Пэт помнила, как отец уходил на работу в фетровой шляпе и возвращался домой, держа ее в кулаке. Он избивал жену, которой приходилось убегать и прятаться от него.
Пэт родилась в 1953 году. Девочке было пять или шесть лет, когда мать вместе с ней, прихватив чемодан, отправилась на Сиднейский центральный вокзал, чтобы уехать в Мельбурн, но денег у нее не было. Женщина из Армии спасения подошла к ней и спросила, чем она может помочь. Мать Пэт объяснила, что ушла от мужа.
— Почему бы вам не вернуться к нему?
— Лучше сразу броситься под поезд.
— Вам есть куда идти?
— Моя сестра живет в Мельбурне, но у меня нет денег на проезд.
— Тогда идемте со мной.
Эта женщина помогла матери Пэт устроиться на уксусную фабрику, а Пэт определили в приют, где о ней заботились монахини.
Мать Пэт надеялась, что все это временно и вскоре она вернется и заберет малышку. Но этого не случилось, и Пэт переехала из приюта в Бельмонт, в школу для девочек, а через дорогу была школа для мальчиков. Я знал эти дома, все их знали.
Родители туда не возвращались. Каждый раз, когда мы проезжали мимо этих зданий, я спрашивал у отца, для чего они. Он мне объяснял, что туда отправляют плохих детей.
— Полиция может забрать и тебя.
— А я убегу.
— Они тебя схватят.
Судя по тому, что рассказывала мне Пэт, в приюте она была не единственной, у кого есть родители. Некоторые оставляли детей и больше не возвращались. Это было обычным делом. Пэт всегда мечтала жить в семье. Когда ей исполнилось семь или восемь лет, монахини предложили ей принять участие в спектакле — сыграть мисс Маффет. Если она справится с ролью, то может понравиться взрослым, которые придут на представление, и те могут взять ее к себе.
Пэт очень старалась выступить хорошо, пела, танцевала и приглянулась одной семейной паре. Одна из монахинь отдала девочке свой старый чемодан, положила на дно Библию. Эта книга должна была напоминать Пэт о хороших манерах и чувстве благодарности новым родителям. Вместо этого Пэт укусила монахиню за руку и получила ложкой по лбу.
В пятнадцать лет Пэт переехала из Бельмонта на Параматт-роуд, где научилась шить и печатать на машинке. В шестнадцать ее устроили на работу в машинописное бюро при угледобывающей компании в Ньюкасле. Вместе с рабочим местом Пэт получила комнату в общежитии.
Двери в общежитии закрывали в восемь часов вечера, за исключением пятницы, когда девушкам старше семнадцати лет разрешали отсутствовать до десяти часов вечера. Поэтому в июле 1969 года, в пятницу, Пэт пошла на танцы, встретила Келли, познакомилась со мной. Потом выяснилось, что она ждет от Келли ребенка.
Как бы там ни было, мы поспешили скрепить наш союз в церкви. Пэт была в голубом, а я — в костюме, который надевал на свадьбу Эдны. Потом мы пошли в кафе. Я никогда не видел своих братьев такими пьяными.
И самое главное, Келли с нами не было. Он был во Вьетнаме.
Наши дети — Карен и Пол — появились на свет один за другим с разницей в год. Карен мы стали называть Кэт, она родилась 14 сентября 1970 года, а Пол, или Блу Пол, или просто Блу, несмотря на рыжие волосы, родился 13 сентября 1971 года.
Я стал объектом для шуток. Мой отец интересовался, не устал ли я от рекордов по деторождению. Мне было не до смеха. Отец был прав: мы с Пэт были обессилены. Что мы с ней знали до появления детей? Я понятия не имел, как к ним подойти. Пэт умела чуть больше, чем я: запеленать ребенка, не задев его булавкой. Мы оба падали с ног от усталости.
Келли вернулся домой через год после рождения Кэт. От матери он узнал, что мы с Пэт поженились, у нас есть дочь и Пэт снова беременна.
Мой брат пришел к нам домой, в руках он держал зажигалку «Zippo». Он возмужал, стал выше. Его кожа на солнце покрылась веснушками. На ногах были армейские ботинки.
Я уже забыл, звонил ли Келли, перед тем как прийти, помню только, что, когда он появился, Пэт была с Кэт на веранде.
Первое, что сказал Келли, увидев рыжую Кэт: «Я рад за тебя, Пэт. У тебя есть рыжеволосое чудо».
Я наблюдал за ними, испытывая приступ ревности. Пэт встала, посмотрела Келли в глаза:
— Не тебе говорить об этом.
И направилась в спальню. Она не выходила из комнаты, пока Келли был у нас.
После ухода брата я вошел в спальню. Я полагал, что Пэт все еще ревнует Келли к его прошлому во Вьетнаме.
— Что происходит, Пэт?
— Я не хочу видеть его в нашем доме, Мэд.
