Молчание. Свет постепенно гаснет. Затемнение. Слабый свет за окном. Хлопает дверь. Поворот ключа в двери. Входит Дэвис, закрывает дверь и несколько раз щелкает выключателем.
Дэвис (бормочет). Что такое? (Щелкает выключателем.) Что там с этим проклятым светом? (Щелкает выключателем.) Не хватало еще, чтоб света не было.
Пауза.
Что делать? Дьявол, света нет. Ничего не видно.
Пауза.
Что теперь делать? (Идет, спотыкается.) А-а-а, черт, что такое? Дайте свет. Минутку.
Ищет спички в кармане, вынимает коробок и зажигает спичку. Она сгорает. Коробок падает.
А-а-а! Где она? (Нагибается.) Где проклятая коробка? По коробке ударили ногой. Что такое? Что? Кто там? Что такое?
Пауза.
Топчется на месте.
Где моя коробка? Здесь же она была. Кто там? Кто ее взял?
Долгая пауза.
Давай! Кто там? Кто там с моей коробкой?
Пауза.
Кто тут есть?!
Пауза.
У меня ножик есть. Вылезай! А ну давай, ты кто?
Идет, спотыкается, падает и кричит. Молчание. Едва слышно хнычет. Встает.
Никого!
Стоит. Тяжело дышит. Внезапно начинает жужжать пылесос. С ним двигается фигура, направляет его. Пылесос скользит по полу за Дэвисом, который отскакивает, хочет ускользнуть и падает, шумно дыша.
А-а-а-а-а! Уйди-и-и-и-и!
Пылесос выключается. Фигура прыгает на кровать Астона.
Я тебе сейчас покажу! Я… я… вот я где!
Фигура вынимает вилку пылесоса из лампового патрона и вкручивает лампочку. Зажигается свет. Дэвис прижимается к правой стене с ножом в руке. Мик стоит на кровати и держит вилку.
Мик. Я просто делал весеннюю уборку. (Спускается на пол.) Тут была розетка на стене. Для пылесоса. Но она не работает. Пришлось включить в патрон. (Ставит пылесос под кровать Астона.) Ну, как сейчас комната? Я здесь хорошо прошелся.
Пауза.
Мы это по очереди делаем, раз в две недели, брат и я, хорошенько чистим. Поздно сегодня работал, только пришел. Но я уж решил взяться, раз моя очередь.
Пауза.
Я здесь, правда, не живу. Нет. Я, собственно, живу в другом месте, но все ж таки отвечаю я за содержание помещения, верно? Горжусь своим домом.
Подходит к Дэвису и указывает на нож.
Чего это ты размахался?
Дэвис. Ты ко мне подошел…
Мик. Прошу прощения, если напугал. Но я и о тебе думал, понимаешь? Вроде бы гость моего брата. Надо ведь о твоем комфорте позаботиться? Чтоб тебе пыль в нос не лезла. Кстати, ты сколько еще думаешь пробыть? Я, собственно, хотел тебе предложить снизить арендную плату, оставить лишь номинальную сумму, то есть пока ты не устроишься. Просто номинальную, и всё.
Пауза.
А будешь несговорчив, мне придется пересмотреть весь контракт.
Пауза.
Ты, надеюсь, насилия здесь не собираешься учинить, а? Ты ведь не из таких, верно?
Дэвис (с силой). Мне чужого не надо, приятель. Но если кто меня тронет, пусть пеняет на себя.
Мик. Охотно верю.
Дэвис. Веришь? Хватит с меня, понял? Слышишь, что говорю? Пошутить — пожалуйста, я не против, но все тебе скажут… что со мной такое не пройдет.
Мик. Очень хорошо понимаю, да.
Дэвис. Я многое стерплю… но…
Мик. …есть предел.
Дэвис. Точно.
Мик садится на груду хлама у камина.
Ты что делаешь?
Мик. Нет, просто хочу сказать, что… нахожусь под большим впечатлением.
