Надо сказать, что в период ига (1240–1480) татары были не единственными врагами Руси: на северо-западе (Псков, Новгород) немецкие рыцарские ордена угрожали с берегов Балтийского моря. Отдельные персонажи русской истории выступают настоящими героями в борьбе с внешним врагом (Александр Невский, Даниил Галицкий); остальные дуют всяк в свою дуду: единого государства на Руси как такового еще нет, а каждый из князей почитает себя основателем собственного рода, не стремясь единиться с прежними родичами и руководствуясь личными целями в ущерб чужим и общим. Каждый стремился увеличить свой удел, захватывая чужие земли вместе с людьми, не платя дани татарам. Поэтому отношения между князьями определялись договорами, в которых менее сильные уступали что-то могущественным князьям в обмен на ненападение или помощь в экстренных ситуациях. При этом использовались традиционные термины: сильнейший признавался отцом или старшим братом, которому слабый, брат младший, должен был подчиняться. К XIV–XV вв. родовая терминология уходит из политических договоров: слабейший нарекается служебным князем, постепенно превращаясь из владетеля удела в слугу великого князя.
К 1147 г. относится первое упоминание в летописях о Москве, вотчине князя Юрия Долгорукого; лишь почти 10 лет спустя здесь был построен город: «Князь великий Юрий Володимерич заложил град Москву на устниже Неглинны выше реки Аузы»[11]. К 70-м гг. XII в. Москва уже большой город. В 1177 г. князь Глеб Рязанский спалил ее, выступая против князя Всеволода Юрьевича, сына Юрия Долгорукого. Это была самая южная точка Владимирского княжества, приграничье с Черниговскими землями. Лишь к началу XIV в. Москва становится стольным градом самостоятельного Московского княжества, которое уже с последней четверти XIII в. выделяется из состава Владимирского. Когда в 1328 г. великокняжеским Владимиром с помощью Орды овладел московский князь Иван Калита, внук Александра Невского и праправнук Всеволода Большое Гнездо, Владимирские земли влились в состав Московского княжества, что обусловило быстрый его рост. Москва располагалась очень выгодно для князей: через нее шли пути с юга, т. е. от Киева, на север к Владимиру и Суздалю. Из проблематичных из-за княжеских распрей и ордынского нашествия областей беженцы шли на Москву и поселялись здесь, начинали работать на князя московского и поставлять в его казну деньги. Сюда же перебрался из Владимира митрополичий престол, поскольку центральное положение Москвы давало возможность контролировать все окрестные земли в плане духовном. Сами князья московские старались расширять свой удел, привлекая людей, прикупая города, и использовали татар в качестве козыря в противостоянии с прочими князьями (особенно тверским князем) в борьбе за власть. Вскоре вся Русь видела в Москве противницу ордынскому игу благодаря умной и дальновидной политике князей московских из рода Мономаха: Иван Калита получил у татар разрешение собирать дань по Руси самому, без участия татарских сборщиков, и самому доставлять ее в Орду: «Бысть оттоле тишина велика по всей Русской земле на сорок лет и престаше татарове воевати Русскую землю»[12]. Он же уничтожил на своих землях разбойный промысел, сделав Московское княжество са-ежимым спокойным и мирным на всей Руси. Москва становится центром страны, поскольку в ней сосредоточиваются огромное население, власть политическая, княжья и церковная. Отныне князья московские именуются уже великими князьями всея Руси: Иваном Калитой были побеждены Тверь, Ростов и Новгород; его сыну Семену Ивановичу «все князья русские даны были под руки». Теперь за главенство Москвы среди прочих княжеств выступают и московские бояре, перебравшиеся со всех городов и весей: статус боярина московского дорогого стоил, поэтому служили верно, даже если князь был слаб и кроток. Москва перестала быть приграничьем; от татар ее защищали Рязань, Смоленск и прочие княжества, относившиеся к ней. Да Орда и не враждовала с московскими князьями.
