Значит, убийство совершил человек со стороны, не знакомый или почти не знакомый Спенсеру.
— Ты знаешь что-нибудь о похожих убийствах? — спросил я Карбоуна. Я-то сам такими вещами интересовался только под настроение, а он всегда был отлично осведомлен. И если в радиусе сорока миль вокруг Саффолк Каунти объявлялся убийца-маньяк, Карбоун обязательно был в курсе. — Убийства состоятельных людей, киношников? Убийства из огнестрельного оружия с дальнего расстояния?
— Я свяжусь с ФБР, но не думаю, чтобы это как-нибудь помогло. Только в случае, если это убийство — первое в цепи серийных.
— Состряпано хладнокровно, — заметил я. — Этот подонок все хорошенько обмозговал. Поглядим, как он себя поведет. Может, это честный псих, и ему взбредет в голову похвастать своим подвигом в полиции, явившись с поличным. Между прочим, меткий выстрел. Делает ему честь.
— А как насчет орудия убийства?
— Малокалиберная винтовка? — я обернулся к эксперту по баллистике, стоявшему в двух шагах от нас.
— Похоже на калибр 5,6, — кивнул тот.
— Черт, — пробурчал Карбоун, — это нисколько не облегчает нам жизнь.
Он был прав. Здесь, на Южной Стрелке, винтовки этого калибра продавались по дешевке. Их накупили все кому не лень. Местные жители практиковались в прицельной стрельбе по грызунам и прочим тварям. Если фермер собирался убить свинью, он бежал за своей заветной винтовочкой калибра 5,6. У моего отца тоже была такая.
— Ну и что за тип был этот Сай? — спросил меня Карбоун.
— Пятьдесят три года. Выпускник Дартмутского колледжа [2]. Из разбогатевшей на кошерном бизнесе [3]семьи. Будто сошел с той рекламы, где какие-то типы сидят в коронах вокруг обеденного стола и написано: «Болонья — поставщик королевского двора!» Но похоже, вся эта «кошерная эпопея» его не больно увлекала. Он жаждал культуры. Лет двенадцать назад начал издавать толстый журнал поэзии «Луч света». Вложил в него кучу денег. А потом, видимо, решил, что поэзия не дает того, о чем он мечтал.
— И о чем же он мечтал?
— А черт его знает. О чем мечтает большинство мужиков? Об острых ощущениях. О славе. О богатстве. Об упругой попке. Вот ты, например, кого скорее захочешь трахнуть: колбасницу, поэтессу или кинозвезду?
Карбоун задумчиво уставился на меня, будто просчитывал в уме все варианты.
— Рэй, ответ ясен: кинозвезду с огромными сиськами.
— Я не люблю, когда уж очень большие, — произнес он глубокомысленно.
— А какие ты любишь? Как сушеные абрикосики?
— Нет, но когда у молодой девушки очень большие сиськи, представь, что с ней станет, когда ей будет тридцать пять… — Он сокрушенно покачал головой.
— Когда ей будет тридцать пять, — вмешался эксперт по баллистике, — обменяй ее на двух девиц семнадцати с половиной лет. — Он ухмыльнулся своей шутке, а потом добавил: — Расступитесь-ка, мужики.
— Во всяком случае, — продолжил я, когда мы отошли подальше, — Сай Спенсер всегда был человеком очень светским, его имя то и дело мелькало в колонках газетных сплетен. И не потому, что он был замешан в скандалах: просто рассказывали, что есть, мол, такой парень, при больших деньгах, которые он раздает направо-налево, посещая всякие модные благотворительные вечера. Держу пари, как раз там, среди местных домовладельцев, он и разглядел персонажей своих будущих фильмов. Вот и вбил себе в голову, что хочет быть режиссером. Видимо, этого хочет каждый второй на земле. Но в отличие от остальных, мечта Сая сбылась.
— Знаешь, где-то я слышал его имя. Он ведь хорошие фильмы снимал?
— Не сомневайся. У этого парня был вкус.
— Ну так что, Стив? Что подсказывает тебе интуиция?
— А вот что: со дня на день начнется газетная трескотня. Ну, плюс ко всему, гарантирую головную боль от общения со всякими тузами, привыкшими, что им все лижут задницу. Будут пичкать нас дерьмовой выпивкой, припасенной еще со времен, когда они не были знаменитыми. И ждать, что мы откажемся, стыдливо причитая: «Нет-нет, сэр, благодарю, я не пью на работе». И если нам в следующие три дня не повезет и мы не найдем того, кто «приласкал» Сая пулей калибра 5,6, — тогда пиши пропало, расколоть это дело нам не удастся. Представляешь, сколько народу вокруг него крутилось? У него, наверное, список самых близких друзей занимал десяток картотек.
— С чего бы ты начал?
— С фильма, который затеял Сай. С фильма под названием «Звездная ночь». Сейчас его завершают в Ист-Хэмптоне.
— Да ну? Вот прямо сейчас?
Надо заметить, что сам я всю жизнь провел в центре фешенебельного Хэмптона, и меня никогда не волновали эти «великосветские» тусовки. Скажем так, не слишком волновали. Еще когда я был пацаном, я насмотрелся на очень и не очень богатых летних гостей, на известных фотомоделей, щупающих помидоры в фермерских лавках, на популярных телеведущих, выбирающих бачки для унитаза в местном скобяном магазинчике. Все это происходило на моих глазах. Причем обе стороны строго придерживались правила: делать вид, будто знаменитости — самые что ни на есть обыкновенные люди. И все же мы не пропускали случая поглазеть на них. На самом-то деле и им, и нам было ясно, что не так уж они обыкновенны, как хотят казаться.
А Карбоун, не в пример мне, вырос в незатейливом и безыскусном пригороде Саффолк Каунти, в мире выходцев из Бруклина в третьем поколении — продавцов обуви, контролеров и преподавателей общественных наук в средних школах. Я просто уверен: если бы вся эта компания взлетела на воздух и шлепнулась где-нибудь на окраине Индианаполиса или Де Мойна, то немедленно стала бы неотъемлемой частью тамошнего пейзажа.
— Но ведь Ист-Хэмптон всего в скольких… десяти, двенадцати милях отсюда? — прикидывал он, и глаза его при этом горели. — Рвануть, что ли, туда да порасспрашивать кого-нибудь на съемочной площадке?
Вообще-то Карбоун — парень вполне уравновешенный и рассудительный, можно было бы предположить, что ему наплевать на всякие модные штучки. Но теперь, предвкушая крики «Свет! Камера! Снимаем!», он ослабил узел галстука и расстегнул верхнюю пуговку рубашки. И если бы сейчас ему подвернулась под руку шляпа с перьями и трость, он наверняка зацапал бы все это и не мешкая устремился бы в Ист-Хэмптон, выкрикивая: «Да здравствует Голливуд!»
