— Собака! Собака!
И где она только собаку увидела? Странные эти взрослые. Раз тебя кто-то за ногу схватил, значит, обязательно это должна быть собака! Может, это кошка или, скажем, крокодил под кассу заполз?
Меня, конечно, за ноги из-под кассы вытащили и давай кричать:
— Ты что, мальчик, хулиганишь?!
— Ничего я не хулиганю, — огрызнулся я.
— Да? А кто меня за ногу схватил? — взвизгнула кассирша. — Пушкин?
Это так моя мама обычно любит говорить: «Кто за тебя будет уроки учить, Пушкин, что ли?»
— Не хватал я вас за ногу. Просто вы наступили на мои деньги, — оправдывался я.
— На какие такие деньги?
— Я десятку уронил и полез, чтобы её поднять.
Возле кассы собралась очередь.
— Он меня укусил за ногу! — не унималась кассирша.
— Кто вас кусал?! — в отчаянии закричал я. — Если бы укусил, вы бы не так заорали. Знаете, как можно больно укусить? Меня в классе даже зубастиком прозвали. Посмотрите какие у меня острые зубы!
Для подтверждения своих слов пришлось громко клацнуть челюстями.
— Милиция! — завизжала кассирша. — Караул! Он меня укусить хочет!
Тут словно из-под земли появился милиционер в фуражке. Как в сказке, не было его, и раз — стоит передо мной, как Сивка-Бурка перед Иванушкой.
— Что за шум? — строго спросил страж порядка.
— Да вон мальчишку-беспризорника поймали, — сказала старушка. — Он кассиршу укусил.
— За что ты её укусил? — Милиционер вперился в меня суровым взглядом.
— За ногу! — бойко ответила вместо меня старушка.
— Да не кусал я её вовсе, а только схватил, — попытался я разъяснить ситуацию.
— Вот именно! Схватил и хотел укусить! — выкрикнула кассирша.
— Это правда? — нахмурился милиционер.
— Нет! — помотал я головой. — Она на мои деньги наступила. Я хотел десятку из-под ноги вытащить, а она как закричит.
— Мне недавно рассказывали, что одного мальчика то ли в Турции, то ли в Индии бешеная собака покусала, так тот мальчик потом полгорода перекусал, — встряла в разговор женщина в красном пальто.
— Может быть, этого пацана тоже бешеная собака покусала? — выкрикнул кто-то из толпы.
— Да никто меня не кусал! — рассердился я. — У меня и собаки-то нет. Только черепаха.
— А может, его черепаха искусала? — опять высказала предположение женщина в красном. — Так это ещё хуже, чем собака. Черепахи же на экваторе живут. Там у них, за границей, тропическая лихорадка водится. Черепаха цапнет — мало не покажется!
— Черепахи не кусаются, — чуть не плача сказал я. — Они травоядные.
— Лошади тоже травоядные, а знаешь, как больно кусаются, — сказал какой-то старичок, протискиваясь поближе к кассе. — Вот однажды со мной в деревне такой случай был…
Но я так и не узнал, что с ним в деревне случилось, потому что незаметно выбрался из толпы и убежал из магазина.
На улице я пересчитал с таким трудом добытые деньги. Их хватало на семь пирожков. Мне так хотелось есть, что казалось, и двадцати штук будет мало. Недолго думая я побежал в кулинарию.
— Дайте мне, пожалуйста, семь пирожков, — выкрикнул я, протягивая деньги в кассу.
Первый пирожок я проглотил, почти не прожевав его, такой голодный был. Прямо крокодил, а не мальчик. Второй пролетел тоже незаметно. Надкусив третий пирожок, мне показалось, что в нём маловато начинки. Что-то не рассчитал свои силы, подумал я, доедая пятый пирожок. На последний мне вообще смотреть не хотелось. Вот что делает с людьми жадность.
Домой я вернулся, еле волоча ноги, так объелся. Там меня ждал сюрприз — папа уже вернулся.
— Сынок, прости, — сказал он. — Случайно закрыл дверь на оба замка. Ты, наверное, голодный? Из-за меня целый день ничего не ел. Прости меня, родной. Посмотри, что я тебе принёс, — весело добавил папа и положил передо мной пакет с пирожками. — Всем известно, что ты их любишь!