Дэвис. А?
Мик. Под большим впечатлением от сказанного.
Пауза.
Да, очень впечатляюще, очень.
Пауза.
По крайней мере для меня.
Дэвис. Так ты понял, о чем я?
Мик. Да, конечно. Я думаю, мы понимаем друг друга.
Дэвис. Да? Что ж… я что скажу… хорошо б… хорошо б, если так. Ты все меня разыгрывал, понимаешь? Не знаю за что. Когда я тебе чего сделал?
Мик. Да нет, знаешь, почему всё так? Мы просто не с той ноги начали. Вот и всё.
Дэвис. Это точно.
Присаживается рядом с Миком.
Мик. Хочешь сандвич?
Дэвис. Что?
Мик (вынимая сандвич из кармана). На, бери!
Дэвис. Купить хочешь.
Мик. Нет, ты меня никак не поймешь. Конечно же, меня интересуют друзья моего брата. Ты ведь друг моего брата, верно?
Дэвис. Я, собственно… оно, пожалуй, слишком сильно.
Мик. А что, разве он не как друг тебе?
Дэвис. Да нет, не то чтоб мы такие прямо друзья были. То есть он мне зла не сделал, но я бы не сказал, чтобы он какой-то особенный был мне друг. А с чем сандвич?
Мик. С сыром.
Дэвис. Сойдет.
Мик. Держи.
Дэвис. Спасибо, мистер.
Мик. Грустно слышать, что мой брат плохой друг.
Дэвис. Да друг он, друг, разве я чего говорил…
Мик (вынимая солонку из кармана). Соли?
Дэвис. Нет, спасибо. (Жует сандвич.) Что-то я… не разберу его.
Мик (шаря по карманам). Забыл перец.
Дэвис. Не раскушу его никак, вот и всё.
Мик. Где-то у меня горчица была. Положил, видимо, не туда.
Пауза.
Дэвис жует. Мик смотрит, как он ест. Затем встает и направляется к авансцене.
Э-э-э… послушай… можно тебя попросить о совете? Собственно, ты ведь много всего повидал. Можно с тобой посоветоваться кое о чем?
Дэвис. Давай валяй.
Мик. Видишь ли, какое дело, я немного беспокоюсь за брата.
Дэвис. Твоего брата?
Мик. Да… видишь ли, беда в чем…
Дэвис. В чем?
Мик. Ну, это не очень приятно говорить…
Дэвис (встает и подходит к авансцене). Давай говори.
Мик (смотрит на него). Он не любит работать.
Пауза.
Дэвис. Иди ты!
Мик. Да, просто не любит работать — вот в чем беда.
Дэвис. Правда?
Мик. Ужасно, что приходится говорить такое о собственном брате.
Дэвис. Эге.
Мик. Просто робеет перед работой. Очень робеет.
Дэвис. Знаю таких.
Мик. Знаешь, какие они?
Дэвис. Встречал.
Мик. То есть я хочу, чтобы он продвигался, развивался.
Дэвис. А как же еще, друг?!
Мик. Если имеешь старшего брата, то хочется его подталкивать, хочется, чтобы он шел избранным путем. Разве можно болтаться без дела, он только себе вредит. Я так считаю.
Дэвис. Точно.
Мик. А он никак за дело не возьмется.
Дэвис. Не любит работать.
Мик. Робеет.
Дэвис. И мне так кажется.
Мик. Ты встречал таких, верно?
Дэвис. Я? Знаю, что за люди.
Мик. Так.
Дэвис. Знаю, что за люди. Встречал.
Мик. Очень меня беспокоит. Понимаешь, я деловой человек, я в торговом деле. У меня свой фургон.
Дэвис. Правда?
Мик. Он мне обязался кое-какую работу сделать… мне он здесь нужен, чтобы кое-что сделать… но я не знаю… я прихожу к выводу, что он не спешит работать.
