги, названия большинства из которых он даже не мог произнести.
- Но не любого. У меня есть образцы меха гризли, лисы, койота, волка... Да вообще всех хищников, что обитают в округе! - заметил Пэрри. - Я сравнивал волоски каждого из них с шерстинками нашего таинственного друга.
Лаутерс сел напротив доктора.
- И как результаты?
- Я пришёл к тем же выводам, что и раньше: клочок шерсти не принадлежит ни одному из известных нам видов. Хотя, - понизил Пэрри голос, - он имеет некоторое сходство с человеческим волосом. Но гораздо более грубый по строению.
- И что нам это даёт?
Пэрри кашлянул.
- Ты знаешь, что такое «мутация», шериф?
- Не имею ни малейшего представления.
Пэрри не сводил с Лаутерса взгляд.
Пальцы шерифа дрожали, а лицо его было бледным и отёкшим.
Кончик его носа стал багровым от разорвавшихся под кожей тонких капилляров.
И яркая пальмарная эритема... (симметричное покраснение внутренней поверхности ладоней - т.н. «малые печёночные знаки», возникают при тяжелом поражении печени - прим.пер.).
И постоянное облизывание губ...
Все признаки хронического алкоголика.
- Док? - услышал Пэрри голос Лаутерса.
- Ах да, прости. Старею. Легко отвлекаюсь.
Лаутерс устремил на него холодный взгляд.
- Не сомневаюсь.
- В общем, шериф, мутация - это изменение уже известных видов. Физическое изменение, которое происходит резко или постепенно; либо от факторов окружающей среды, либо наследственных факторов, либо любых других причин, которые науке еще предстоит определить.
- И какое это отношение имеет к нашему делу?
Пэрри улыбнулся.
Доктор знал, что Лаутерс прекрасно понял, куда он клонит.
Но шериф был человеком, которому нужно всё объяснять простым языком, чтобы не было ни единой возможности неверного толкования.
- Я хочу сказать, Билл, что мы имеем дело с новой формой жизни, неизвестным науке животным.
- Мне казалось, мы это уже выяснили.
Пэрри кивнул.
- Выяснили. Но какое животное ходит на двух ногах, подобно человеку?
-8-
Лонгтри вернулся на свою стоянку около полуночи.
Первоначально он собирался провести эту ночь в гостинице в Волчьей Бухте, но пришедшее потепление изменило его планы.
Сегодняшнюю ночь лучше всего будет провести под открытым небом у костра, любуясь звёздами.
Он подъехал к пересохшему речному руслу и привязал к дереву коня.
Лонгтри разжёг костёр и поужинал бобами и солёной свининой, которые хранились у него в вещмешке, и всё это запил кофе.
У него было над чем поразмыслить.
Он вытянулся на походном одеяле у костра, закурил и задумался.
Сначала факты.
Факт первый.
В Волчьей Бухте и её окрестностях произошло семь убийств.
Факт второй.
Все жертвы убиты одним способом: разорваны на части, обезображены и частично съедены, словно диким зверем.
Факт третий.
Все улики указывают на то, что нападавшим был огромный и мощный хищник.
Факт четвёртый.
Почти у всех жертв было с собой оружие. Они стреляли в нападавшего, но либо промахнулись (что маловероятно, учитывая то, что у двоих были дробовики, а из них промахнуться с малого расстояния тяжело), либо их выстрел никак не повлиял на нападавшего.
Факт пятый.
Несмотря на то, что всё говорит о нападении животного, существо атаковало с почти человеческой злобой.
Здесь факты заканчивались.
Лонгтри сделал долгую, глубокую затяжку.
А теперь предположения.
Предположение первое. Нападавший - неизвестный вид животного.
Предположение второе. Нападавший обладает разумом.
Предположение третье. Нападавший, похоже, нацелен на определённую группу людей, но пока неизвестно, как они связаны между собой.
