Длинные сильные пальцы вцепились в его икру. Но Корни наступил подошвой кроссовки на шею фейри и присел на корточки.
— Ну а теперь ты выложишь все, что меня интересует!
Тот сглотнул.
— Твое имя!
Васильковые глаза полыхнули.
— Никогда!
Корни пожал плечами и убрал ногу с шеи фейри.
— Ладно. Тогда я сам тебя как-нибудь назову. И не каким-нибудь глупым «Я сам», как в сказках.
— Адаир.
Корни помолчал, думая о письме, лежащем в ящичке.
— Это ты Посредник? Ты подкинул Кайе записку?
Мужчина удивленно взглянул на него и мотнул головой.
— Посредник — человек, как и ты.
— Хорошо, Адаир. Если ты не Посредник, то чего же тебе нужно от Кайи?
Поскольку фейри явно не собирался отвечать, Корни схватил канистру и снова треснул ею пленника по голове.
— Кто приказал тебе прийти сюда?
Фейри пожал плечами. Корни ударил его еще раз. Изо рта пленника потекла кровь.
— Силариаль, — выдохнул тот.
Корни удовлетворенно кивнул. Он тяжело дышал, но каждый вздох, который вырывался из его груди, напоминал судорожный смех.
— Что ей надо?
— Пикси. Я должен был доставить ее к Летнему двору. Моя госпожа желает с ней побеседовать.
Корни уселся пленнику на живот и запустил пятерню в золотистые волосы.
— Зачем?
— Королева хочет просто поговорить.
В туалет вошел какой-то мужчина, побледнел и выскочил обратно, с грохотом захлопнув за собой дверь.
Фейри снова принялся извиваться на полу.
— Скажи мне кое-что еще!
Корни сжал пальцы и встряхнул фейри за волосы.
— Расскажи, как защититься…
В этот миг дверь снова распахнулась. На этот раз вошла Кайя.
— Корни, там…
Увидев сцену на полу, она осеклась, быстро заморгала и закашлялась.
— М-да, такого я точно не ожидала увидеть, когда пошла тебя искать!
— Его послала Силариаль, — объяснил Корни. — За тобой.
— Бармен вызывает копов. Надо сваливать отсюда.
— Но мы не можем его отпустить!
— Корни, у него течет кровь! — Кайя снова раскашлялась. — Что ты с ним сделал? Мои легкие горят как в огне!
Корни поднялся, собрался было все объяснить. Но прежде чем он успел выпрямиться, мужчина перекатился на бок и плюнул ему в лицо. Кровавые брызги потекли по щекам Корни, словно красные слезы.
— Проклинаю тебя, — сказал фейри. — Пусть увянет все, к чему ты прикоснешься!
Корни шарахнулся назад, потерял равновесие и оперся рукой о стену. Краска под его пальцами мгновенно выцвела и осыпалась. Как зачарованный, он уставился на ладонь. Рисунок линий, такой знакомый, изменился прямо у него на глазах.
— Пошли!
Кайя схватила Корни за рукав и потянула за собой к двери.
Металлическая дверная ручка потускнела от его прикосновения.
Ад — не место, но состояние.
Фавн с окровавленными когтями склонился перед троном Ройбена. Все вассалы Зимнего двора пришли сегодня, чтобы доказать королю свою полезность, поведать о своих деяниях во славу короны, заслужить благодарность и получить новые приказы. Ройбен смотрел на море голов и боролся с приступами паники.
— Во имя твое я убил семерых моих братьев. Вот их копыта.
Фавн со стуком опорожнил заплечный мешок.
— Зачем? — изумился Ройбен, глядя на окровавленные костяные обрубки.
Пол в зале был предусмотрительно посыпан известью, но новый дар снова расцветил его красными пятнами.
Фавн пожал плечами. В шерсти, растущей на его ногах, запуталась ежевика.
— Леди Силариаль всегда радовали такие пустячки. Я просто хотел угодить королю.
Ройбен зажмурился и глубоко вздохнул, чтобы успокоиться.
— Хорошо. Отлично!
Король повернулся к следующему дарителю.
Изящный юноша-фейри с иссиня-черными крыльями церемонно поклонился.
— Счастлив сообщить, что погубил около дюжины человеческих детей. Одних столкнул с крыши, а других завел в болото, где они и потонули, — произнес он нежным, мелодичным голосом.
— Понятно, — сказал Ройбен с деланым безразличием.
На миг он сам испугался того, что мог бы сделать с этим фейри. Король подумал о Кайе. Что сказала бы она, если бы услышала это? Он представил, как она стоит на крыше в своей спальной футболке и трусиках, закрыв глаза, и качается на самом краю.
— Во имя мое? Думаю, ты делал это ради собственного развлечения. Мог бы придумать нечто более злобное и коварное, чем мучить детей, особенно сейчас, па пороге войны!
— Как прикажете, повелитель, — ответил крылатый юноша и поклонился.
