-- Кажется, меня отравили...
Она попыталась еще что-то сказать, но кровь изо рта хлынула новым потоком.
-- Доктора! - закричал мсье Манури.
Он сел рядом с Симонен на колени и принялся вытирать платком окровавленное лицо девушки.
-- Все будет хорошо, Сюзанна, - твердил он.
Но я сразу понял, что несчастная девушка обречена. Когда прибежал врач, Сюзанна была мертва. Ее рука все еще держала мое запястье. Я поднял глаза на собравшихся, которые с ужасом взирали на эту сцену. Мой взгляд встретился с взглядом мсье Симонена, лицо которого было бледнее мертвеца.
-- Это не я, - прошептал он, видя в моих глазах обвинение.
Я высвободился от мертвой руки и уселся в кресло. На какое-то время мои мысли погрузились во тьму, я ни о чем не думал, просто сидел, глядя в одну точку. Из этого мрака меня вывел голосок Мадлен.
-- Макс, вы весь в крови! - услыхал я.
Только сейчас я это заметил. Мне стало жутко. Я окинул взглядом опустевший зал, коллег которые заботливо расспрашивали меня о моем самочувствии, скорченное тело Симонен на полу, плачущего адвоката Манури. Постепенно ко мне вернулась способность соображать.
-- Вы думаете, что это убийство? - спросила меня Мадлен, когда мы пришли в мой кабинет, и я понемногу пришел в себя.
-- Вне всякого сомнения, - ответил я. - И мой долг найти убийцу.
-- Ох, вы всегда так говорите! - воскликнула Ренар. - Но, должна заметить, поиски вы проводите очень хорошо.
Я поблагодарил Мадлен за комплемент и кратко изложил план моих действий.
Для начала я решил осмотреть квартиру, в которой жила мадмуазель Симонен, а потом переговорить с подозреваемыми. Мадлен одобрила мое решение, и мы взялись за дело. Увы, Ренар, как обычно, не понимала серьезность происшествия, считая расследование забавной игрой.
В кабинет вошел мсье Либорель. Его лицо было мрачным и озабоченным.
-- Вы сейчас домой? - спросил меня он. - Вам надо отдохнуть... какой кошмар, эта девушка умерла у вас на руках!
-- Мы едем расследовать убийство! - весело сообщила ему Мадлен.
Либорель схватился за голову:
-- Ох, Макс, вы опять вмешиваетесь не в свои дела! Пусть этим займется полиция!
Либорель явно не хотел, чтобы я брался за это расследование. Ему постоянно приходили на меня жалобы от полицейского Стервози, который ругал меня за то, что я "копаюсь там, где не надо и что-то вынюхиваю" (это слова Стервози). К тому же дело могла быть довольно щекотливым, так как в нем была замешена Церковь, а бедняга Либорель еще не оправился после случая, когда я выиграл дело крестьян у епископа Арраского. Помню, из-за этого дела мне здорово досталось на орехи, я думал, что меня отлучат от церкви. А Либорелю, который был моим наставником, было неприятно выслушивать гадости обо мне.
-- Вы помогли мне получить должность судьи, - ответил я. И своими действиями я доказываю, что занимаю это место не зря.
-- Что верно, то верно, - вздохнул Либорель. - Только вы доказываете это слишком уж рьяно.
Я заверил его, что в этот раз буду осторожнее. Я сам искренне верил в это.
Через несколько минут мы были у дома мадмуазель Симонен. Квартиру мы отыскали легко. Старая хозяйка уже знала о случившемся и оплакивала свою постоялицу.
-- Сколько ей пришлось выстрадать! - твердила она. - Ее называли еретичкой и богоотступницей за побег из монастыря. Но это не так! Во всем виноват ее отец! Антихрист! Ирод!
Закончив ругаться подобными выражениями, старушка поинтересовалась целью нашего визита. После того, как я ей все объяснил, она проводила нас в комнату Сюзанны.
-- Она всю ночь что-то писала, - сказала хозяйка. - Сюзанна поздно ложилась спать... она или что-то читала или что-то писала... За каждый вечер она сжигала по свечке...
Старая женщина опять заплакала.
Комната мадмуазель Симонен была уютной и просторной. У окна стоял письменный столик, на котором лежала стопка бумаг, чернильница, пара перьев и огарок свечи. Я надел очки, чтобы внимательно осмотреть эти предметы. Мое внимание остановилось на свече из желтоватого воска, в котором были какие-то странные белые точечки. Как будто какой-то белый порошок был высыпан в воск при изготовлении свечи.
У меня в голове мелькнула мысль: "Отравления свеча!" Я слышал, что такой порошковый яд добавляют в расплавленный воск при изготовлении свечи. В обычном состоянии эта отрава не опасна, но как только отравления свеча начинает гореть, появляются ядовитые испарения, которые убивают спустя какое-то время. Я вспомнил, как умерла Симонен... Именно такие признаки бывают при отравлении подобными ядами. Хозяйка и Мадлен с удивлением смотрели, как я изучаю свечку.
-- Вчера кто-нибудь приходил к мадмуазель? - спросил я.
Старушка погрузилась в воспоминания. Вчерашние посетители всплывали у нее в голове один за другим.
- К ней приходил уважаемый господин, его имя маркиз Круамар. Они ужинали вместе. Мадмуазель о чем-то просила его... Но он был не единственным ее посетителем... В этот день к ней приходил изверг-отец, он требовал от нее добровольного отказа от наследства, но она выставила его! И правильно!.. К ней приходила настоятельница монастыря "Святой девы"...
-- Она, наверное, требовала от нее возвращения в монастырь? - предположила Мадлен.
-- Нет, - возразила хозяйка. - Они говорили о каком-то священнике. Подробности их разговора я не слышала, но я уверена, что о возвращении в монастырь речь не шла. И еще к мадмуазель Симонен приходил какой-то неприятный молодой тип, похожий на вора... Сюзанна его выгнала...
Я выслушал хозяйку. Список подозреваемых получился внушительным.
-- У кого она обычно покупала свечи? - спросил я.
-- В лавке напротив. Она всегда покупала там свечи, потому что они дают хороший яркий свет, как раз для чтения или письма.
Рассказ хозяйки прервал громкий стук в дверь и крики: "Откройте, полиция!" Старушка поспешила выполнять просьбу. В комнату влетел Стервози. При виде меня, на его физиономии появилась гримаса отвращения.
-- О! Мсье Стервози! - весело воскликнула Мадлен. - Как мы рады вас видеть!
-- Мы просто счастливы! - в тон ей добавил я. - К сожалению, я давно не имел чести встретиться с вами.
Полицейский не был согласен с нами, и поэтому высказал все, что думал о моей персоне. Могу сказать сразу, ничего хорошего в этих мыслях не было. Стервози меня ненавидел много лет, и ни разу его мнение обо мне не изменилось. Каждый раз при встрече он дарил мне взгляды, в которых читалось желание придушить меня. В этот момент он, наверняка, осуществил бы свои грозные намерения, окажись мы наедине.
