Четверг, одиннадцатое. Вторая половина дня
Министр внутренних дел сделал паузу и обвел взглядом палату Парламента. Море лиц, размытых, кошмарных. Такое случалось и раньше. Сперва лица смешивались в одну кашу, словно клетки под микроскопом, а потом из общей пестроты выступало одно лицо и пристально смотрело на него. «Ничего, ничего, справлюсь. Всего один абзац остался», — подумал он и поднес бумаги к глазам. Строки взвихрились и расплылись, потом снова легли на бумагу. Он услышал собственный голос. Надо бы говорить погромче.
— В свете чрезвычайной пропаганды…
Как они шумят…
— Мистер спикер…
Какое омерзительное чувство тошноты, и переносицу перехватывает обморочный холод.
— Мистер спикер…
Он снова поднял глаза. Это было ошибкой. Море лиц вздыбилось и быстро завертелось. Тоненький голос в глубине сознания пропищал: «Он в обмороке!»
Он не почувствовал, как наклонился и рухнул на стол. Он не слышал, как голос с задней скамьи выкрикнул:
— Вам будет куда хуже, прежде чем вы примете свой чертов закон!
— Кто его врач — кто-нибудь знает?
— Да… я знаю. Должно быть, сэр Джон Филлипс — они старые друзья.
— Филлипс? Это тот, у которого частная лечебница на Брук-стрит, да?
— Понятия не имею.
— Кто-нибудь, позвоните леди О'Каллаган.
— Я могу позвонить. Я с ней знаком.
— Он не пришел в себя?
— Что-то не похоже. Тиллотли пошел посмотреть, как там насчет «скорой помощи».
— Вот он. Тиллотли, вам удалось что-нибудь устроить со «скорой»?
— Сейчас будут. Куда вы его отправляете?
— Катберт собрался позвонить его жене.
— Господи, до чего он плохо выглядит!
— Вы слышали, что прокричал тот тип с задней скамьи?
— Да. А кто это?
— Не знаю. Послушайте, вам не кажется, что дело тут нечисто?
— О боже, какая чушь!
— Вот доктор Вендовер — я и не знал, что он в Парламенте.
Все попятились от О'Каллагана. Маленький кругленький человечек, член Парламента от коммунистов северных графств, протиснулся сквозь толпу и опустился на колени.
— Откройте-ка окна, — сказал он.
Он расстегнул одежду на О'Каллагане. Остальные почтительно на него взирали. Через пару минут он оглядел собравшихся.
— Кто его лечит? — спросил он.
— Катберт говорит, что сэр Джон Филлипс. Катберт пошел позвонить его жене.
— Филлипс хирург. Это как раз случай для хирурга.
— А в чем дело, доктор Вендовер?
— Похоже на острый приступ аппендицита. Нельзя терять ни минуты. Позвоните-ка в частную лечебницу на Брук-стрит. «Скорая» здесь? Нельзя ждать, пока приедет его жена.
От дверей кто-то произнес:
— Люди со «скорой» приехали.
— Отлично.
Вошли двое с носилками. О'Каллагана подняли, положили на носилки, укрыли и вынесли. Катберт быстро вошел в зал.
— Да, — сказал он, — его Филлипс лечит. Она хочет, чтобы его отвезли в лечебницу Филлипса.
— Туда он и едет, — сказал маленький доктор Вендовер и вышел вслед за санитарами.
Сквозь тошноту О'Каллаган выполз из ниоткуда в полубредовое состояние. Встревоженные лица скользнули куда-то вниз. Наплыло лицо его жены и растаяло вдали. Кто-то лежал в постели рядом с ним и стонал.
— Боль очень сильная? — спросил голос.
Боль терзала и его самого.
— Сильная, — серьезно сказал он.
— Скоро придет доктор. Он даст тебе что-нибудь, чтобы она прошла.
Вдруг стало понятно, что стонал он сам.
Лицо Сесили оказалось совсем близко.
— Доктор сейчас будет здесь, Дерек.
Он закрыл глаза, чтобы дать понять, что слышал.
— Бедняжка Дерри, бедный мой мальчик, — просюсюкал голос Рут.
— Я оставлю его с вами на минутку, леди О'Каллаган, — сказала сиделка. — Если я вам понадоблюсь, позвоните, хорошо? По-моему, я слышу голос сэра Джона.
Дверь закрылась.