Предположение четвёртое. Преступник связан с местным племенем Черноногих.
Вот так.
Когда с фактами и предположениями разобрались, появилось только больше проблем.
Если это дело рук Черноногих, то каким образом они направляют атаки этого чудовища?
И что насчёт Герберта Бешеного Хвоста, его Братства Черепа и это загадочного Безликого Старика?
Бред сивой кобылы?
Пойдёт ли старый индеец на кучу жестоких убийств, чтобы подтвердить свои легенды и мифы?
Лонгтри понятия об этом не имел.
Его мать была Кроу.
В нём текла кровь индейцев, и в то время, когда он жил в поселении Кроу, пока там всех не вырезали Сиу, он был свидетелем духовной и мистической стороны жизни индейцев.
Но в католической школе он обо всём этом забыл, когда в него начали вбивать христианские законы и заповеди.
И позже, во время жизни с дядей Одиноким Ястребом, мистики было мало.
Одинокий Ястреб был христианином.
Он был человеком практичным и мало верил в сверхъестественное.
Но, несмотря на то, что Лонгтри был плохо знаком со спиритизмом индейцев и их разнообразными сложными мифами и легендами племён, он не отрицал, что в этом мире есть место для тайн.
Для неизвестных, тёмных, древних вещей, которые религия или наука белых никогда не сможет объяснить.
Мир был диким местом.
И хотя не было никого лучше, чем белые, в сборе информации и разбору её на крупицы истины, существовали в этом мире вещи, которые бросали вызов рациональности и научному реализму.
Лонгтри поморщился, понимая, что думает, как суеверный человек.
Но по своей сути, все люди суеверны. Таково их животное начало.
Некоторые люди считали определённые ружья или ножи заговорёнными на удачу.
Конкретное пальто или пара сапог могли принести им удачу или, по крайней мере, сохранить жизнь в этой нелегкой стране.
Во время службы в армии Лонгтри видел многих образованных офицеров, которые надевали в бой только одни конкретные сапоги, или носили в качестве талисмана счастливую монету или фотографию своих детей.
Суеверия встречались всюду.
И сейчас, и двести лет назад, и будут встречаться ещё через двести лет.
Лонгтри озадачил разговор с Бешеным Хвостом об этом Безликом Старике.
Нечто убивало людей и оставляло гигантские отпечатки, похожие на следы какого-то монстра.
Безумие?
Возможно.
Хотелось бы побольше узнать об этом Братстве Черепа и, особенно, о Кровавом Шаманстве.
Судя по переводу Смеющейся Луны, это и был способ, с помощью которого Безликий призван в этот мир, как какой-то дьявол из христианской преисподней.
Но... Господи.
Монстры?
Демоны?
«Ты - законник», - сказал себе Лонгтри.
Действительно.
Законник. Блюститель порядка. Федеральный маршал Соединённых Штатов. Офицер.
Человек фактов, а не иллюзий.
Он не работает с индейскими суевериями и полузабытыми народными преданиями.
И всё же, Лонгтри был напуган.
Он бы никогда этого не признал. Но он боялся.
Это был глубоко коренившийся страх, заставлявший сжиматься всё внутри, и Лонгтри ничего не мог с ним поделать.
После всего, что он делал, после всех опасностей, с которыми он сталкивался, напугало его именно это.
Он боялся, как никогда в жизни.
«Береги себя, ведь грядёт Лунный Череп».
Эти слова лишали его духа.
Дьяволы. Монстры. Первобытные звери.
Вот названия для подобных вещей; для зверей, что бродили по одинокой деревне.
Лонгтри много прочёл за свою жизнь и знал кое-что из фольклора.
Знал, что даже в европейской литературе есть свои страшилища - постоянные герои примитивных и мрачных ужасов.
Богарты, огры и другие пожиратели плоти.
Существа с когтями и зубами, живущие в темных лесах.
«Всё, хватит, - подумал Лонгтри. - Хватит!»