Вперед выступил маленький горбатый хоб и торжественно развернул перед троном большой грязный сверток.
— Я убил тысячу мышей, отрезал им хвосты и сплел из них коврик. Приношу этот дар во славу вашего величества!
Первый раз с начала церемонии Ройбен едва не расхохотался. Он прикусил губу, чтобы сдержать смех.
— Мышей?
Король покосился на дворецкого. Руддлз поднял бровь.
— Мышей! — подтвердил хоб, гордо выпячивая грудь.
— Достойное деяние, — милостиво кивнул Ройбен.
Слуги свернули коврик, и хоб удалился, крайне довольный собой.
Шелки низко поклонилась. Ее крошечное тело было укрыто только желтовато-зелеными волосами.
— Я сглазила виноградники. Осенью, когда грозди почернеют, они нальются ядом. Вино из этих ягод ожесточит сердца смертных.
— Ибо сердца смертных недостаточно жестоки без твоего яда, — проворчал Ройбен.
Король нахмурился и подумал, что сам уже рассуждает как человек. И где он этого понабрался?
Шелки не заметила сарказма и расплылась в улыбке.
Так и тянулось дальше. Парад даров и деяний, одно другого страшнее, и все совершены во имя Ройбена, короля Зимнего двора. Снова и снова кровавые дары ложились к ступеням трона. Так кошка приносит мертвую птичку к ногам хозяина, после того как сама всласть с ней наиграется.
И каждый говорил:
— Во имя твое.
Во имя, которого не знал никто, кроме Кайи. Его имя. Теперь оно принадлежало другим. Его именем приказывали и проклинали. Ройбен скалился, улыбался и милостиво кивал подданным.
Лишь позднее, в личных покоях, наедине с ковриком из мышиных хвостов, он дал волю своему отвращению. Как же он ненавидел тварей из Зимнего двора, которые портили или губили все, с чем сталкивались! И себя, сидящего на троне этого царства чудовищ.
Он сидел и рассеянно смотрел на дары, когда стены зала потряс ужасный удар. На голову Ройбена ливнем хлынула грязь, запорошившая ему глаза. Еще удар, и пол закачался у него под ногами.
Ройбен пулей выскочил из покоев. В коридоре он наткнулся на Василька, фейри с волосами-лезвиями, засыпанного пылью, с зияющей раной на плече.
— Повелитель! На нас напали!
Несколько мгновений Ройбен озадаченно смотрел на него. При всей ненависти к Силариаль, в душе он все еще считал себя вассалом Летнего двора. У него в голове не укладывалось, что война уже началась и что Летний двор первым нанес удар.
— Займись раной, — бросил он на ходу, торопясь туда, откуда доносились крики.
Мимо него стрелой пронеслись несколько маленьких фейри, перемазанных с головы до ног. Какой-то гоблин взглянул на него глазами, полными слез, и припустил прочь.
Большой зал был в огне. Свод треснул, как яичная скорлупа, часть потолка провалилась внутрь. Клубы жирного черного дыма поднимались к звездному небу, испаряя падающий снег.
В середине зала стоял горящий грузовик. Оси колес погнулись, кабина была наполовину погребена под комьями земли и камнями, но огромные алые языки пламени прорывались наружу. Вокруг грузовика разливалось пылающее озеро масла и дизельного топлива, сжигавшее все на своем пути.
Ройбен застыл, парализованный зрелищем. По всему полу в грязи и копоти валялись тела, десятки тел: его герольд Пух Чертополоха, Снагилль, украсивший потолок главного зала серебром… Хоб, соткавший коврик из мышиных хвостов, кричал и катался в пламени.
Кто-то налетел на Ройбена и отшвырнул его к стенке. На то место, где он только что стоял, упала гранитная глыба. По полу побежала глубокая трещина.
— Уходите, повелитель! — крикнул Эллебер.
— Где Руддлз? Дулькамара?
— Неважно. — Эллебер крепко схватил его за плечо. — Вы — наш король! Спасайтесь!
Из-за дымной завесы появились фигуры, добивающие упавших и раненых.
— Уводи отсюда фейри! — Ройбен рванулся, освобождая плечо. — Пусть уходят в развалины Киннелона.
Эллебер заколебался. Мимо них просвистели два арбалетных болта и со звоном ударили в то, что осталось от восточной стены. Наконечники были стеклянными, именно такими пользовались при Летнем дворе. Они так остры, что не поймешь, что ранен, пока не истечешь кровью.
— Ты же сказал, что я король. Выполняй!
И Ройбен ринулся вперед, в дымное марево. Эллебер остался позади.
Фавн, подаривший повелителю мешок копыт своих братьев, пытался выкопать другого фейри из-под земляного завала. Рядом лежал Сириллан, который так любил слезы, что собирал их во флаконы и держал в своей спальне. Его водянистая кожа была испачкана грязью и кровью, изъязвлена уколами серебряных дротиков. Вдруг фавн вскрикнул, выгнулся дугой и рухнул на пол.