Пауза.
Что ты мне посоветуешь?
Дэвис. М-да… веселое дело с таким братцем…
Мик. Как?
Дэвис. Я говорю, он… он вроде бы смешной тип, твой брат.
Мик (уставился на Дэвиса). Смешной? Он?
Дэвис. Ну… смешной…
Мик. Чем же он смешной?
Пауза.
Дэвис. Что работы не любит.
Мик. Что ж здесь смешного?
Дэвис. Ничего.
Пауза.
Мик. По-моему, это не смешно.
Дэвис. Не смешно.
Мик. Ты ведь не собираешься здесь наводить критику?
Дэвис. Нет-нет, я что, я ничего… я только сказал…
Мик. Ты язык не распускай!
Дэвис. Послушай, я ведь что…
Мик. Хватит! (Оживленно.) Смотри! У меня к тебе есть предложение. Я думаю всё здесь взять в свои руки, понимаешь? Мне кажется, тут нужны умелые руки. У меня много идей, много планов. (Разглядывает Дэвиса.) Ты бы хотел остаться здесь сторожем?
Дэвис. Я?
Мик. Я буду говорить начистоту. Мне нужен был бы человек вроде тебя, чтобы за всем присматривать.
Дэвис. Это… подожди-ка… я ж… раньше никогда не сторожил, понимаешь?
Мик. Неважно. Просто ты мне кажешься подходящим человеком.
Дэвис. Я человек подходящий. Я ведь как, у меня знаешь сколько предложений раньше было, прямо так…
Мик. Что ж, я и раньше заметил, когда ты вынул нож, что с тобой шутки плохи.
Дэвис. Со мной шутки плохи, парень.
Мик. То есть ты, наверное, служил, правда?
Дэвис. Служил?
Мик. На военной службе был? Видно, что ты на изготовку взял.
Дэвис. А… да. Полжизни там провел, парень. В заморских… можно сказать… служил… точно.
Мик. В колониях, да?
Дэвис. И там был. Один из лучших был.
Мик. Вот-вот. Вот такого я и ищу.
Дэвис. Зачем?
Мик. Сторожить.
Дэвис. Да, конечно… слушай… гляди-ка… а кто хозяин — он или ты?
Мик. Я. Могу документально подтвердить.
Дэвис. А-а… (Решительно.) Ладно, вот что, я не против немного посторожить, не против присмотреть за домом для тебя.
Мик. Конечно, мы заключим с тобой небольшое финансовое соглашение, взаимовыгодное.
Дэвис. Это уж сам решай как хочешь.
Мик. Благодарю. И еще одна вещь.
Дэвис. Что такое?
Мик. Ты можешь представить рекомендации?
Дэвис. А?
Мик. Для юриста.
Дэвис. У меня полно рекомендаций. Мне только надо сходить в Сидкап завтра. Все мои рекомендации там находятся.
Мик. Это где?
Дэвис. В Сидкапе. Там у него не только рекомендации, у него там все мои бумаги. Я это место как свои пять пальцев знаю. Мне все равно туда надо, понимаешь, в чем дело, обязательно туда надо, прямо вот как.
Мик. Так что рекомендации всегда будут под рукой, когда понадобятся.
Дэвис. Я в любой день схожу туда, говорю тебе. Я сегодня хотел, да вот… жду, чтобы распогодилось.
Мик. А-а.
Дэвис. Слушай. Ты мне ботинки не можешь достать, а? Просто позарез нужны. Куда ж я пойду без ботинок, а? Как ты думаешь, ты б не смог достать?
Свет постепенно гаснет. Затемнение. Утро. Астон натягивает брюки. Легкая гримаса. Оборачивается к своей кровати, берет полотенце со спинки, машет им. Вешает на место, подходит к Дэвису и будит его. Дэвис резко садится.
Астон. Ты сказал, чтобы я тебя разбудил.
Дэвис. Зачем?