— Пэт, он мой брат.
Но у нее не было братьев, и она не могла понять меня. Итак, Келли больше не приходил к нам в дом, пока там находилась Пэт.
Мы виделись с ним только на семейных праздниках. Келли женился. Его жена была забавной озорной девушкой. У нее были крашеные волосы, она всегда носила блестящий красный пояс. При знакомстве она произносила одну и ту же фразу:
— Мое имя Дороти, но друзья называют меня Банни, поэтому вы тоже можете звать меня так.
Пэт никогда не называла ее Банни. Она звала ее Дот. Я помню, однажды мы сидели втроем — Келли, Банни и я — и пили пиво. Келли закурил и вдруг наклонился, ударил меня в грудь и произнес:
— Пока я воевал, этот парень отбил у меня девушку.
Банни откинула голову назад и засмеялась. Пэт на ее месте вела бы себя по-другому. А Банни просто рассмеялась. Мы оба знали, что никто не смог бы увести девушку у Келли, если бы он сам этого не захотел.
Если бы Пэт попросили рассказать о нашей семейной жизни, она бы заметила, что наша семейная жизнь не была счастливой. Я не согласен с ней, хотя понимаю бессмысленность сложившейся ситуации: человек разведен и утверждает, что был счастлив в браке.
Пэт уверяла меня, что проблемы начались с того дня, как мы переехали в новый дом. Ей не нравилось место, где мы жили. Большинство женщин радуются, когда им покупают дом. Пэт убеждала меня, что нам пора иметь свой угол. В 1970 году это не было экстравагантной идеей.
Тогда было не принято брать дома в аренду. Молодожены жили вместе с родителями и копили деньги на покупку дома. Нам помог отец, которому нравилась Пэт.
— Я присмотрел дом, который вы можете себе позволить, — сказал он. — А я помогу деньгами.
И он отвез нас туда.
Это было недалеко от того места, где я вырос. Стены дома были обшиты досками. Такие здания часто строили в те годы. Сидя в этом доме, я пишу вам это письмо.
Отец отвез меня в город, и мы отправились в банк — поговорить с менеджером.
Отец объяснил, что я женат, работаю. У меня есть ребенок. Что наша семья сотрудничает с банком тридцать лет. Сделка была заключена в тот же день.
Мы смогли въехать в дом еще до рождения ребенка.
Я не спрашивал у Пэт разрешения на сделку: в то время согласия жены не требовалось.
Я часто видел в кино, как женщины прыгали от радости, въезжая в новое жилище, и ожидал такой же реакции от Пэт. Она была раздражена и зло спросила меня:
— А ты поинтересовался у меня, где я хочу жить, Мэд?
Я растерялся.
— А где бы ты хотела жить?
Мы не собирались жить в Сиднее. Ньюкасл также был слишком шумен для меня.
— Пэт, это хороший квартал. Кустарников, конечно, много, но территория уже наполовину расчищена.
— Я не хочу жить среди кустарников и видеть, как расчищают территорию.
Она замолчала, вздохнула и тихо сказала:
— Я хочу жить в городе. Если не в Ньюкасле, то хотя бы в Форстере, и чтобы рядом были соседи.
— Но почему, Пэт? Сидеть на голове друг у друга? Там, где мы будем жить, столько свободного места…
— Сразу после родов я собираюсь вернуться на работу. Мне нужно жить в городе.
Ваша честь, это было настолько неожиданно, что я рассмеялся. Сейчас девушки сразу же после рождения ребенка возвращаются на работу. Но тогда это звучало странно. Пэт была замужем, и необходимости работать у нее не было.
— Они берут на работу замужних женщин?
Она не была в этом уверена. Как правило, большие компании не принимали на работу замужних женщин. А даже если бы и принимали, то куда она собиралась деть малыша?
— У них при церкви есть детский сад.
Есть, я знал это. При церкви были сады для детей, которые были рождены без отца, или для тех, чьи родители не имели денег. И я ответил Пэт:
— Мой ребенок не будет находиться вместе с детьми из неблагополучных семей.
Я рассказал обо всем сестре. Эдна согласилась со мной и попыталась поговорить с Пэт. Она убеждала ее:
— Сейчас Мэд зарабатывает не много, но он старается, и скоро денег будет больше. А пока можно экономить, и я расскажу, как это сделать.
В ту ночь мы с Пэт поссорились. Она упрекала меня в том, что я рассказал Эдне о наших проблемах. Пэт считала, что никто не должен вмешиваться в дела семьи.
А Эдна объясняла странное поведение Пэт тяжелым детством в приюте, непониманием, что такое семейные традиции.
Эдна была права. Я наивно полагал, что Пэт станет счастлива, когда на свет появится Кэт. Все женщины хотят иметь детей, правда? Моя сестра так мечтала о девочке, а у нее было два мальчика. Она шила им красивые вещи, покупала дорогую обувь и всегда гордилась ими.