И вдруг со стороны залитой лунным светом деревни он услышал вой.
Низкий, отвратительный, жуткий звук, гармонично вплетающийся в такие же мрачные мысли Лонгтри.
Маршал прикусил нижнюю губу. Его мысли вдруг заполнили видения из ночных кошмаров; жуткие вещи, тенями проносящиеся среди захоронений и кладбищ.
Невероятный кошмар с красными глазами, длинными когтями и острыми зубами ждал заблудившихся путников на замёрзших, забытых тропах...
Лонгтри тряхнул головой, пытаясь избавиться от видения.
Монстру из мифов индейцев даровали жизнь, и сейчас он охотится за врагами племени.
Безумие.
Ночь стихла. Даже конь Лонгтри, казалось, перестал дышать.
Полуночный мир накрыла покрывалом неестественная, жуткая тишина и неподвижность.
В которой снова зазвучал зловещий вой.
-9-
Шериф Лаутерс возвращался в офис, когда услышал крики.
В ящике шкафа в офисе его ждали полбутылки ржаного виски, и мысль об этом согревала его. Всё, что шерифу сейчас было надо, это спокойный сон.
Он не обращал внимания на затеявших драку у салунов и игорных домов шахтёров.
Он не обращал внимания на непристойное поведение нескольких фермеров возле соседнего здания.
Он видел лишь бутылку и сладкую свободу, которую она предлагала.
И тогда он услышал крики.
Лаутерс остановился как вкопанный.
Он слышал, как кричит человек, раненый выстрелом или лезвием ножа, или даже оскальпированный.
Но этот крик был не похож ни на что другое.
Это был леденящий кровь вопль, от которого вдоль позвоночника бежал холод.
И который вызывал чувство отвращения.
Крик повторился. На этот раз слабее.
Он доносился со стороны лавки кузнеца.
Несколько человек уже бежали в том направлении с вытянутыми из-за пояса пистолетами.
Лаутерс понёсся вперёд, как молодой, распихивая локтями и мужчин, и женщин.
Сейчас не время для любезностей.
Когда он обогнул лавку и вбежал в узкую улочку позади здания, люди уже брезгливо отворачивались и отходили в сторону.
Райкерс, кузнец, держал в руке фонарь, и то, что он высвечивал, было ужасно.
Лаутерс знал, что это был Дьюи Мейхью.
Он каким-то образом понимал это в глубине души.
Мейхью лежал на утрамбованном снегу, и во всех направлениях от него была разлита и разбрызгана кровь.
Он подгибал ноги к животу, пытаясь руками запихнуть внутренности обратно через рваную рану на животе.
Плоть Мейхью была рассечена, по меньшей мере, в полудюжине мест, и из каждой раны текла кровь.
Левая сторона его лица была содрана до мышц.
Ноги были сломаны и вывернуты под странными углами, а кости торчали через дыры в штанах.
Шея с левой стороны тоже была разорвана, и там отсутствовал огромный кусок плоти.
Кровь шла из носа, ушей, рта... Слишком много мест, чтобы все сосчитать.
Но он пока не был мёртв.
И даже пытался говорить.
Лаутерс упал на колени рядом с ним, стараясь расслышать то, что говорил Мейхью.
Кровь булькала в его горле, губы дрожали, а единственный оставшийся глаз незряче уставился перед собой.
- Что? - тихо произнёс Лаутерс. - Скажи мне.
Мейхью пытался выговорить.
Лаутерс поднёс ухо к разорванным, окровавленным губам мужчины.
- Эти глаза..., - бормотал Мейхью. - Эти красные глаза...
Его тело задёргалось и затихло.
- Проклятье, - пробормотал Лаутерс, поднимаясь на ноги. - Этот человек мёртв. Так что расходитесь. Все. Сейчас же.
Зеваки медленно покинули место происшествия, оставив там только Лаутерса и Райкерса.
