Ну, — прервал Рокамболь, — это начинает пахнуть романтическим.
— Роман есть история жизни, мой сын, — возразил ему серьезно баронет. — Но я продолжаю. Десять лет тому назад маркиз отправился в Индию, чтобы повидаться со своим дядей, там он влюбился в свою кузину, Кузина не замедлила сделать то же и категорически объявила своему отцу, что она не будет ничьей женою, кроме него.
Но, на беду, маркиз, по обыкновению всех богатых голландцев, вздумал предпринять путешествие. Он начал с Антильских островов, побывал в испанской гавани, где и влюбился тотчас же в молоденькую креолку по имени Пепа Альварес. Маркиз был молод и легкомыслен, и вместо того, чтобы жениться на своей кузине, он вступил в брак с сеньоритой Пепой Альварес.
— Глупец, — пробормотал Рокамболь, — разве можно обращаться так с двадцатью миллионами.
— Положим. Я продолжаю. Но маркиз не воображал, какой вулкан страсти он зажег в сердце молодой индианки. Она полюбила его. Вот уже восемь лет, как маркиз женат, и уже пять лет, как индианка только и мечтает о том, как бы ей отомстить.
— Следовательно, она ненавидит маркиза?
— Напротив. Она обожает его больше, чем когда-нибудь.
— Боже! — заметил простодушно Рокамболь. — А между тем нет ничего легче, как избавиться от соперницы, когда человек родился в Индии и владеет притом двадцатью миллионами.
Сэр Вильямс пожал плечами.
— Ты еще молод, — заметил он с презрением. Рокамболь внимательно посмотрел на него.
— Черт побери! — заметил он. — Мне кажется, что есть более пятидесяти способов сделать человека вдовцом. Если бы эта индианка дала мне сто тысяч франков…
— Она обещала мне пять миллионов, — ответил холодно баронет.
Рокамболь вскрикнул от удивления.
— И маркиза жива еще? — спросил он.
— Да, — ответил баронет.
— В таком случае она обещала вам их только час тому назад.
— Нет, уже целый год.
— И вы…. ждали?
— Мой сын, — прервал его сэр Вильямс, — наш разговор доказывает мне…
— Что?
— То, что ты недурной исполнитель, но очень плохой сообразитель.
— Но?.. — спросил Рокамболь, кусая себе губы.
— Неужели ты предполагаешь, — начал внушительно сэр Вильямс, — что если какая-нибудь женщина любит мужчину, который не любит ее, а любит, наоборот, другую женщину, то достаточно убить эту женщину, чтобы он полюбил ту?
— Вы правы, дядя.
— Но пойми же, молодой повеса, что маркиз любит свою жену и что если бы его жена умерла, то он был бы способен убить себя. И тогда индианка потеряла бы все.
— Я понимаю, наконец, дядя.
— На самом же деле надо устроить дело так, чтобы маркиз не любил своей жены, когда она умрет, и вместе с тем не любил бы и другой женщины, кроме индианки.
— Черт побери!
— Так как индианка поняла это очень хорошо, то ей и не оставалось больше ничего делать, как обратиться ко мне и предложить мне пять миллионов.
.. — Где вы ее встретили? — спросил Рокамболь, заинтересованный рассказом баронета.
— В Нью-Йорке в прошлом году; о, это целая история, которую я тебе и расскажу.
— Послушаем, — пробормотал Рокамболь. Баронет закурил вторую сигару и продолжал:
— Это было за несколько дней до нашего отъезда из Нью-Йорка. Вообще, надо сказать, нам очень не посчастливилось в Америке, где наш баланс то поднимался, то опускался, так что я уехал в Европу всего со ста тысячами франков — как видишь, очень незавидной суммой, если принять во внимание наше трехлетнее пребывание в Соединенных Штатах.
Однажды вечером мимо меня проехала карета, запряженная четырьмя лошадьми. В этой карете сидела женщина лет двадцати пяти, но с такой странной физиономией, что я ее никогда не забуду. Эта женщина и я обменялись взглядами. Карета остановилась.
— Кого вы ищете? — спросил я ее.
— Твердого человека, — ответила она.
— Вы страдаете, верно, от любви, и вы подобны теперь игрушке, у которой отняли, ее тигра?
— Да, — ответила она. — Я ненавижу насмерть.
— Мщение стоит дорого.
— — У меня двадцать миллионов, — ответила она холодно.
Я не нашел нужным расспрашивать больше и поместился около нее.
Она сделала знак, и наш экипаж проворно поехал и остановился вскоре за городом около небольшой виллы, находящейся в прелестном саду.
Я сошел первым и помог ей сойти.
Она посадила меня на диван и рассказала историю, которую ты уже знаешь.
— Я вас не знаю, — сказала она, — я не знаю, откуда вы, но я прочла в ваших глазах, что вы тот, кого я искала для моей мести.
