— Вовсе не нужно, чтобы королева застала меня здесь! — сказала она брату-королю, после чего заперла дверь.
Вскоре в соседней комнате послышались шаги королевы-матери.
— Она будет требовать моей головы! — сказал Генрих улыбаясь.
— Ну что же, — сказала Маргарита, прикладывая сначала глаз, а потом ухо к замочной скважине, — всякий, кто живет в Лувре, подслушивает у дверей. Будем делать, как делают все!
Когда Сарра выбежала из дома, Рене вспомнил, что они даже не решили с ней в деталях, как и когда будет совершена передача тайны сокровищ Самуила Лорьо. Ее обещание было слишком неопределенно и давало возможность ко всяким уверткам. Рене решил догнать женщину и попытаться заставить ее сформулировать условия более точно.
Но Сарра бежала очень быстро и имела достаточный выигрыш во времени. Поэтому, когда Рене дошел до кабачка Маликана, ее там уже не оказалось. Зато при виде Маликана у Рене блеснула в голове новая мысль.
— Здравствуй, дорогой мой Маликан, — ласково сказал он, отвечая на поклон кабатчика. — А меня к тебе послала королева…
— Королева?
— Да! Ее величество узнала, что один из дворян, которого она очень любит и которого я тоже очень люблю, поссорился с кем — то у тебя в кабачке…
— Да, это сир де Коарасс.
— И дрался на дуэли!
— Да, с каким-то незнакомцем.
— Который, как говорят, тяжело ранил его?
— О нет, рана очень легкая!
— Ах, — сказал Рене, — тем лучше! Я с облегчением перевожу дух!
— Через неделю он будет на ногах.
— Это очень хорошо. Он у тебя, надеюсь? Я хотел бы повидать бедного сира де Коарасса!
— Нет, его у меня нет.
— Но ведь не мог же он добраться, сам до своей гостиницы?
— Сам — нет, но его друг, господин Амори де Ноэ, послал за носилками и увез его куда-то, вероятно домой!
Это было так правдоподобно, что Рене поверил и направился в гостиницу Лестокада.
Последний тоже, как и Маликан, сидел на пороге своего заведения. Так как Рене пользовался огромной популярностью в Париже, то при приближении страшного парфюмера Лестокад встал и отвесил ему низкий поклон.
— Как поживает сир де Коарасс? — спросил Рене.
— Неплохо, должно быть! — ответил Лестокад.
— То есть как это» неплохо «? Ты, вероятно, хотел сказать» лучше «?
— Но ведь сир де Коарасс не болен, насколько мне известно. Правда, он не ночевал дома, но ведь он уже не раз оставался у своего кузена, господина Пибрака…
— Да разве ты не знаешь, что он тяжело ранен на дуэли? — спросил Рене.
— Господи! Несчастный! — с ужасом и сожалением крикнул Лестокад.
Рене было мало дела до чувств трактирщика.» А, бандит Маликан! Ты посмеялся надо мной! Ну, погоди! — подумал он и хотел сейчас же идти к Маликану и жестоко наказать его. К счастью и для Маликана, да и для Рене (потому что Маликан был способен всадить ему нож в сердце), парфюмер успел рассудить дело. — Если этот нахал соврал мне, — подумал он, — значит, он знает или догадывается о моей ненависти к Ко-арассу. Но раз он знает об этой ненависти, значит, тем более он не станет держать раненого у себя. Куда же припрятали его?«
Рене зашел на минутку домой, а потом направился в Лувр, и королева Екатерина, вернувшись с охоты, застала его у себя в кабинете.
— А, это ты! — сказала она. — Ты знаешь, что случилось с сиром де Коарассом?
— Да, ваше величество.
— Он дрался на дуэли и тяжело ранен.
— Нет, он ранен легко.
— Значит, он выздоровеет?
— Еще бы, ведь за ним достаточно хорошо ухаживают, — сказал Рене наобум.
— Разве? Кто же именно?
— Ваше величество, — ответил Рене, — я только что с большим трудом выкарабкался из когтей господина Кабоша и не имею ни малейшего желания попасть в них опять.
— Да что ты мелешь, Рене? — удивленно спросила королева.
