— Какова ваша подготовка?
— Я опытный пилот и умею вести вертолет в арктических погодных условиях, — ответил Питт. — А доктор Ханневелл определенно ведущий мировой специалист по ледовым формациям.
— Понятно, — медленно сказал Коски. — Доктор Ханневелл изучит айсберг до того, как об этом узнают парни из разведки.
— Вы поняли, — признал Ханневелл. — Если это действительно «Новгород», мне предстоит определить наиболее приемлемый способ проникновения внутрь корабельного корпуса. Я уверен, вы знаете, коммандер, что с айсбергами нужно держать ухо востро. Все равно что гранить алмаз: неверный расчет, один неправильный удар — и бриллиант потерян. Слишком много термита или в неудачном месте — и лед просто расколется. А быстрое и неожиданное таяние может привести к смещению центра тяжести, что заставит айсберг перевернуться вверх дном. Так что сами видите, очень важно осмотреть «Новгород» до того, как айсберг войдет в теплые воды.
Коски откинулся на спинку стула и заметно расслабился. Он посмотрел на Питта и улыбнулся.
— Лейтенант Довер!
— Сэр?
— Сделайте одолжение этим джентльменам, проложите курс на 47°36′N — 43°17′W, полный вперед. И сообщите окружному командованию в Нью-Йорке, что мы меняем позицию.
Он посмотрел, изменится ли выражение лица Питта.
Никаких перемен.
— Не в обиду будь сказано, — спокойно сказал Питт, — но я предлагаю не связываться с вашим окружным командованием.
— Я никого не подозреваю, майор, — виновато сказал Коски. — Просто не привык плавать по Северной Атлантике, не сообщая командованию, где нахожусь. Ведь корабль — собственность командования.
— Хорошо, но я был бы благодарен, если бы вы не упоминали о нашей цели. — Питт затушил сигарету. — И еще, пожалуйста, сообщите командованию в Вашингтоне, что мы с доктором Ханневеллом благополучно сели на борт «Катавабы» и полетим в Рейкьявик, как только позволит погода.
Коски приподнял брови.
— Рейкьявик? Исландия?
— Это наш конечный пункт, — объяснил Питт.
Коски хотел что-то сказать, но передумал и только пожал плечами.
— Лучше покажу вам ваши каюты, джентльмены. — Он повернулся к Доверу. — Доктор Ханневелл может разместиться с судовым механиком. Майор Питт поселится с вами, лейтенант.
Питт улыбнулся Доверу, потом снова посмотрел на Коски.
— Чтобы приглядывать за мной?
— Вы это сказали, не я, — ответил Коски и удивился выражению боли, на мгновение появившемуся на лице Питта.
Четыре часа спустя Питт дремал на койке, втиснутой в железную утробу, которую Довер называл своей каютой. Он устал, устал почти до боли, но слишком много мыслей возникало у него в мозгу, чтобы погрузиться в глубокий сон. Всего неделю назад он сидел с великолепной, сексуальной рыжеволосой девушкой на террасе гостиницы «Ньюпортер», выходящей на живописный калифорнийский пляж. Питт с удовольствием вспоминал, как одной рукой ласкал девушку, в другой держал коктейль со льдом и удовлетворенно наблюдал, как похожие на призраки яхты медленно скользят по заливу. Сейчас он один в тесной каюте где-то в чреве катера береговой охраны на замерзающем севере Атлантического океана. «Должно быть, я отъявленный мазохист, — думал Питт, — если добровольно вызываюсь участвовать во всех безумных проектах, какие рождаются в сознании адмирала Сандекера». Адмирал Джеймс Сандекер, директор Национального агентства подводных и морских работ, с определением «безумные» не согласился бы; в его духе скорее выражение «проклятый авантюрист».
— Ужасно жаль отсылать вас из солнечной Калифорнии, но этот проклятый авантюрист сам попался к нам в руки. — Сандекер, маленький, светловолосый человек с крючковатым носом, похожий на грифона, яростно размахивал семидюймовой сигарой, словно дубинкой. — Мы должны заниматься научными подводными исследованиями. Почему именно мы? Почему не военный флот? Можно подумать, что береговая охрана в состоянии сама решить свои проблемы. — Он раздраженно покачал головой и затянулся. — Ну, так или иначе, а мы в это ввязались.
Питт закончил читать и положил желтую папку с пометкой «совершенно секретно» на стол адмиралу.
— Мне казалось, корабль не может вмерзнуть в айсберг.
— Иногда случается самое невероятное.