Лаутерс подошел к мужчине, который, несмотря на своё мощное телосложение, дрожал как осиновый лист, а с обычно багрового лица отлила вся кровь.
- Ты его нашёл? - спросил шериф.
- Ага, - медленно ответил Райкерс. - Я... Я услышал крик... Зажёг фонарь и вышел на улицу... Господи, о Господи...
Лаутерс повернул его спиной к телу.
- Что ты видел?
- Что-то... Что-то бежало... Не знаю...
- Чёрт, парень, соберись и подумай, - скомандовал Лаутерс. - Это важно.
Райкерс тяжело сглотнул.
- Всё произошло так быстро... Я не уверен...
- В чём? Расскажи мне! - тряхнул он кузнеца за плечи.
Райкерс вырвался из хватки, лицо страдальчески исказилось.
- Фигура... тень... гигантская. Господи, да я не знаю! Что-то очень быстро бросилось по переулку.
- Как оно выглядело?
Глаза Райкерса остекленели.
- Как дьявол.
-10-
Тело привезли на фермерской повозке в похоронное бюро Вайноны.
Вайнона была, как всегда, мертвенно бледна, но, несмотря на поздний час, была рада новому клиенту.
«У меня всегда найдётся место для еще одного», - любила она повторять.
- Что-то мы стали часто видеться, шериф, - произнесла она. - Не думала, что так будет, пока...
- Заткнись, Вайнона, - огрызнулся Лаутерс.
- Ах, да... - произнесла владелица похоронного бюро, стягивая с останков Дьюи Мейхью брезент. - Жизнь продолжается. К сожалению.
Чёрный юмор уже вошёл у неё в привычку. Вайнона улыбнулась собственной шутке и провела быстрый осмотр.
- И во что же ты вляпался? - спросила она, глядя на безжизненной лицо. - Не переживай, я приведу тебя в порядок.
- Меня от тебя в дрожь бросает, Вайнона.
Женщина вскинула брови.
- То, что они мертвы, не значит, что они перестали быть людьми, шериф. Уверена, что они по-своему наслаждаются моей болтовнёй. Люди обращались с ними, как с кусками мяса, а я отношусь к ним, как к людям. Я отношусь к ним с тем же достоинством, что и к живым. А вам бы этого не хотелось?
- Просто покончи со всем и побыстрее, чёртова упырица.
На этот раз Вайнона осмотрела труп тщательнее. Проверила каждую рану и каждую ссадину. И пожала плечами.
- Я не могу сказать вам ничего нового, шериф, чего бы вы ещё не знали.
- То есть?
- Этот мужчина умер от большой кровопотери. Похоже, на него напало какое-то животное.
Кто-то вошёл в комнату, и Вайнона перевела взгляд.
Уголки её губ слегка дёрнулись в улыбке.
- Преподобный Клауссен, - произнесла она, ожидая неприятностей и предвкушая их.
- Во плоти, - ответил Клауссен.
Лаутерс потёр глаза и взглянул на преподобного с отвращением.
- Добрый вечер, преподобный.
- Ну какой же он добрый, шериф! - воскликнул Клауссен, сжимая в руках распятие и молитвенник. - Это вечер убийств и хаоса. Люди не могут выйти на улицы этим вечером, опасаясь за собственные жизни и...
- Как скажете, преподобный.
Вайнона по-прежнему улыбалась, наслаждаясь этой перепалкой.
Она аккуратно срезала с тела остатки одежды.
Клауссен прижал молитвенник к сердцу.
- Отче наш! - произнёс он. - Зло среди нас. Свирепое дьявольское чудовище. Дай нам наказ! Мы молим тебя об избавлении от...
- Закройте на хрен свой рот, - сорвался Лаутерс.
Клауссен взглянул на шерифа так, словно тот его ударил.
- Да вы, сэр, еретик!
- Нет, я просто смертельно устал и не хочу сейчас слушать всю эту чушь про господа.