Астон. Ты сказал, что думаешь пойти в Сидкап.
Дэвис. Да, хорошо бы мне туда попасть.
Астон. День сегодня не ахти.
Дэвис. Что ж, выходит, отменяется?
Астон. Я… я опять не очень хорошо спал.
Дэвис. Я — ужасно спал.
Пауза.
Астон. Ты здесь…
Дэвис. Ужасно. Дождь ночью шел, что ли?
Астон. Небольшой.
Подходит к своей кровати, берет маленькую планку и начинает чистить наждачной шкуркой.
Дэвис. Так и знал. Заливало на голову.
Пауза.
И сквозняком прямо в лицо тянуло.
Пауза.
С мешковиной которое окно не можешь разве закрыть?
Астон. Взял бы и закрыл.
Дэвис. Так как же тогда, а? Дождь прямо на голову льет.
Астон. Воздуха надо немного.
Дэвис (вылезает из постели. На нем брюки, жилет и фуфайка. Надевая сандалии). Слушай. Я всю жизнь на воздухе провел. Нечего мне про воздух толковать. Я только о чем говорю: что-то слишком много воздуха в окно идет, когда я сплю.
Астон. Здесь душно очень, когда окно закрыто.
Подходит к стулу, кладет на него планку и продолжает чистить наждаком.
Дэвис. Да, но послушай, ты ж знаешь, о чем я говорю. Этот дождь чертов — он мне прямо на голову. Спать не дает. Я ж мог до смерти простудиться на таком сквозняке. Вот и всё. Окно только закрой, и никто простужаться не будет, вот и всё.
Пауза.
Астон. Я не могу здесь спать при закрытом окне.
Дэвис. Да, но я как? Обо мне… обо мне ты подумал? Я — как?
Пауза.
Астон. А почему бы тебе наоборот не спать?
Дэвис. То есть как?
Астон. Ногами к окну.
Дэвис. И что?
Астон. Дождь на голову не попадет.
Дэвис. Нет, так не выйдет. Так не выйдет.
Пауза.
То есть я иначе уже спать не могу. Со мной чего менять, лучше с окном. Смотри, дождь идет. Погляди только. Вон как льет.
Пауза.
Астон. Я, пожалуй, пройдусь по Голдхок-роуд. С одним типом надо поговорить. У него верстак есть. В хорошем состоянии, как я поглядел. Вряд ли он ему нужен.
Пауза.
Пройдусь туда, попробую…
Дэвис. Смотри, что получается. В Сидкап сегодня уже не добраться. Э, а сейчас не закроешь окно, а? А то зальет всё.
Астон. Закрой пока что.
Дэвис (закрывает окно и смотрит во двор). А что там под брезентом?
Астон. Доски.
Дэвис. Зачем?
Астон. Для моего сарая.
Дэвис (садится на кровать). Ботинки не присмотрел мне еще, что обещал?
Астон. Ботинки? Нет. Посмотрю… может, сегодня принесу.
Дэвис. Куда ж мне сейчас в этих выходить? Даже чаю не выйдешь попить.
Астон. Тут есть кафе по дороге.
Дэвис. А хоть бы и было, что с того?
Во время следующего монолога Астона в комнате постепенно темнеет. К концу монолога ясно виден лишь Астон; Дэвис и все предметы — в тени. Свет следует убирать постепенно, незаметно.