— И вы не ошиблись, — ответил я. — Но что вы хотите сделать?
— Я люблю своего кузена и хочу быть его женой.
— Для этого нужно, — заметил я, — чтобы маркиза умерла.
— . Я это знаю, и нет ничего легче, как сделать это. У меня есть рабы, которые по первому моему слову закололи бы мою соперницу. Но он будет любить ее и мертвой. Я не хочу этого.
— Что вы дадите тому, кто уничтожит все препятствия и заставит вашего кузена полюбить вас?
— Все, что он захочет.
— В таком случае, — сказал я, — в тот день, когда вы сделаетесь маркизой Ван-Гоп, вы мне дадите пять миллионов.
— И она умрет?
— Да.
— Умрет и будет забыта?
— Умрет и будет проклинаема тем, кто ее обожал. Она пристально посмотрела на меня.
— Вы говорите, — промолвила она медленно, — что она умрет насильственной смертью?
— Да.
— От чьей же руки?
— От руки ее собственного мужа. Индианка радостно вскрикнула.
— О, — проговорила она, — разве это возможно?
— В Париже все возможно, когда я там.
— Но наконец…
— А! — сказал я. — Вы хотите узнать? Это бесполезно. Для вас довольно того, что через год маркиза будет убита и проклята своим мужем и. что через два месяца после этого вы выйдете замуж за вашего кузена, который и проведет остальное время своей жизни у ваших ног
Она молча встала и, подойдя к рабочему столу, отворила его.
— Вот вам и задаток, — заметила она, подавая мне листочек бумаги; я взглянул на него и прочел:
«Уплатить подателю сего пятьсот тысяч ливров. Моему банкиру г. Маршону в Лондоне.
Дай Натха Ван-Гоп»
Индианка понимала дело. Можно было безбоязненно начать свои услуги.
После этого она написала еще чек. Этот был написан в виде векселя.
«По предъявлении я уплачу подателю пять миллионов. Дай Натха, маркиза Ван-Гоп»
— Вы поставите число, — сказала она, — в день моей свадьбы, так как это обязательство будет действительно только с того дня.
— Сударыня, — сказал я, — я уезжаю завтра в Париж, где маркиз Ван-Гоп обыкновенно проводит зимы. Не думайте и не занимайтесь мной и будьте уверены, что я сдержу свои обещания. Если вы получите письмо из Буживаля, без подписи, в котором вас будут просить приехать, то не медлите.
Я простился с индианкой, и через два дня после этого мы были уже в открытом море.
— И… — полюбопытствовал Рокамболь, — виделись ли вы снова с Дай Натха, дядя?
— Вчера, — ответил баронет.
— Она в Париже?
— Два дня, она дожидается.
И при этих словах на губах сэра Вильямса показалась адская улыбка.
Рокамболь понял, что маркиза Ван-Гоп осуждена на смерть за пять миллионов пятьсот тысяч ливров.
Баронет пил кофе маленькими глотками, закуривая уже третью сигару.
— Дядя, — спросил Рокамболь, — можно спросить тебя еще об одном?
— Я сказал тебе все, что мог.
— Относительно маркизы: я понимаю ту ужасную драму, которую вы ей готовите. Но что это за госпожа Маласси?
— Это, — ответил баронет, — один из эпизодов этой ужасной драмы, как ты говорил. По виду госпожа Маласси не имеет ничего общего с маркизой Ван-Гоп, в сущности, — эти две дамы идут рука об руку.
— Как!? — вскрикнул Рокамболь.
— Маркиз Ван-Гоп связан с герцогом де Шато-Мальи.
— Он его банкир, кажется?
— Во-первых. Затем еще кое-почему.
— Но мадам Маласси любовница герцога.
— Я это знаю.
— Герцог женится на ней. Если ему это только дозволят сделать. И таким образом, он лишит наследства своего племянника.
— Вас, верно, интересует его племянник?
— Нет, но он заплатит пятьсот тысяч франков, если его дядя умрет от удара.
— Пятьсот тысяч франков не пять миллионов. Индианка гораздо великодушнее.
— Как смотреть на вещи. Но у меня еще много оснований, чтобы вести эти два дела одновременно.
— А! — вырвалось у Рокамболя, который был очень заинтересован делом.
— Во-первых, — продолжал сэр Вильямс, — маркиз Ван-Гоп и его жена положительно не знают, в чем заключаются требования госпожи Маласси, и знают только то, что герцог влюблен в нее и что он имеет намерение жениться на ней. Маркиза любит Маласси как свою родную сестру и считает ее самой честной женщиной и желает от всего сердца видеть вдову женой герцога.
Но маркиз имеет больше оснований.
Маркиз любит свою жену и ревнует ее тень.