— Спасибо, — улыбнулся я и достал из пакета пирожок с мясом. Есть мне уже не хотелось, но я так люблю своего папу.
Этот пирожок оказался самым вкусным.
Наступил новый учебный год. В сентябре солнце греет почти так же, как в августе, особенно в первой половине месяца. Но сегодня было как-то особенно душно и жарко. В такой день лень что-то делать.
Моя младшая сестрёнка Наташка быстро приготовила свои уроки, а я, пока родителей не было дома, всё время смотрел телевизор. Показывали новый фильм про индейцев, и я совершенно забыл про домашние задания.
— Пойду на улицу, погуляю, — сказала мне Наташка.
— Подожди меня, — быстро засобирался я. — Только кроссовки надену.
— А уроки ты выучил? — спросила вредная сестра.
— Нет.
— А посуду помыл? За хлебом сходил? А в комнате убрался?
— Потом! — махнул я рукой.
— Мама ругать будет, — предупредила Наташка. — А если завтра двойку получишь, так отец вообще отлупит тебя.
— Не отлупит, — уверенно ответил я. — Вечером выучу. И уберусь вечером. И за хлебом сбегаю вечером. Всё вечером.
— Ну смотри, — предупредила сестра. — Я все свои дела сделала.
Во дворе нас уже ждали знакомые ребята. Мы с сестрой как увидели их, сразу же к ним подбежали.
— Пошли с нами, — предложил Петька.
— Куда? — спросила Наташка.
— Трутней ловить, — ответил Петька.
— А кто такие трутни? — спросил я.
— Ну трутни — это пчёлы такие, — пояснил Петька. — Мохнатые.
— Я боюсь пчёл, — испугалась Наташка. — В прошлом году меня пчела ужалила, так вся нога распухла, а потом чесалась целую неделю.
— Не бойся, — уверенно заявил Петька. — Трутни — это такие пчёлы, которые не кусаются.
— Все пчёлы кусаются, — сказал я.
— Все, кроме трутней, — настаивал на своём Петька. — Я про них в книжке читал. У них жала нет.
Мы с Наташкой обрадовались и побежали вместе со всеми их ловить.
— А как нам распознать, какие пчёлы кусаются, а какие нет? — спросил я у ребят по дороге.
— У трутней глаза большие, — показал на свои Петька. — Просто огромные глазищи. Усики длинные, а хоботок крошечный. Ты их сразу узнаешь, — пообещал мне приятель, когда мы подошли к ульям.
— Вот он, вот он, — закричала Наташка. — По стенке ползёт, хватайте его.
— А он точно не кусается? — засомневался я.
— Точно! — заявил Павлик. — Посмотри, у него и жала-то нет. Трутни — это самые бесполезные пчёлы. Они не работают, мёд не собирают, соты в ульях не строят, — перечислял Павлик. — А едят больше других рабочих пчёлок в три раза. Их очень часто выгоняют осенью из ульев на мороз. Пчёлы не любят лентяев.
Я схватил трутня за бока, а тот стал потешно бить меня крылышками по пальцам, да так сильно, что даже щекотно стало. А потом он жалобно зажужжал — жжж.
— Ой, смотрите, как он жужжит смешно, — засмеялся я. — Это, наверное, от страха?
— Конечно, от страха, — сказала Наташка. — Он же не может тебя ужалить, вот и жужжит. Отпусти его. Мне его жалко.
— Да, — поддержали ребята, — отпусти его.
— А чего его жалеть-то? Он же трутень, бездельник. От него никакой пользы. Он только зазря мёд в сотах ест, — ответил я, но трутня отпустил.
День пролетел словно вихрь. Мы до самого позднего вечера ловили и разглядывали разных насекомых.
А вечером Наташка меня спросила:
— А ты что же, так и не выучил уроки?
— Подумаешь, — беспечно махнул я рукой. — Завтра выучу!
— Сынок, помой посуду, пожалуйста, — попросила меня мама.
— Ой, мамочка, так устал, сегодня никак не могу, — промямлил я. — Завтра помою.