— Помилуйте, государыня, сир де Коарасс находится под большой протекцией. Король очень любит его…
— Король сделает все, что я захочу.
— Но ведь король не один; принцесса Маргарита тоже интересуется им!
Королева вздрогнула и внимательно посмотрела на Рене.
— Ах, Господи, — продолжал тот, — он вполне заслужил это! Ведь он и дрался-то из-за нее, ваше величество! Королева от изумления даже привскочила.
— Да что ты говоришь! — крикнула она. — Коарасс дрался на дуэли из-за принцессы Маргариты?
— Да, ваше величество,
— Но… с кем же?
— С его высочеством Генрихом Лотарингским, герцогом Гизом! — ответил Рене с жестоким хладнокровием.
Екатерина побледнела, и судорога бешенства так схватила ее за горло, что она могла с трудом прохрипеть лишь одно слово:
— Говори!
По повелительному тону, которым было произнесено это слово, Рене понял, что отныне устойчивость его влияния всецело зависит от важности тех признаний, которые он сделает, и тотчас произнес:
— Желая повидать принцессу Маргариту, герцог Гиз приехал инкогнито в Париж.
— Ну, и ему удалось повидать ее?
— Да.
— Значит, он был в Лувре?
— Да, государыня.
— Вот как? — с негодованием крикнула королева. — Значит, мне служат очень, плохо! Герцог должен был быть в Бастилии теперь!
— Я тоже так думаю, — сказал Рене. — Но… теперь герцог уже очень далеко от Парижа!
— Значит, он видел Маргариту? Ну и…
— Господи, но принцесса разлюбила его, потому что в течение этого времени успела полюбить…
Рене остановился, колеблясь выговорить решительное слово.
— Договаривай! — крикнула королева.
— Ну, Господи, герцог отлично сделал, что наградил этого дворянчика знатным ударом в грудь, потому что…
— Рене! — вне себя от бешенства крикнула королева. — Если ты лжешь, берегись!
— Но к чему же я стану лгать, государыня?
— Значит, Маргарита…
— Ее высочество взяла сира де Коарасса под свое покровительство, и недаром…
Королева позеленела от злости и воскликнула:
— О, если это так, то Коарасс умрет!
Хотя час, который она сама назначила для разговора с королем, далеко еще не настал, она все же послала Рауля просить его величество немедленно принять ее и вошла в кабинет короля с мраморно-бледным лицом и взглядом, мечущим гром и молнию.
— Ах, бедный Анри, — пробормотала Маргарита, заметив через замочную скважину, в каком расстройстве чувств явилась королева — мать. — Чего только она добивается! Но не беспокойся, я здесь и… люблю тебя!
—Но помилуйте, ваше величество! — воскликнул Карл ix, увидав бледное, искаженное лицо матери. — Что случилось?
— Об этом я могу сообщить вашему величеству лишь наедине! — ответила Екатерина, бросая многозначительный взгляд на Мирона.
Король знаком приказал врачу уйти. Тогда Екатерина упала в кресло, словно отдаваясь приступу слабости.
— Я слушаю вас, ваше величество, — сказал король. — Говорите!
— Ваше величество, — начала Екатерина, — я только что просила вас уделить мне время для аудиенции и предупредила, что собираюсь говорить с вами о сире де Коарассе.
— Да, да, — сказал король, — и я сразу догадался, о чем вы хотите говорить со мной. Я слышал, что сир де Коарасс очень умело предсказывает будущее, а так как вы, ваше величество, усиленно покровительствуете всяким шарлатанам, то я и решил, что вы пришли просить у меня какой-нибудь милости для этого бедного дворянчика.
— Нет, ваше величество, — с силой крикнула Екатерина, — сир де Коарасс позволил себе посмеяться надо мной, и я пришла просить ваше величество наказать дерзкого, как он того заслуживает!
— О, если он позволил себе посмеяться над вами, он будет жестоко наказан, — ответил Карл IX. — Но каким образом случилось это?
Королева с удовольствием умолчала бы о всей той комедии, в которой она играла такую жалкую роль, но король настаивал на деталях, и Екатерине пришлось подробно рассказать сыну обо всех перипетиях ее колдовских сеансов с сиром де Коарассом.