Племянник герцога был представлен к нему в дом два года назад и вздумал ухаживать за маркизой, через что и сделался смертельным врагом маркиза.
Маркиз Ван-Гоп, искренний друг старого герцога, и советовал ему жениться на госпоже Маласси.
— Это все? — спросил холодно Рокамболь. — До сих пор я, по правде сказать, не вижу еще основательных доводов вести и соединять эти два дела вместе.
— Это, пожалуй, верно. Но настоящая причина моих планов выясняется двумя словами: «Две женщины падают гораздо скорее, чем одна».
В тот день, когда Маласси полюбит, а она в таких годах, когда женщины не могут любить скрытно, она найдет нужным открыть о своей любви маркизе, которая, в свою очередь, будет так поражена этим, что откроется тоже госпоже Маласси.
— Все это очень верно, дядя, но…
— Но, — повторил баронет, наморщив бровь.
— Есть еще другая вещь.
— Может быть, только это последнее слово моего дела, и ты больше ничего не узнаешь.
И, сказав это, сэр Вильямс хладнокровно встал.
— После этого, — заметил Рокамболь, — имея в виду, что вы воплощенная мудрость, мне остается только просить вас извинить мне мою нескромность.
— Прощаю тебя, сын мой.
— А я прошу об одном слове. О пустяках… о цифрах.
— А ты хочешь знать о деньгах?
— Совершенно верно.
— Что ты хочешь знать?
— Дело в том, — начал негодяй, — что вы меня сделали вашим лейтенантом, и я управляю и даю после вас инструкции всем членам клуба червонных валетов.
Итак, было условлено, что половина всего поступает в вашу пользу, четверть мне и четверть членам клуба.
— То, что сказано, то уже сказано, мой сын.
— Будет ли то же самое и в деле Ван-Гоп — Маласси?
— Почти. То есть ты получишь миллион и миллион на остальных. Постой, знаешь, если хочешь, то мы не дадим ничего членам клуба.
— Идет. Но ведь это составляет только два миллиона?
— Потому что три миллиона я оставляю себе.
И баронет произнес эти слова таким тоном, что он не допускал противоречия.
Рокамболь молча опустил голову.
— Мой милый друг! — добавил баронет, — я рассчитываю через год жениться на вдове Армана де Кергаца и поднести ей достойную свадебную корзину.
Сказав эти слова, баронет застегнул наглухо свой сюртук.
— Позвони, — сказал он, — и вели отвезти меня. Когда Рокамболь исполнил это приказание, сэр Вильямс распорядился, чтобы его отвезли домой.
Доехав до предместья Сент-Оноре, он отпустил кучера и дал ему шесть франков на чай, а сам отправился пешком по направлению к улице Валуа.
Здесь он позвонил у одного дома и, когда привратник отворил ему дверь, вошел в него и, поднявшись по лестнице до пятого этажа, постучал в маленькую дверь.
— Кто там? — спросил чей-то женский голосок.
— Тот, кого вы ждете, — ответил сэр Вильямс.
И при этом он подумал: «Положительно будущая соперница Баккара живет немного высоко. Но она находится теперь накануне перехода из своей мансарды на подушки коляски. Так-то все идет в этом свете».
Дверь отворилась, и сэр Вильямс очутился лицом к лицу с одной из прелестнейших нимф.
Комната, куда только что вошел баронет, служила помещением пороку.
А перед ним стояла молоденькая девушка замечательной красоты. Ей было не больше восемнадцати лет. Ее звали Женни, а история ее жизни была очень обыкновенна и проста.
Шестнадцати лет она вышла из пансиона и осталась круглой сиротой, что и вынудило ее выйти замуж за своего опекуна, который отобрал ее состояние и вручил ей вместо него свою руку и старость.
Подобная жизнь не могла быть приятна молодой женщине, которая только что начинала жить.
Она долго не раздумывала и бежала от мужа.
Но нужно было же жить.
Это заставило Женни попробовать сначала счастье на мелких чиновниках и постепенно подниматься все выше и выше.
Ей повезло.
Женни была молода, грациозна, красива и настолько ловка, что через несколько времени ее уже начали замечать в свете, результатом чего было то, что один очень красивый молодой человек нанял ей прехорошенький отель в улице Лаффит и отдал в ее распоряжение грума и коляску.
Но, увы, счастье ее продолжалось очень недолго.
Ее обожатель поссорился с одним господином, дрался на дуэли и был убит.
И с этого дня до самой встречи с сэром Вильямсом она влачила довольно незамечательную жизнь.
Она была одной из тех женщин, про которых обыкновенно говорят: «У нее есть все, чтобы быть замеченной, но… ей нет удачи». При таких обстоятельствах она встретилась с сэром Вильямсом, который искал женщину, необходимую ему для исполнения его адских предначертаний.