— И в комнате своей уберись! — велел папа. — Всё разбросано, раскидано.
— Завтра! — снова пообещал я.
— И за хлебом не забудь сходить! — напомнила мама. — Это же твоя обязанность.
— Завтра!
На следующий день меня, как назло, вызвали к доске и, конечно, влепили двойку, потому что уроки я так и не выучил. Из-за этой двойки я так расстроился, что снова позабыл сделать всё, что мне велели родители.
Сестрёнка села за уроки, а я снова побежал на улицу, к ребятам. А вечером мне попало. Да ещё как!
На пороге квартиры меня ждал отец. С ремнём…
Мой рёв, наверное, был слышен всем соседям на нашем этаже.
— Я б-больше не буду, — убегая от папиного ремня, ревел я.
— Держи его, — кричал отец, бегая за мной вокруг стола.
— Папа, за что?
— Уроки не учишь, комнату не убираешь, двойки получаешь, — перечислял отец. — Наказание, а не мальчик. Трутень!
Вечером, собирая свой портфель, Наташка сказала:
— Правильно папа назвал тебя трутнем! Тебя прихватили за бока, вот ты и зажужжал!
Я получил двойку. Ну надо же какое невезение — в конце года двойка по математике. Что скажет папа?..
— Двойка?! — прогремел над моей головой папин голос. — Ну ты полюбуйся на этого человека! — сказал он, обращаясь к маме. Он так всегда говорит, когда недоволен мной.
— Что случилось? — спросила мама.
— Конец года, а Семён двойку получил, — пояснил папа.
— Дед Мороз будет очень недоволен, — вздохнула мама. — Интересно, что он скажет, когда придёт с подарками?
Я пошёл в свою комнату и, понурив голову, сел в кресло.
— Эх, — тяжело вздохнул я, — до чего же мне надоело делать уроки. Каждый день одно и тоже. Вот бы всё в жизни было наоборот! Вместо уроков каникулы, вместо работы развлечения. Если бы стать волшебником, то всё в жизни можно было бы поменять местами, сладко зевнув, подумал я. И не успел я поразмышлять над этим, как в тот же миг услышал:
— Сынок, что ты сидишь в духоте? Иди погуляй, — предложила мама, приоткрыв дверь моей комнаты.
— Мам, мне же уроки учить нужно, — растерялся я.
— Да кому они нужны, эти уроки, — махнула рукой мама. — Иди поиграй в снежки, покатайся на горке.
Я вскочил и, пока мама не передумала, стал собираться на улицу.
— А как же обед? Обедать мы будем? — спросил я.
— Нет, — беспечно ответила мама. — Возьми из буфета пряников, печенья.
— Но ты же мне не позволяешь есть сладости вместо обеда, — снова удивился я.
— Ешь то, что вкуснее, — разрешила мама. — А обед не ешь вовсе. Разве суп с вермишелью вкуснее сдобного пряника?
«Вот и отлично!» — обрадовался я, схватил пару пряников и побежал на улицу. Вот так дела! Значит, моё заветное желание исполнилось. Всё стало наоборот. Чудеса!
Целый день мы играли с ребятами в снежки и катались на горке, я даже штаны себе протёр на заднем месте. Вот, думаю, мама ругать меня будет.
— Штаны порвались?! — обрадованно воскликнул папа. — Ерунда. Нашёл о чём горевать! Почему только одна дыра на штанах? Неужели не смог две протереть?
— Ух и проголодался же я! Ужинать будем? — спросил я у мамы.
— Нет, ничего не приготовила, — ответила мама. — Раз ты не любишь суп и котлеты, я решила тебя не мучить. Возьми ещё пряников.
Я пожевал пряник, но есть по-прежнему хотелось. Наверное, я бы сейчас и от супа не отказался. Ну ладно, нет так нет.
Я решил лечь спать пораньше, так как завтра утром нужно было идти в школу, но тут в комнату вошла бабушка:
— Внучок, пошли телевизор смотреть, там сейчас детектив со стрельбой и погонями будут показывать.
— А как же спать? — удивился я.
— Подумаешь, спать, — махнула рукой бабушка. — Как-нибудь в другой раз поспишь.