Астон. Я туда захаживал частенько. Давно это было. А потом перестал. Мне там нравилось. Очень часто заходил провести время. Перед тем как уехал. Как раз перед этим. Мне кажется… это было одно с другим связано… Они все… там… были постарше, чем я. Но они вроде всегда слушали. Мне казалось… они понимали, что я говорил. То есть я обычно с ними разговаривал. Слишком много болтал. Моя ошибка. И на фабрике то же самое. Стою там или в перерыв, всегда… треплюсь о разных вещах… А эти люди, они слушали, что бы я… им ни рассказывал… И больше ничего. Беда в том, что у меня было вроде галлюцинаций. И не галлюцинации даже… У меня было чувство, что я все вижу… очень ясно… все… было такое ясное… все обычно… все обычно… все обычно успокаивалось… все успокаивалось… все такое… спокойное… и… так ясно видно… было… Может, и не так… Но все равно, кто-нибудь должен был сказать. Я ничего не знал. И… верно, какая-то сплетня объявилась. И пошла ходить. Мне казалось, люди стали смешные. В кафе. На фабрике. Я все не понимал. Тогда однажды меня увезли в больницу, под самым Лондоном. Меня… привезли туда. Я не хотел. Все равно… я пытался убежать, не раз даже. Но… это не просто. Мне задавали вопросы там. Приводили и задавали разные вопросы. Ну, я им говорил… когда они хотели… о чем я думал. Хм. Тогда однажды… этот человек… доктор, наверно главный… он такой был… видный из себя… хотя я и не знал точно. Он меня вызвал. Он сказал… он сказал, что у меня чего-то там было. Он сказал, что они исследовали и решили. Он мне так сказал. И еще показал пачку бумаг и сказал, что у меня чего-то там есть, какая-то болезнь. Он сказал… просто сказал, понимаешь? У тебя… вот то-то. Это твоя болезнь. И мы решили, говорит, что в твоих интересах мы можем предложить только одно лечение. Он сказал… но я… точно не помню… как он выразился… он сказал, мы что-то сделаем с твоим мозгом. Он сказал… если нет, ты здесь останешься на всю жизнь, а если да, у тебя есть шанс. Сможешь выйти, он сказал, и жить как все. Что вы хотите сделать с моим мозгом, я его спросил. Но он только повторил, что раньше. Ну, я был не дурак. Я знал, что я несовершеннолетний. Я знал, что он ничего со мной не сделает без разрешения. Я знал, что ему нужно разрешение от моей матери. Я ей написал и сказал, что они хотят сделать. Но она подписала их бланк, понимаешь, дала им разрешение. Я знаю, потому что он показал мне ее подпись, когда я про это заговорил. Ну, в ту ночь я пытался убежать, в ту ночь… Я пять часов перепиливал один прут в окне палаты. Пока было темно. Они обычно светили фонариком на все кровати каждые полчаса. Так что я все рассчитал. И когда все было почти готово, у одного там… у него был припадок, прямо рядом со мной. Так что меня поймали. А через неделю они начали обходить и делать эту штуку с мозгом. Нам всем должны были это сделать, в той палате. И они приходили и делали по одному. По одному в ночь. Я был один из последних. И я все мог видеть, как это у других происходило. Они приходили с такими… не знаю, что это такое… вроде больших зажимов с проводами, а провода шли к маленькой машине. Электрической. Они клали человека, и этот главный… главный доктор, укреплял зажимы, вроде наушников, он их укреплял по обеим сторонам черепа. Один человек держал машину, понимаешь, и он… там он держал машину, понимаешь, и крутил ее, а главный просто прижимал эти зажимы по обе стороны — на черепе. А потом снимал. Потом они человека закрывали и больше не трогали. Некоторые начинали буянить, но по большей части все обходилось. Они просто так лежали. Да, они уже ко мне подходили, и в ту ночь, как они пришли, я поднялся и стоял, прижался к стене. Мне велели лечь на кровать, а я знал, что им надо меня положить, так как, если бы они мне