Была еще одна причина, по которой Москва не ослаблялась подобно прочим княжествам: князьям здешним не везло с потомством мужеского полу, они умирали рано и имели немногих (одного-двух) сыновей. Московский удел не приходилось дробить между членами большой семьи.
Когда умер Иван Красный, младший сын Ивана Калиты, у него остался сын Дмитрий всего девяти лет от роду. Этим обстоятельством воспользовались суздальские князья, купив в Орде право на Владимир; но через два года вновь великим князем владимирским стал Дмитрий, такова была поддержка церкви и народа. Тринадцатилетний князь править сам не мог; его советниками и практически правителями были митрополит Алексий и бояре; но едва он подрос, начал княжить сам. При нем утвердилось представление о великокняжеском титуле как о наследном в роду московских князей; удельные князья Рязанский и Тверской признали над собой окончательно власть Москвы, которая отныне вольна была вмешиваться в их внутренние дела и конфликты. Дмитрий Иванович сумел усмирить и непокорный Новгород.
Москва при Дмитрии стала единственной на Руси силой, способной справиться с татарами, ослабленными в первой половине XIV в. междоусобицей. Сначала князья под предводительством Дмитрия Московского лишь отбивали нападения разбойничьих отрядов, приходивших для грабежа, но вот впервые татары, спалившие Нижний Новгород и разорившие Рязань, были побиты Дмитрием на р. Воже (1378). В 1380 г. севший править в Орде хан Мамай пошел усмирять непокорных, призвав на помощь Литву; к этой коалиции присоединился и Олег, князь Рязанский, боясь нового погрома в вотчине. Дмитрий, прознав о силе, которая идет на Русь, предпринял попытку объединить всех князей, однако так и не успел получить подмоги из других великих княжеств, зато был поддержан святым отцом Сергием Радонежским.
Идеей Дмитрия было не дать вражеским войскам встретиться, поэтому он пошел наперерез войску Мамая и встретил его на Куликовом поле, разбив врага наголову, но при этом потеряв много людей. Два года спустя он не смог поэтому оборонить Москву от нового нападения, предпринятого ханом Тохтамышем. Куликовская битва, тем не менее, ясно показала: татар бить можно и нужно, но для этого необходима мощь всей Руси, а не героические деяния одного князя. Как писал В. О. Ключевский, «…родилось на Куликовом поле» единое и сильное государство Российское[13].
После смерти Дмитрия Ивановича, получившего за победу на Дону прозвание «Донской», ему наследовал сын Василий, воевавший с переменным успехом то с Литвой, то с татарами. Его сын Василий, принявший престол от отца еще ребенком, подвергся нападениям со стороны дяди Юрия Дмитриевича Звенигородского и Галич-Костромского, который занял Москву и принял сан великого князя. Дело продолжил его сын Василий Косой, который был пойман и ослеплен; брат Василия Косого Дмитрий Шемяка за то ослепил Василия Васильевича Московского. В 1450 г. Дмитрий Шемяка, пытавшийся вслед отцу восстановить старый принцип наследования владений, был разбит при Галиче, сам бежал и, как писали летописи, умер, отравленный.
Еще при жизни Василия Темного, т. е. слепого, его соправителем стал Иван Васильевич, старший сын; он же и получил титул великого князя. При Иване III Васильевиче закончилось объединение русских земель вокруг Москвы: великий князь подчинил себе и Ростов, и Тверь, и Рязань, и Новгород Великий.
Новгород долго стоял за свое особое положение, даже метнулся от русских князей к литовским, боясь, что Иван III лишит новгородцев всех вольностей. Во главе сопротивления Москве и московскому владычеству стояли новгородские бояре. Как не раз бывало прежде, они нашли помощь против соотечественников на стороне: Литва в 1471 г. подписала с Новгородом договор о защите и помощи от Москвы. Это было воспринято всеми как измена великому князю и всему государству; войско Ивана Васильевича разбило новгородское сопротивление, а глава бояр, посадник новгородский И. А. Борецкий, был казнен за измену.