- Да как вы смеете?!
Вайнона перестала разрезать ткань.
- Вайнона, ты знаешь, где меня найти, если буду нужен, - произнёс Лаутерс, поднимаясь со стула. - Лучше я уберусь отсюда, пока моими стараниями наш дорогой преподобный отец не стал ещё одним вашим клиентом.
- Вы будете в тюрьме? - уточнила Вайнона.
- Скорее уж, в ближайшей таверне, - вклинился Клауссен.
Лаутерс стиснул зубы.
- Заткни свою грёбаную пасть.
- Ваши слова, сэр, снова не достигнут моих ушей. Господь защитит меня от жестокого и недалёкого человека.
Но шериф уже скрылся за дверью.
Уж каким-каким, а недалёким Лаутерс не был.
-11-
Взошла луна.
Жирный жёлтый круг, освещавший Волчью Бухту тусклым, мрачным светом, отражавшимся от снега, льда и промёрзшей земли.
Вайнона Спенс смотрела на город из окон своей квартиры, расположенной над похоронным бюро.
Она размышляла над тем, что рассказал ей Джо Лонгтри.
Неужели такое возможно?
Чудовище с человеческим разумом?
Невероятно.
Вайнона отвернулась от окна.
На подоконнике горели расставленные свечи.
Они горели неестественным оранжевым светом и отбрасывали на стены тени.
Когда Вайнона двигалась, тени танцевали, кружились и крались за ней.
У неё была припасена бутылочка виски. Хорошего виски, ввезённого из Ирландии и купленного в Батон-Руж.
Даже этикетка была на гаэльском языке.
Не дешёвое пойло, отдающее забродившей ослиной мочой, которое обычно подавали в Волчьей Бухте.
Такие помои подходили только фермерам и шахтёрам, которые хотели лишь напиться, подраться и потрахаться, но не удовлетворяли искушенных гурманов.
Любовь к хорошему виски, как и похоронное дело, Вайнона получила в наследство от отца.
Мёртвые её не пугали: они были старыми друзьями и приятелями по детским играм.
Она росла рядом с их серыми лицами и пустыми, незрячими глазами.
Вайнона провела много-много часов с отцом, пока он шил и клеил тела, приводя их в приличный вид, над которым можно поплакать на похоронах. А в городке вроде Волчьей Бухты всегда было множество трупов.
Поножовщина. Перестрелки. Драки. Периодические повешения.
А ещё здесь были шахты и постоянные ссоры между фермерами-конкурентами.
И это даже если не учитывать смерть от естественных причин.
Да, в конце концов, все дороги ведут в морг.
Те, кто отвергал Вайнону при жизни, попадали к ней после смерти.
Это радовало Вайнону.
Когда она была молода, впервые влюбилась и почувствовала влечение к противоположному полу, парни сторонились её.
Она никогда не была, так сказать, физически привлекательной, и скорее напоминала скелет, чем соблазнительную девушку.
Вайнона от природы была худой и костлявой.
Её кожа была холодной на ощупь.
И она была дочерью гробовщика.
Конечно, парни не уставали ей об этом напоминать. Как и девушки.
Да если бы Вайнона была прокажённой, у неё и то было бы больше друзей!
Она не общалась с парнями и девушками, а незадолго до её десятого дня рождения умерла мать Вайноны. Девочка помнила, как отец скрупулёзно готовил её маму для погребения. Вайнона всё глубже и глубже уходила в себя, и к шестнадцати годам она почти превратилась в отшельницу, проводящую любую свободную минуту с отцом, помогая ему с работой.
Мертвецы стали ей друзьями.
Она придумывала тайные взаимоотношения с каждым из них, давала им имена.
Вайнона пела им песни, играла с ними в игры, рассказывала истории и делилась секретами.
И ей всегда было грустно, когда приходилось с ними прощаться.
И в тёмных уголках её мозга укоренилось дурное семя: возможно, однажды она сможет обрести особого друга.