это сделали стоя, у меня мог бы сломаться позвоночник. Так что я стоял, и тогда один или двое подошли ко мне, да, я тогда был моложе, гораздо сильнее, чем теперь, я был очень сильный, одного я положил, а другого схватил за горло, и тогда вдруг этот главный приставил мне зажимы к черепу, а я знал, ему не полагалось делать так, пока я стою, вот почему я… в общем, он это сделал. Так что я вышел. Вышел оттуда… но я не мог ходить. Не думаю, чтобы они мне повредили позвоночник. Это все было в порядке. Главное… что мои мысли стали медленнее… я совсем не мог думать… не мог… собраться… с мыслями… э-э-э… не мог… никак собрать их… вместе. Главное — я не слышал, что говорят. Я не мог смотреть ни направо, ни налево, мне надо было глядеть только перед собой, потому что, если я поворачивал голову… я не мог держаться… прямо. И еще головные боли. Я не выходил из комнаты. Это когда я жил с матерью. И с братом. Младшим. И я все вещи разложил по порядку у себя в комнате, все вещи, что были мои, но я не умер. Дело в том, что мне следовало умереть. Мне надо было умереть. Но все равно мне сейчас гораздо лучше. Только я с людьми не говорю теперь. Держусь подальше. Никогда не хожу туда, к ним, в кафе… И ни с кем не разговариваю… как сейчас. Я часто думал — вернусь и найду того, кто мне это подстроил. Но раньше мне еще кое-что надо сделать. Я хочу построить тот сарай, в саду…
Занавес
Две недели спустя. Мик лежит на полу, под головой у него свернутый ковер, он глядит в потолок. Дэвис сидит на стуле, в руках у него трубка. На нем новая куртка. День. Тишина.
Дэвис. Я так думаю, он чего-то с крышей сделал.
Пауза.
В прошлую неделю вон сколько дождей было, а в ведро совсем и не каплет.
Пауза.
Он, должно быть, смолой снаружи замазал.
Пауза.
Там кто-то расхаживал по крыше прошлой ночью. Должно быть, он.
Пауза.
Мне так сдается, это он снаружи там замазал на крыше. И ни слова мне не сказал. Вообще мне ни слова не говорит.
Пауза.
Не отвечает, когда я к нему обращаюсь.
Зажигает спичку, подносит к трубке, задувает ее.
Не дает мне нож!
Пауза.
Не дает мне нож, чтобы резать хлеб!
Пауза.
А как я буду резать хлеб без ножа?
Пауза.
Это ж невозможно!
Пауза.
Мик. У тебя есть нож.
Дэвис. Чего?
Мик. У тебя есть нож.
Дэвис. Ну есть нож, конечно, есть нож, а как ты думаешь, таким можно хлеб отрезать? Это ж не хлебный нож. Им хлеб не режут. Я его подобрал где-то. Я и не помню совсем где. Я чего хочу…
Мик. Я знаю, чего ты хочешь.
Пауза.
Дэвис (поднимается и идет к газовой плите). А с плитой этой? Он говорит, она не подключена. Откуда я знаю, подключена она или нет? Я вон где, я прямо под ней сплю, я среди ночи просыпаюсь — у меня лицо чуть не в духовке, господи боже! Она прямо у меня перед лицом, откуда я знаю — может, она взорвется, когда я лежу в постели, может, она меня угробит!
Пауза.
Но он вроде и внимания не обращает, когда я говорю. Я сказал ему недавно, слышишь, я сказал ему насчет этих черных, насчет черномазых, что приходят из другого дома и пользуются уборной. Я сказал ему, что там одна грязь была, все перила были грязные, они черные были, вся уборная была черной. А он что сделал? Он за всем тут следить должен, ему нечего было сказать, у него и слова не нашлось сказать. Ему наплевать!
Пауза.
Недели две назад он сидел здесь, он тут со мной разговорился. Недели две. Такого наговорил!.. А с тех пор и слова не сказал. А тогда говорил и говорил. И не знаю, с чего это он… Не смотрел на меня, вроде и не со мной говорил, ему вообще на меня наплевать. Он сам с собой разговаривал! Ему только это и нужно. Ты вот ко мне подходишь, совета просишь… Он такого никогда не сделает. У нас с ним не получается разговора, понимаешь? Нельзя же жить в одной комнате, если совсем друг с другом не говоришь.