— Черт возьми! — воскликнул Карл. — Я вполне согласен с вами! Сир де Коарасс заслуживает примерного наказания! Ну, если вы хотите, я пошлю его на недельку в Бастилию!
— Вашему величеству угодно шутить! — с бешенством крикнула королева.
— Но почему же, ваше величество?
— Я пришла требовать смерти этого негодяя, а вы…
— Полно! Вы, наверное, говорите это не серьезно! Да знаете ли вы, что, для того чтобы повесить, сжечь или обезглавить сира де Коарасса, мне пришлось бы воскресить старый закон о колдунах!
— Ну так воскресите этот закон, ваше величество!
— Но тогда, ввиду того что сир де Коарасс не один занимается колдовством, мне пришлось бы отправить на казнь не только его, но и…
— Кого же еще?
— Во-первых, вашего милого Рене, а потом…
— А потом?
— А потом вас, ваше величество.
— Вашему величеству угодно смеяться надо мной? — сказала Екатерина, бледнея от злобы.
— Да нисколько, поверьте! Закон карает не только тех, кто колдует, но и тех, кто прибегает к колдовству. И поверьте, это, в конце концов, просто смешно! Дочь славных Медичи, умелая политика которой поражает всю Европу, опускается до мещанской мстительности только потому, что маленькому провинциальному дворянчику пришло в голову бороться за влияние с негодяем вроде Рене!
Король сказал эту фразу с таким достоинством и величием, что королева сочла нужным пустить в ход самую тяжелую артиллерию своих доводов.
— Вы правы, государь, — сказала она, — и, соглашаясь с вами, я готова простить этому шарлатану!
— Очень хорошо, ваше величество!
— Но я должна сообщить вам нечто другое, несравненно более важное, нечто такое, что способно перевернуть вверх дном все наши соображения и расчеты!
— Вы пугаете меня, ваше величество!
— Однако это» нечто «, или — вернее — такой человек, существует, ваше величество!
— Уж не собираетесь ли вы говорить со мной о герцоге Гизе, тем более что вчера он был здесь?
— Ваше величество, вы помните, что разрешили мне приказать прирезать герцога, если он еще раз появится здесь?
— Однако это не помешало ему провести здесь несколько часов!
— Да, он еще раз ускользнул от меня! Но соблаговолите вспомнить, при каких обстоятельствах вы дали мне это разрешение! Я должна вновь обратиться к вам за таким же!
— Касательно герцога Гиза?
— Да, его и… другого!
— Именно?
— Именно всякого, кто может расстроить брак принцессы Маргариты с принцем Наваррским!
— А разве опять нашелся такой? Кто же это?
— Мелкий дворянин!
— Однако у Марго весьма демократические симпатии! Она обращает очень мало внимания на ранг и породу!
— Государь, государь! — сказала его мать. — То, о чем я говорю ныне с вашим величеством, слишком важно, чтобы…
— Важно главным образом для наваррского принца!
— Нет, ваше величество, не только для него! И необходимо, чтобы вы, ваше величество, дали мне то же разрешение относительно этого дворянина, какое вы дали мне относительно герцога Гиза!
— Полно! — с пренебрежением сказал король. — Я мог приказать убить герцога Гиза, покушающегося на трон французских королей, но применять это же средство к мелкому дворянину только за то, что он пленился черными волосами, алыми губами и голубыми глазами Марго! Полно, ваше величество!
— Но, ваше величество, я серьезно предупреждаю вас: брак может не состояться!
— Ах, черт возьми! — вскрикнул король. — Но я знаю теперь, о ком вы говорите! Это сир де Коарасс! Ну конечно, он встретился где-нибудь — может быть, даже в комнате Марго — с герцогом Гизом, и возлюбленный вчерашнего дня нанес возлюбленному сегодняшнего дня удар шпагой в грудь!
Королева ничего не ответила на догадку короля.
— Я готов сделать вам одно предложение, ваше величество! — сказал король.
— Я слушаю вас, государь!
— Сир де Коарасс очень виноват тем, что понравился Марго… Но он виноват еще более тем, что он не понравился вашему милому Рене… Ну так что же! Я готов закрыть глаза на убийство этого бедняги Коарасса, хотя он — отличный игрок в ломбр и умный парень, но я сделаю это, если будут соблюдены два условия!