— Вот здорово! — ликовал я. Ведь раньше мне никогда не разрешали поздно смотреть телевизор.
Лёг спать я уже за полночь, как только фильм закончился.
Утром я еле-еле встал с кровати. Ужас как не выспался.
— Сынок, а может быть, прогуляешь школу? — спросил отец за завтраком. — Пойдём в зоопарк сходим или в цирк.
— Прогулять школу? — ужаснулся я. — Нет, сегодня же контрольная по математике. Мне двойку поставят за прогул. А у меня и так уже есть одна двойка.
— Двойкой больше, двойкой меньше, подумаешь, — пропела бабушка, вытирая посуду.
— Даже лучше, если двоек будет много, — сказала мама. — А то одной двойке одиноко в дневнике. А если их будет много, то им вместе будет весело.
В школу я всё же решил идти. На всякий случай. Тем более что скоро всё равно начинаются каникулы, ещё успею нагуляться.
В школе всё тоже было наоборот. Меня вызвала к доске учительница литературы Марья Ивановна.
— Ну что, Рыжиков, выучил урок? — ласково спросила она.
— Нет, — честно признался я.
— Молодец, пять, — сказала учительница. — И вообще, с сегодняшнего дня мой предмет больше можете не учить.
— А как же вы будете ставить нам оценки? — удивилась Света Федулова.
— А не буду ставить оценки, — сказала Марья Ивановна и озорно улыбнулась. — Даже журнал классный в окно выброшу.
На перемене к нам подбежал директор школы.
— Безобразие! — закричал он. — Почему вы не бегаете? Не прыгаете? Из рогатки не стреляете? Окна не бьёте? По перилам не катаетесь? Безобразие! — возмущался директор. — Немедленно родителей в школу.
— За что родителей? — опешили мы.
— За то, что на переменах тихо себя ведёте! — нахмурил брови директор. — И за то, что на одни пятёрки учитесь. Ни одной двойки сегодня не получили, возмутительно! — сердился он.
— Они даже не подрались сегодня ни разу! — пожаловался на нас учитель истории. — И на уроке сегодня себя хорошо вели.
— И ни одного стекла не разбили, — добавил учитель физкультуры. — И стены краской не измазали. Даже девочек за косы не дёргали. Я за ними уже второй день наблюдаю. Возмутительно!
— Нужно им в дневник замечание написать! — решил директор и велел нам дневники доставать.
Директор собрал дневники у всего класса и каждому написал замечание. Лично у меня появилась такая запись:
«Ваш сын НЕ дерётся, НЕ хулиганит на переменах и учит уроки. Немедленно примите меры! Директор»..
— Ничего не понимаю! — пожал плечами мой друг Петька. — Взрослые как будто сговорились. Всё делают наоборот.
— Это моё желание сокровенное исполнилось, — догадался я. — Мне очень хотелось, чтобы всё в нашем мире поменялось местами.
— Как это? — удивился Петька.
— А так! Я пожелал, чтобы взрослые не заставляли нас учить уроки, ложиться в десять спать, чистить зубы и мыть уши, убираться в своей комнате. Желание загадал, вот оно и исполнилось. Под Новый год желания всегда исполняются.
— Вот это да! — удивились ребята.
— Теперь у нас всегда всё будет наоборот, — продолжал хвастаться я.
Все были счастливы. Наконец-то исполнилось всё, о чём мы мечтали. Теперь начнётся настоящая жизнь, не то что раньше. В школу будем ходить с удовольствием, потому что там позволительно делать всё, что захочешь. Хоть на голове ходи.
Я прибежал из школы домой и сразу кинулся в комнату, где стояла ёлка. Я с нетерпением ждал подарков от Деда Мороза. В этом году я заранее написал ему письмо и заказал новый велосипед, настольный хоккей, шахматы, аквариум с тепловодными рыбками… Много всего заказал. Я был уверен, что подарки уже ждут меня под ёлкой, завёрнутые в разноцветные обёртки. В прошлом году так и было.
Но к моему величайшему огорчению, никаких подарков не было… И ёлки не было… Ничего не было.