Друга, который останется с ней.
Друга, которого не придётся отдавать сырой земле и пирующим червям.
И у Вайноны была ещё одна общая с отцом черта: она грабила мёртвых.
Называйте это осквернением, если хотите, но для Вайноны это было всего лишь способом пополнить свой доход.
Часы, ювелирные изделия, серебряные пуговицы. Она сбывала их ювелиру в Неваде, который не задавал лишних вопросов.
Золотые зубы уходили на переплавку для колец и цепочек для ожерелий.
Кто-то может назвать Вайнону омерзительной, но она не была расточительной.
Она то и дело получала выгоду от своих клиентов.
Обычно к тому времени, как тела попадали к ней на стол, они уже были обворованы.
Но если нет... Вайнона ликовала. Дополнительный доход.
Даже хорошая пара сапог или неповрежденная шляпа могли принести хорошие деньги.
А почему такие сокровища должны гнить в земле?
Вайнона налила в стакан виски и начала медленно задувать свечи, пока единственным освещением в комнате не стало жёлтое пламя камина и безжизненный свет луны, падающий сквозь стекло.
Она отперла дверь в спальню и села на кровать, на бархатное лиловое покрывало, откинув голову на груду пуховых подушек.
Рядом с ней на кровати кто-то неподвижно лежал.
Вайнона вздохнула.
- Ох, Мэрион, что это был за день! Захватывающий и необычный, - произнесла она, делая глоток виски. - Ещё больше убийств. Ещё больше работы. И очень интересный человек. Джозеф Лонгтри, заместитель федерального маршала. Обворожительный мужчина. Что? Ой, не надо себя так вести, он для меня абсолютно ничего не значит...
-12-
Помощник Боус смотрел, как в комнату входит шериф, и был рад видеть, что его начальник на этот раз трезв.
- Ещё один? - спросил он.
Лаутерс уселся за стол.
- Дьюи Мейхью.
Боус поставил перед шерифом чашку кофе.
- Полагаю, нет смысла спрашивать о подробностях. Я и так их уже все знаю.
Лаутерс кивнул.
- Такие же трёхпалые отпечатки на снегу со шпорой на пятке. Проклятье!
- Может, стоит попытаться их отследить?
Лаутерс не ответил.
Он уставился перед собой, и губы его беззвучно шевелились.
Он отхлебнул сразу треть чашки кофе и открыл нижний ящик стола.
Достал оттуда початую бутылку ржаного виски, вытащил зубами пробку и плеснул в чашку с кофе.
- Что нового за сегодня? - спросил он, проглотив напиток и поморщившись.
- Почти ничего. Только шахтёр по имени Эзра Хоулсем под арестом.
- Хоулсем?
Боус почесал подбородок и усмехнулся.
- Ага. Проиграл пять сотен у Руби в баре и не захотел платить, вот и полез на ножом.
Лаутерс поднял голову.
- Перестрелка была?
- Нет, я его отговорил.
Да, надо отдать ему должное: в этом Боус был хорош.
Лаутерс ещё ни разу не пожалел, что назначил его своим помощником.
У него был врождённый дар - успокаивать горячую кровь и разъярённых зверей тщательно подобранными словами.
Он мог с одинаковой легкостью переубедить и вооружённого бандита, и безумного краснокожего.
Лаутерс подумал, что он мог бы и монашку заставить раздеться.
- Расскажете о случившемся? - спросил Боус.
Шериф кивнул.
- Когда я подбежал, Мейхью был ещё жив.
- И что он сказал? - пристально глянул на начальника Боус.
Лаутерс рассказал ему. Рассказал, что видел кузнец Райкерс.
- Он бормотал, что существо выглядело, как дьявол, - Лаутерс отхлебнул прямо из бутылки. - Чёртов дьявол. Что это может значить?
Боус пожал плечами.
- Думаете, в этом что-то есть?