— Трудно будет отыскать нужный айсберг: ведь береговая охрана обнаружила его четыре дня назад. Льдина-переросток может уже быть на полпути к Азорским островам.
— Доктор Ханневелл нанес в масштабе на карту морские течения и маршруты дрейфа на площади тридцати квадратных миль. Человек с нормальным зрением увидит айсберг без труда, тем более что береговая охрана оставила на нем красный маркер.
— Заметить айсберг одно дело, — задумчиво сказал Питт, — а вот посадить на него вертолет — совсем другое. Разве не удобнее и безопаснее подплыть…
— Нет! — перебил его Сандекер. — Никаких кораблей. Если эта штука во льду так важна, как мне кажется, не хочу, чтобы кто-нибудь, кроме вас и Ханневелла, приближался к ней на пятьдесят миль.
— Возможно, это удивит вас, адмирал, но я еще никогда не сажал вертолет на айсберг.
— Возможно, этого вообще никто не делал. Именно поэтому я назначил вас директором отдела особых проектов. — Сандекер лукаво улыбнулся. — У вас есть привычка всегда успешно, скажем так, доставлять необходимые товары.
— Могу я на этот раз вызваться добровольцем? — спросил Питт.
— Я не хотел бы, чтобы было по-иному.
Питт беспомощно пожал плечами.
— Не знаю, почему я всегда так легко уступаю вам, адмирал. Я начинаю думать, что вы считаете меня первоклассным подопытным кроликом.
На лице Сандекера появилась широкая улыбка.
— Это вы сказали, не я.
Щелкнула щеколда, и дверь каюты отворилась.
Питт лениво открыл глаза и увидел вошедшего доктора Ханневелла. Располневший доктор пытался неслышно протиснуться между койкой Питта и платяным шкафом Довера, чтобы добраться до маленького стула за письменным столом. Питт шумно вздохнул, а стул протестующе заскрипел, когда доктор Ханневелл попытался уместить на нем свое тело.
— Как, во имя Господа, Довер втискивается в эту штуку? — спросил доктор, ни к кому не обращаясь.
— Вы опоздали. — Питт зевнул. — Я ждал вас несколько часов назад.
— Я не мог прятаться за углами или протискиваться через вентиляцию, как будто иду на шпионское совещание. Пришлось ждать предлога поговорить с вами.
— Предлога?
— Да. Привет от коммандера Коски. Обед подан.
— К чему такие ухищрения? — с улыбкой спросил Питт. — Нам нечего скрывать.
— Нечего скрывать! Нечего скрывать! Лежите здесь, как девственница в ожидании первого причастия, и говорите, что нам нечего скрывать? — Ханневелл беспомощно покачал головой. — Да нас расстреляют, если береговая охрана узнает, что мы ее дурачим, чтобы использовать ее лучший катер.
— У вертолетов отвратительная привычка: не любят летать с пустыми баками, — саркастически заметил Питт. — Нам необходима оперативная база и возможность заправляться. «Катаваба» — единственный подходящий корабль в этом районе. К тому же вы послали поддельное сообщение якобы от командования береговой охраны, так что вы тоже на крючке.
— Эта невероятная басня об исчезнувшем русском траулере. Вы ведь не станете отрицать, что сами ее выдумали?
Питт заложил руки за голову и посмотрел в потолок.
— Мне показалось, она всем понравилась.
— Надо отдать вам должное. Более дикой выдумки я в жизни не слыхал.
— Знаю. Иногда я сам себе противен.
— А что, по-вашему, случится, если коммандер Коски раскроет наш хитрый план?
Питт встал и потянулся.
— Поведем себя как положено приличным жуликам.
— Это как? — с сомнением спросил Ханневелл.
Питт улыбнулся.
— Будем тревожиться из-за этого, когда грянет.
Атлантический океан — самый непредсказуемый из всех. Тихий, Индийский, даже Северный Ледовитый — все имеют свою индивидуальность, свои характерные особенности, но есть у них и общая черта: обычно они заранее извещают о переменах своего настроения. Не то Атлантический, особенно к северу от пятнадцатой параллели. За несколько часов сверкающее спокойное море превращается в котел с кипящей пеной, взбитой двенадцатибалльным штормом; или, наоборот, капризная природа Атлантического океана проявляется противоположным образом. Сильный ветер и бурное море ночью указывают на приближающийся шторм, однако на рассвете видна только лазурь безоблачного неба. Так произошло и с «Катавабой»: новое солнце осветило мирный морской пейзаж.