— Боль очень сильная, — внятно произнес О'Каллаган.
Женщины обменялись взглядами. Леди Сесили пододвинула стул к постели и села.
— Осталось недолго, Дерек, — сказала она тихо. — Это твой аппендикс, понимаешь?
— Ох-х-х-х…
Рут что-то зашептала.
— Что там… Рут…
— Ничего-ничего, Дерри, малыш, не обращай на меня внимания. Это твоя глупышка Рут.
Он что-то пробормотал, закрыл глаза и, казалось, заснул.
— Сесили, дорогая, я знаю, ты смеешься над моими идеями, но послушай. Как только я услышала, что случилось с Дерри, я пошла и поговорила с Гарольдом Сейджем. Он — тот самый блистательный молодой химик, о котором я тебе говорила. Я очень точно рассказала ему, в чем дело, и он дал мне кое-что. Это немедленно прекратит боль и совсем не повредит. Его собственное изобретение. Через несколько месяцев во всех больницах начнут применять это лекарство.
Она начала рыться в сумочке.
— Если хочешь, Рут, предложи это средство сэру Джону. А без его ведома, разумеется, ничего нельзя делать.
— Доктора такие ханжи! Я знаю, моя дорогая. Что только Гарольд не рассказывал мне!..
— Похоже, ты очень подружилась с этим молодым человеком.
— Он меня невероятно интересует, Сесили.
— Вот как?
Сиделка вернулась.
— Сэр Джон хотел бы увидеться с вами через несколько минут, леди О'Каллаган.
— Спасибо. Обязательно.
Оставшись с братом наедине, Рут осторожно потрогала его за руку. Он открыл глаза.
— Господи, Рут, — сказал он. — Как больно…
— Потерпи минуточку, Дерри, сейчас я тебе помогу.
Она нашла маленький пакетик. На прикроватной тумбочке стоял стакан с водой.
Через несколько минут Филлипс вернулся с сиделкой.
— Сэр Джон собирается произвести осмотр больного, — тихо сказала сиделка Грэхем, обращаясь к Рут. — Если вы не возражаете, подождите вместе с леди О'Каллаган за дверью.
— Я вас не задержу, — сказал Филлипс и открыл дверь.
Рут, рассеянно и виновато посмотрев на брата, схватила свою сумку и выскочила из комнаты.
О'Каллаган снова впал в беспамятство. Сиделка Грэхем обнажила его живот, и Филлипс своими длинными пальцами исследователя принялся нажимать: здесь — и здесь — и здесь. Глаза его были закрыты, а мозг, казалось, переместился в кончики пальцев.
— Достаточно, — сказал он вдруг. — Похоже на перитонит. Он очень плох. Я предупредил, что мне может понадобиться операционная.
Сестра накрыла пациента и, в ответ на кивок Филлипса, впустила обеих женщин. Филлипс повернулся к леди О'Каллаган, но не смотрел на нее.
— Следует немедленно сделать операцию, — сказал он. — Вы разрешите мне найти Сомерсета Блэка?
— А вы, сэр Джон? Разве не вы сами?
Филлипс отошел к окну и уставился на улицу.
— Вы хотите, чтобы оперировал я? — произнес он наконец.
— Разумеется. Я знаю, что обычно хирурги не любят оперировать своих Друзей, но если только вам не очень… я надеюсь… я умоляю вас провести операцию.
— Хорошо.
Он вернулся к пациенту.
— Сиделка, — сказал он, — скажите, чтобы нашли доктора Томса, он в клинике. Пусть его предупредят, что может потребоваться операция. Позвоните доктору Грею и распорядитесь насчет анестезии. Я сам с ним поговорю. Скажите операционной сестре, что я готов оперировать, как только они будут готовы. Теперь, леди О'Каллаган, будьте добры оставить пациента. Сиделка Грэхем покажет вам, где подождать.
Сиделка открыла дверь, и все остальные отошли от кровати. На пороге они остановились, услышав сдавленный крик. Они обернулись и посмотрели на постель. Дерек О'Каллаган открыл глаза и, словно загипнотизированный, уставился на Филлипса.
— Не надо… — выдохнул он. — Не давайте…
Губы его конвульсивно задергались. С них сорвался странный хнычущий звук. Секунду или две он пытался что-то сказать, но потом голова его упала на подушку.