Лаутерс дёрнул плечом.
- А хрен его знает! Завтра прикажу Джонсону напечатать пару плакатов с надписью «Разыскивается». Это привлечёт профессиональных охотников. Не повредит.
- А оно не стало нападать на Райкерса?
- Даже не пыталось. Он вышел с фонарём и спугнул зверя. Повезло, что остался в живых.
Боус вздохнул.
- Лонгтри считает, - осторожно начал он, - что убийства связаны. Что чудовище охотится за определёнными людьми.
Лаутерс сделал ещё глоток.
- Ты в это веришь?
- Я больше не знаю, во что верить.
- Да Лонгтри свою собственную задницу не узнает, сынок!
- И всё же... Он, похоже, умён.
Лаутерс промолчал.
А что ему было говорить? Он и сам знал, что Лонгтри не дурак.
Знал не хуже любого другого, но никогда не смог бы признать этого. Не смог бы себя заставить.
Вмешательство федералов всегда было больным местом Лаутерса.
И вот снова приходит этот чёртов маршал, и вдобавок ко всему - с проклятыми индейскими корнями.
Хитрый, умный сукин сын.
Лаутерсу не нравилось, что такой человек начинает тут всё разнюхивать.
В слишком многих шкафах в этом городе были скелеты, и последнее, что Лаутерсу было нужно, это чтобы какой-то полуиндеец с грохотом вывалил их наружу.
К тому же, как это будет, мать вашу, выглядеть: отчаянный, коварный индейский ублюдок с лёгкостью разберётся с грёбаными убийствами, пока Лаутерс будет бегать по деревне и чесать жирный зад?
Не хорошо, вот как.
Но убийства...
Господи. Эти тела...
Лаутерс помимо своего желания подумал, что был бы не удивлён, если Райкерс оказался бы прав, и в Волчью Бухту пришёл сам сатана.
И следы...
Лаутерс снова сделал глоток из бутылки.
Виски потёк по подбородку.
Но шериф даже не потянулся, чтобы вытереть кожу.
Он просто смотрел перед собой широко распахнутыми, налитыми кровью глазами.
И губы нервно дрожали.
- Всё в порядке, шериф?
- Да, - ответил Лаутерс, заглядывая в янтарные глубины бутылки. - Но я до смерти напуган.
-13-
Было уже около двух, когда Лонгтри услышал, как приближается лошадь.
Он заснул около часа назад и моментально проснулся от постороннего звука.
Годы охоты за людьми, которые, в свою очередь, охотились за ним, сделали его сон чутким.
Он просыпался практически от любого звука. Иногда даже зашумевшего в ветвях ветра было достаточно.
Лонгтри вылез из-под одеяла. Конь фыркнул.
Всадник остановился на краю леса, окружавшего маленький овраг.
- Подойди, - крикнул Лонгтри, подняв пистолеты.
Всадник медленно спустился в низину, его конь мягко и ритмично ступал по снегу.
Лонгтри бросил несколько брёвен в затухающий костёр, и всё вокруг осветило рыжее пламя.
Всадник был индейцем, без сомнений.
Длинный плащ из кожи буйвола, затянутый под подбородком и седло из недублёной кожи.
Только вот это был не «всадник». Всадница. Смеющаяся Луна из лагеря Черноногих.
На ней были варежки из кожи буйвола, а за плечом висела старая винтовка.
Женщина привязала коня и присела к огню.
- Наверно, ты последний человек, которого я ожидал здесь увидеть, - произнёс Лонгтри, пряча пистолеты, садясь рядом с ней у костра и доставая сигарету.
- Ты пришёл задать вопросы, - начала Смеющаяся Луна. - Теперь я пришла за тем же.
Лонгтри кивнул.
- Справедливо. Кто тебя послал? Бешеный Хвост?
Она пристально посмотрела на него огромными карими глазами, в которых отражались языки пламени. Казалось, огонь горит где-то внутри неё.
