А оказывается, достаточно одного человека, чтобы огромный город стал живым…
Оркестр закрывал сцену плотным звуковым занавесом — в зале царила музыка, а на сцене раздавался не слышимый зрителю грохот пуантов, скрип канифоли под туфлями, тяжелое дыхание, короткие фразы, вскрик Светы, неудачно вставшей после прыжка на больную ногу, — шла работа.
Беспечная деревенская девушка Лиза с подружками сбежались в кружок посекретничать. Отвернувшись от зала, Середа болезненно оскалилась, сильно сдавила пальцами бедро.
— Болит? — сочувственно спросила Юлька, переводя дыхание.
— Терпимо…
Они разбежались к партнерам: Света — к Демину, Юлька — к Астахову. Мальчишки встали на колено и посадили их на бедро…
Юлька села чуть глубже, скользнула по влажным лосинам Астахова — и повалилась спиной на пол. Астахов, с искаженным от напряжения лицом, как штангист, рвущий вес, удержал ее за талию — у Юльки чуть голова не отлетела от рывка — и усадил на место.
— Куда ж тебя несет, зар-раза!.. — прошипел он сквозь радужную улыбку в зал.
— А ты чего спишь? Козел колчерукий!
Все произошло в одно мгновение, в зале никто ничего не заметил.
Друзья и подруги убежали за кулисы.
Девчонки, задрав пышные шопеновские пачки, поправляли купальники, переобувались. Рабочие сцены беззастенчиво пялились на них.
— Опять лосины дырявые… Зашить не могут, что ли? — Астахов задумчиво разглядывал дыру на ляжке. — Интересно, из зала видно?
— Кому ты нужен, смотреть на тебя! — огрызнулась Юлька. Она еще не отошла от пережитого на сцене испуга. Вот была бы картина — громыхнуться затылком об пол, растопырив ноги, как баба зимой у колонки. — Уронил — убила бы!
Она сменила пуанты на другие, помягче, с разбитым носком. Вытерла мокрую шею полотенцем. Спустила бретельки перекрутившегося, прилипшего к телу купальника. Демин стоял напротив, смотрел на нее странными, неподвижными глазами. Юлька вскользь глянула на него, оправляя форму, потом подняла голову, улыбнулась удивленно:
— Ты чего, Ген?..
Демин все не отводил глаз, и Юлька вдруг вспыхнула, торопливо прикрыла грудь руками.
— Не выспался, что ли? — грубо спросила она.
Демин наконец отвернулся к сцене.
Медсестра, присев на корточки, замораживала Свете бедро хлорэтилом.
— Быстрее!.. Быстрее!.. — Наталья Сергеевна держала Свету за плечо, чтобы подтолкнуть на сцену. — Все. Пошла!
Началось па-де-де. У Юльки было еще минут семь, она ушла в коридор за кулисами, где стоял монитор на сцену. Света и Демин танцевали коду. Света совсем сдала к концу спектакля, работала вполноги, осторожно, заранее боясь боли. Генка помогал как мог, он был не блестящим солистом, но идеальным партнером.
Из глубины коридора появилась Илья, она успела сбегать в артистический буфет и теперь жевала эклер. Удирающий от приятеля первоклассник едва не врезался в нее. Ленка умело, не глядя, отвесила ему подзатыльник и встала рядом с Юлькой перед монитором. попеременно откусывая от пирожного и облизывая крем с пальцев.
— Твой пришел, — равнодушно сообщила она.
Юлька внимательно смотрела на экран. Не выдержала, спросила не оборачиваясь:
— А ты откуда знаешь?
— Девки видели. Наверху сидит, — Ленка поискала, обо что бы вытереть руки, и вытерла о свою пачку.
— «Подругам» приготовиться к выходу, — послышался голос ведущего из динамиков.
Юлька направилась к сцене. И, стоя за тяжелой кулисой, ощутила уже знакомое: в огромном зале один человек думает о ней и ждет ее выхода.
Юлька со второго класса танцевала в КДС и давно перестала бояться зала. В заигранной до дыр «Тщетной предосторожности», если за кулисами не стоял педагог, они даже развлекались на сцене — скажем, в финале, когда закидывали цветами счастливых влюбленных, можно было влепить бумажным цветком кому-нибудь из своих в лоб и уворачиваться в толпе от жаждущих мести девчонок. Зал казался Юльке со сцены одним бледно-серым, аморфным существом, неделимым на людей.
И вот теперь она вдруг почувствовала, что зажимается, боится одного человека во всем зале. Тотчас разозлилась на себя и решительно шагнула под свет прожекторов…
После спектакля девчонки отдыхали в уборной, пропахшей потом, как конюшня, смывали грим. Света сидела, бессильно опустив руки, склонив голову. Наталья Сергеевна раздраженно ходила взад и вперед.
— Святых выноси! Дуня из культпросвета лучше станцует! Что с тобой, лебедь ты моя? — она наклонилась к самому лицу Светы. — Я с тобой разговариваю!.. Ну, скажи, что не можешь — замену бы дали! Чем вот так позориться!
— Пришел? — шепотом спросила Ия.
Юлька кивнула, быстро снимая тени вокруг глаз.
— Если домой будет звать — не ходи. Родители на даче, музыку включит и сразу под юбку полезет…
— Да отстаньте вы от меня! — не вытерпела Юлька. — Погуляю полчаса и приду!
Ребята и девчонки выходили из служебной двери в нижний коридор Дворца, где курили последние зрители, дожидаясь, пока схлынет толпа в гардеробе.
Неподалеку у зеркальной стены стоял высокий, чуть седоватый мужчина с тяжелым волевым лицом, похожий на породистого эрделя, — вполоборота разговаривал с товарищем, провожая глазами юных балерин.
— Илья — фас! — Демин ткнул в него пальцем.
Кругом засмеялись. Ильинская, нимало не смутившись, быстро, оценивающе оглядела Эрделя.
— Сигарету, блин! Сигарету дай, — зашипела она. Кто-то протянул пачку, Илья воровато стрельнула глазами по сторонам — нет ли педагогов, — небрежно зажала сигарету двумя пальцами и, разводя носки по пятой позиции, как бы мимоходом направилась к Эрделю. Тот с готовностью щелкнул золотой зажигалкой…
Юлька пропустила вперед сокурсников — Демин тащил компанию в кино — и вышла на крыльцо. Игорь ждал, с интересом изучая программку.
— Привет…
— О! Привет! — он оторвался наконец от программки и, подхватив Юльку под руку, бодро направился к выходу из Кремля.
— Ну как, понравилось? — не без гордости, даже чуть снисходительно, спросила Юлька.
— Здорово! Просто здорово! — Игорь восхищенно покачал головой. — Хай класс!.. Я же на самой верхушке сидел — ты выбегаешь, такая маленькая, беззащитная такая. И вдруг — смотрю… У вас что, декорации из фанеры, что ли? — неожиданно спросил он.
— Конечно, — удивилась Юлька.
— Нет, но ведь Дворец съездов, не урюпинский же театр! Неужели настоящую избу не могли сделать?.. Ты выбегаешь, маленькая такая, и вдруг — смотрю, эта изба за тобой ка-ак закачается! Ты же спиной к ней, не видишь, а она ходуном ходит! Я уже на сцену не смотрел почти, только на эту фанерку: упадет — не упадет?