— Пойдемте, леди О'Каллаган, — мягко сказала сиделка. — Видите ли, он и сам не знает, что говорит.
В предоперационной две сиделки и сестра готовились к операции.
— И еще не забудьте, — сказала сестра Мэриголд, которая была еще и старшей сестрой клиники, — что сэр Джон любит, чтобы инструменты лежали на лотке. Он не любит, чтобы их ему подавали.
Она накрыла лоток с инструментами, а Джейн Харден отнесла его в операционную.
— Это огромная ответственность для хирурга, — продолжала сестра словоохотливо, — оперировать такого больного. Если бы с сэром Дереком О'Каллаганом что-нибудь случилось, для страны это была бы страшная катастрофа. По-моему, это единственный сильный человек в правительстве.
Сиделка Бэнкс, женщина постарше своей начальницы, подняла глаза от автоклава.
— Самый большой тиран из всей банды, — неожиданно заметила она.
— Сиделка! Что вы сказали?!
— Мои симпатии в политике отнюдь не принадлежат сэру Дереку О'Каллагану, сестра, и мне наплевать, если об этом узнают.
Джейн Харден вернулась из операционной. Сестра Мэриголд бросила возмущенный взгляд на сиделку Бэнкс и сухо сказала:
— Вы проверили раствор гиосцина и ампулу с противовоспалительным, сиделка?
— Да, сестра.
— Господи, деточка, вы так побледнели… С вами все в порядке?
— Да-да, спасибо, — ответила Джейн и занялась стерильными бинтами.
Посмотрев на нее еще раз, старшая сестра снова накинулась на Бэнкс:
— Разумеется, сиделка, мы все знаем, что вы — большевичка. И все же нельзя отрицать величие, когда оно есть. А сэр Дерек, на мой взгляд, человек по-настоящему великий.
— Потому-то он еще больший дьявол, чем все остальные, — объявила сиделка Бэнкс весьма ядовито. — С тех пор как он занял свой пост, он успел натворить убийственных дел. Посмотрите только на этот закон о временной занятости, принятый в прошлом году. Он несет прямую ответственность за каждую смерть от недоедания и истощения, которая приключилась за последние десять месяцев. Он враг пролетариата. По-моему, с ним надо было бы обращаться как с самым обыкновенным убийцей или, еще того хуже, маньяком-убийцей. Его надо проверить на предмет здоровой психики. В его роду были сумасшедшие. Все знают, что папаша у него был чокнутый. Вот что я думаю о вашем Дереке О'Каллагане, титул которого куплен на кровавые деньги, — сказала Бэнкс, громыхая стерильными лотками.
— Тогда, может быть, — голос сестры Мэриголд был зловеще спокойным, — может быть, вы объясните, что вы тут делаете, работая на сэра Джона Филлипса? Может быть, и его титул был куплен на кровавые деньги?
— Пока эта гнилая система правления еще не рухнула, надо же на что-то жить! — туманно ответила сиделка Бэнкс. — Но это не навеки, и я первая выйду вперед, когда придет час. О'Каллагану придется уйти, а с ним и его партии буржуев-кровопийц. Если бы он ушел прямо сейчас, для народа это было бы замечательно. Вот, сестра!
— Было бы куда лучше, если бы ушли вы, сиделка Бэнкс, и, будь у Меня еще одна свободная операционная сиделка, вы бы и ушли. Мне стыдно за вас. Вы смеете так говорить о пациенте… о чем вы только думаете!
— Что поделать, если кипит мой разум возмущенный! И кровь тоже!
— Что-то уж слишком кровожадные у вас речи…
С видом человека, вынужденного замолчать, но не побежденного, Бэнкс выкатила столик со шприцами и повезла его в операционную.
— Право, сиделка Харден, — сказала сестра Мэриголд, — мне стыдно за эту женщину. Какая мстительность! Ей не следует тут работать. Можно подумать, она готова… — Старшая сестра осеклась, придя в ужас от собственных мыслей.
— Ничего… подобного, — сказала Джейн. — Я и то могу причинить ему больше вреда, чем она.
— И это весьма ничтожная вероятность, — доброжелательно сказала старшая сестра, — должна сказать, сиделка Харден, что у меня очень давно не было такой хорошей операционной сиделки. Это действительно комплимент с моей стороны, милая, потому что я очень привередлива. Мы готовы? Да! А вот и доктора.