- Я же сказала: теперь мой черёд задавать вопросы, - резко произнесла она, но затем чуть смягчилась: - Я пришла по своей воле.
- Ты хорошо говоришь на английском, - заметил Лонгтри, не уточняя, где она его выучила.
- Меня учили белые.
Лонгтри кивнул.
- Меня тоже.
- Почему ты здесь? - спросила женщина. - Почему к этому расследованию привлекли правительственные службы?
- Здесь убивают людей. Меня прислали, чтобы я узнал почему.
Он вкратце рассказал ей о проблемах, которые могут вызвать произошедшие убийства: о шахтах, территориях резерваций и ненависти между белыми и краснокожими.
- И ты считаешь, что способен со всем этим справиться?
- Нет, но я могу попытаться.
Блики костра отбрасывали тени на его лице.
- Кто-то должен этим заняться. Всё вышло из-под контроля. Если так и будет продолжаться, люди станут уезжать из Волчьей Бухты. Возможно, это хорошо для твоих людей, Луна, но не для белых.
Она никак не отреагировала на эти слова.
- И ты не уедешь, пока не закончишь дело?
Лонгтри покачал головой.
- Не могу.
- Даже если остаться - значит, встретить свою смерть?
Он пожал плечами.
- Я рискну. За это мне и платят.
- Ты очень упрям. И очень глуп.
Она спустила с плеч накидку из кожи буйвола и позволила ей упасть на землю.
От костра шло тепло. Лонгтри тоже сидел в одной рубашке.
Он сидел, курил и смотрел на Смеющуюся Луну.
Она что-то знала. И он хотел разузнать, что именно.
- Стада буйволов редеют, - произнесла женщина. - Скоро мои люди начнут голодать, как и все остальные равнинные племена. Мы - вымирающая раса.
Он печально смотрела на землю перед собой, переживая не за себя - за весь свой народ.
- Из всех унижений, которым подвергли нас белые, это самое страшное. Они отнимают у нас способность прокормить и одеть себя. Мы станем племенем попрошаек, пытающихся накормить своих детей. Да, мы не любим белых, но простили бы им это, если бы это было случайностью. Но это не случайность.
Она не сводила хмурого и гордого взгляда с костра.
- Армия нацелена на истребление буйволов, и когда все животные падут, мы тоже умрём.
- Думаю, армия хочет остановить Сиу и Шайеннов, - заметил Лонгтри. - Тогда закончатся войны с индейцами.
- А мы здесь причём? - воскликнула Луна. - Почему мы должны погибнуть вместе с ними?
Лонгтри вздохнул.
- Если бы у меня был ответ...
- Твой народ - Абсарока, Кроу - воевали на стороне плоскоголовых против нас...
- А ещё мы воевали против племени Дакота.
- Вы воевали против нас, - повторила женщина.
Лонгтри стряхнул пепел сигареты.
- А разве у Кроу был выбор? После набега Черноногих, которые без всякой жалости вырезали всё племя? С Черноногими нельзя примириться, Луна. Они не мирное племя.
Смеющаяся Луна оставила его слова без внимания.
- Кроу воевали на стороне белых и против нас, и против других племён. И куда это их привело? О них забыли, их отшвырнули, когда они перестали быть полезными для белых. И сейчас Кроу осталась лишь небольшая горстка, Джозеф Лонгтри. Теперь это голодающая, побеждённая раса, вымирающая от болезней белых.
- Я знаю, что произошло, - ответил Лонгтри. - Я всё знаю.
- Белые коварны.
- Не все.
- Твоя мать была Кроу. Как ты можешь так говорить?
- А мой отец был белым. И ни то, ни другое не имеет ничего общего с тем, почему я здесь, - терпеливо пояснил Лонгтри. - Я пришёл не для того, чтобы командовать индейцами. Я здесь для того, чтобы остановить убийства или, по крайней мере, выяснить, почему они происходят.