— Мама, папа, бабушка! — в отчаянии закричал я. — А где же ёлка? Где мои подарки? Где всё?
— Ты знаешь, пока тебя не было, к нам в дверь позвонил Дед Мороз и сказал, что, поскольку теперь у нас всё наоборот, он должен забрать и подарки, и ёлку, — весело сказал папа. — Пришлось отдать ему всё, что мы для тебя приготовили. Да ты не огорчайся, жить-то стало веселей!
— Не может быть! — чуть не заплакал я. — Так мы не договаривались!
В этот момент у меня всё перед глазами закрутилось, завертелось, я на секундочку закрыл глаза, а когда открыл, то по-прежнему сидел у себя в комнате в кресле. Ой, кажется, я замечтался!
Передо мной стоял папа.
— Двойка?! — прогремел над моей головой папин голос. — Ну ты полюбуйся на этого человека!
Я протёр глаза. В комнате по-прежнему стояла нарядная ёлка.
— Не волнуйтесь, — весело пообещал я родителям. — Завтра же исправлю двойку на пятёрку.
Кузя — это наш кот. Он большой, мягкий, полосатый, вроде настоящего тигра. Но голова у него маленькая, совсем не породистая, шерсть всклокоченная, как у кота-дворняжки. Поэтому каждый, кто ни посмотрит на Кузю, говорит:
— Ну и кот у вас! Очень смешной! Таких никогда не видел.
И я не видел. А еще я никогда не встречал таких знаменитых котов. Спросите любого, кто живёт у Обводного канала в Москве, каждый вам ответит:
— Кот Кузя? Конечно, помним. Удивительный кот. Настоящий Робинзон!
А между прочим, Робинзоном звали одного матроса, который после кораблекрушения много лет жил на необитаемом острове. Один среди океана. Вот и наш кот однажды попал в приключение, как тот Робинзон.
Пришла как-то мама с работы, налила в блюдечко молоко, осмотрелась вокруг, кота позвала, а того нет нигде. Никто не мяукает.
— Сеня, где кот? — спросила мама.
— Не знаю, — сказал я. — По-моему, он с вечера домой не пришёл.
И на другой день кот тоже не объявился, и на третий. Словом, пропал наш Кузя.
Прошло две недели, и вдруг прибегает наш сосед Володька и кричит:
— Бегите скорее на канал. Там ваш Кузя на острове сидит и мяукает. Я сначала подумал, что это ничейный кот, а потом пригляделся, вижу — полосатый, морда смешная. Точно ваш Кузька.
Мама быстро собралась и бегом за Володькой. Мы с папой за ней следом. Прибегаем, видим: люди стоят у парапета, вниз глядят, головами качают, меж собою переговариваются. Стена набережной крутая, каменная, очень высокая. Внизу вода шумит, переливается, булькает.
А на маленькой отмели, под самой стенкой, сидит наш Кузя и смотрит своими зелёными очень грустными глазами на людей. Хвост у него течение колышет, а он сидит в том месте, где водосточная труба наружу выходит, и не знает, как ему быть.
— Кузя, миленький, — крикнула мама, — как тебя туда занесло?
— Ничего непонятного тут нет, — сказал мужчина с удочкой, — на канале рыбаков много развелось. Подошёл, наверное, рыбкой поживиться, вот его и скинули.
— Злодейство! — ахнула мама. — Какое злодейство!
— Глупости, никто его никуда не кидал, — хмыкнул старичок в соломенной шляпе. — Посмотрите, как много вокруг рыбьих костей. Небось рыбку захотел поймать, вот и сиганул в реку, а выбраться не смог.
— Позвольте, — перебил мужчина с удочкой, наклоняясь над парапетом. Насколько мне известно, рыба треска в Москве-реке до сих пор не водилась. И таких крупных представителей речных видов не наблюдалось.
— Какие там представители, — засмеялась румяная полная женщина. — Мы с мужем каждый день бедолаге рыбку подбрасываем. Из магазина. На работу как-то утром идём, видим — сидит. Голодный, жалкий. Вызволить хотели, корзинку с рыбкой спустили, чтобы его заманить, а как поднимать стали, он из корзинки выпрыгнул, да так на островке и живёт.
