Но их моральное значение вытекает из причин, о которых "гуманный" генерал предпочитает не упоминать. Зовя на войну, лучше не упоминать о крови...
Идейное наследие войны 1914-1918 гг. - тактическая беспомощность владеет Фуллером.
Он пытается заменить войсковой бой моральным подавлением воли. Не веря уже в возможность безнаказанного для офицеров сведения дерущихся частей ближе, чем на 800 ярдов, он мечется в поисках универсального средства замены и находит его в самодовлеющей подвижности. Это - реакция на тяжелые уроки позиционного сидения в окопах на полях Франции.
Участник англо-бурской войны Фуллер не забыл и ее уроков. Ему памятны буры - отличные стрелки и лихие подвижные партизаны. Он не может забыть, как 23 тысячи партизан Девета, Деларея и Луи Бота успешно сражались с двухсоттысячной английской армией. Впечатления, запавшие в сознание Фуллера в его молодости, властно приковывают его ум к идее создания партизанских формирований и преодоления при их помощи всех внутренних противоречий в войне будущего. Заменив буров, боровшихся за свою независимость, фашистскими молодцами, Фуллер намерен преодолеть кризис буржуазных армий.
Нельзя недооценивать значение подвижности и маневра. Германская армия после мировой войны очень ярко подчеркивает важность \XV\ тактического маневра. "Всегда надо стремиться использовать подвижность и скорость таким образом, чтобы тактическая цель действий достигалась скорее маневром, чем непосредственно боем", пишет германский военный писатель{19}.
Это конечно верно. Но заменять бой маневром, как это пытается делать Фуллер, - бессмысленно. Его отрицание боя - не случайная нотка. Он не верит в солдата и боится боя. Отсюда растет его тактическая беспомощность, его глубочайшая тактическая пассивность, совершенно очевидная, несмотря на его пышные декларации и трескучую фразеологию.
Чтобы уяснить себе это, достаточно познакомиться с его теорией наступления и встречного боя Фуллеровская трактовка этих наиболее активных видов боя насыщена пассивностью, нерешительностью.
Фуллер охотно "разводит" противников, не доводя столкновения до" боя. "Если местность неблагоприятна, пишет он{20}, а времени для достижения благоприятного района недостаточно, то та или другая сторона должна отказаться от боя" И далее: "Я не держусь мнения, что большие сражения произойдут уже вскоре после начала войны, вместо этого я предвижу мелкие стычки и маневрирование до тех пор, пока одна из сторон не допустит ошибки; когда же эта ошибка будет обнаружена другой стороной, тогда сражение и произойдет". Пример боя, приведенный на стр. 71, целиком подтверждает и ярко иллюстрирует эту доктрину, кстати очень сильно напоминающую метод вступления английской армии в войну 1914-1918 гг. Фуллеровская теория боя требует от войсковых начальников поистине куропаткинского "терпения".
Теория эта насквозь враждебна той, на основе которой воспитывается наша Красная армия. Вместо топтания и "маневрирования" в ожидании ошибки противника, мы требуем от командиров величайшей активности и смелого наступления, захвата инициативы. В нашем представлении командир сам должен выбрать и заняв, обеспечить местность, где он хочет дать бой.
"Очень трудно найти местность, - пишет Фуллер{21}, - на которой сочетались бы хорошие условия для ведения боя и для отхода (!), поэтому отсюда можно сделать вывод, что сражения, как сухопутные, так и морские - скорее будут исключениями, чем правилом".
Встречный бой, наиболее характерный вид боя для подвижных механизированных частей, Фуллером отрицается На стр. 70 он прямо заявляет, что редко может случиться, чтобы обе стороны решили принять бой.
Встретив противника, необходимо ждать его ошибки, вступая в бой" следует думать об отходе; даже преследуя противника (стр. 63), полезно почаще останавливаться и оглядываться (сборные районы Фуллер именует "объектами") вот квинтэссенция фуллеровской тактики. \XVI\
И ее не делают более приемлемой пространные рассуждения Фуллера о гибком маневре с целью отрезать противника от его базы и этим лишить подвижности.
Действия по тылам сами по себе, как самоцель, бессмысленны, если они не связаны с боевыми действиями на фронте.
В Красной армии господствует другое учение, прямо противоположное. Сковать противника, изолировать его отдельные группы, бить по частям и, завершая общий разгром, преследовать до решительного результата - вот наша схема, мало напоминающая фуллеровскую.
