— В наших краях люди, способные к оборотничеству, к превращению в животных, считаются святыми, осененными животворящим духом земли! — печально сказал Мапута. — У нас никто и помыслить не смел бы о том, чтобы с ними воевать! Но и зла от них никакого — наоборот, они несут в себе силы добра, возрождения, мудрость наших далеких предков! Считается, что каждый род в Зембабве берет начало от какого-нибудь из священных животных, и люди этого рода сохраняют качества животного-родоначальника, почитают его, рисуют его изображения на стенах краалей и на боевых щитах — есть род Антилопы, род Паука, род Буйвола, род Льва, род Гиены, род Носорога…
— А сам-то ты из какого рода? — заинтересовался Конан.
— Я из рода священного Зайца! — гордо ответил Мапута и вздрогнул от резко прозвучавшего в тишине шатра смеха Брикция. В глазах аквилонца заплясали шальные огоньки, и бедный Мапута сжался в ожидании язвительных шуток, как в ожидании удара.
Конан мрачно посмотрел на возмутителя спокойствия, но в ответ на его суровый взгляд Брикций рассмеялся еще звонче:
— Славные зайцы водятся в ваших краях! Крупные такие и, наверное, вкусные… Только, боюсь, охота на них — дело нелегкое и опасное!
— У нас не охотятся на священное животное рода! У нас принято отправляться в лес и отыскивать совсем маленьких зайчат, выкармливать и выращивать их со всей заботой и почтением. В каждом краале должно жить священное животное рода, оно приносит благополучие и семье, кормящей его, и всему племени! А потом, в день праздника Священного Зайца, клетки с зайцами из всех краалей приносят к обители шамана, затем исполняются ритуальные танцы и песни, славящие Зайца, затем у Зайца просят благословения и прощения за пролитую кровь, а затем…
— Неужели сжирают?! — восторженно перебил рассказчика Брикций. — Никогда не слышал о людях, которые едят своего Бога!
— Мясо Священного Зайца привносит дух Его в наши тела, оно дает нам силу прожить следующий год, дает нам мудрость и ловкость… Но есть люди избранные, они ощущают особую близость к Священному Животному, способны входить в его состояние и даже целиком превращаться в него, особенно — если всему племени угрожает какая-то опасность, нападение другого племени или мор — тогда шаманы превращаются в животных и идут просить совета у богов! В животном состоянии они становятся прозорливее, ближе к Матери Земле и более угодны Отцу Небу. И нет худшего преступления, чем оскорбить шамана, обладающего священными способностями к оборотничеству! Этим наносится оскорбление и всему племени, и самому Священному Животному. Именно поэтому меня и продали в рабство — в наказание! — именно поэтому я не могу вернуться на родину! Я — изгнанник, такой же, как и ты, Брикций, — с тоскливым вздохом признался Мапута.
— А что ты натворил? Спьяну подрался с шаманом? — заинтересовался Брикций.
— Нет, что ты! — испугался Мапута. — Тем более, что шаманом в нашем селении была женщина, Майва… О, если бы ты только мог ее видеть! Стройна, как пальма! Тело гибкое и блестящее, как тело речного угря! Походка величественная, как у молодого слона! Глаза влажные, как у буйвола! Голос могучий, как у голодной львицы!
— О, Митра, какое кошмарное зрелище предстало нашим глазам! — расхохотался Брикций.
— Она была прекрасна! И горда… И она была наделена даром превращения! Я должен был почитать ее, как существо священное, но я был настолько ослеплен, настолько одурманен своей любовью, что осмелился принести к порогу ее крааля слоновьи бивни, ожерелье из зубов и когтей леопарда и два черепашьих панциря, что означало: «Я люблю тебя, прошу войти супругой в мой крааль и стать матерью моих сыновей!»
— Действительно, непереносимое оскорбление, — усмехнулся Брикций. — И за это тебя продали в рабство?!
— Увы… И я лишился возможности даже видеть ее, любоваться тем, как она исполняет танец Священного Зайца!
— Значит, и ты пострадал из-за женщины!!!
— Она была еще очень добра ко мне! — попытался защитить свою возлюбленную Мапута. — Они могли просто казнить меня; оскорбление, нанесенное шаману, смывается только кровью, но Майва так же добра, как и прекрасна, она сохранила мою никчемную жизнь!
— Добра! Добра! Твоя Майва не более добра, чем эта дрянь Лигия! И вообще, скажу я тебе, все они — глупые, злобные, бесчестные…
— Хватит, Брикций! — вмешался Конан. — Мы все хорошо знаем, что ты думаешь о женщинах, не надо повторять, тем более, что сейчас не самый подходящий момент, завтра мы будем в Будинее и нам предстоит сражаться с оборотнями-волколюдами, а вовсе не со «злобными, бесчестными бабами»!
— Кстати, об оборотнях и зайцах, — плавно перевел разговор Брикций, — в Аквилонии считается, что дворксы, жадные карлики, обитающие в горах и добывающие золото и драгоценные камни в несметных количествах, превращаются в зайцев, если им приходится перемещаться не в своем, подземном, а в нашем мире. Только заяц этот — не простой, а черный, трехногий, с горящими глазами! И встреча с таким зайцем полностью меняет жизнь человека: приносит или великое горе, или великую удачу, в зависимости от того, как человек поведет себя. Если испугаешься, пустишь в трехногого зайца стрелу, то, во-первых, ни за что не попадешь, а во-вторых, — тебя всю оставшуюся жизнь и весь твой род до седьмого колена будут преследовать неудачи! А если почтительно пойдешь следом за ним, медленно ковыляющим на трех ногах, он волей-неволей приведет тебя к своей пещере, а там, чтобы как-то от тебя отвязаться, одарит тебя сокровищами: сколько сможешь унести! Но проявлять излишнюю жадность и снова возвращаться к той же пещере с вереницей мулов и большими мешками опасно! И пещеры не найдешь, и те сокровища, которые ты забрал ранее, превратятся в пыль! А еще говорят, что, когда дворкс предлагает тебе взять, сколько хочешь, камней и золота, надо хватать, что лежит ближе к выходу, и уносить ноги! А начнешь выбирать — так в пещере дворкса чем дальше, тем красивее, тем больше золота, тем ценнее камни! — пойдешь в глубь и остановиться не сможешь, и заблудишься, погибнешь… И про волколюдов я слыхал, хотя, с тех пор, как наш народ принял благословение Митры, это считается глупым суеверием, но сказки рассказывают, будто в древние времена, когда людей было меньше, а деревьев — больше, жило великое племя «волчьих людей», хранителей деревьев… Но люди — множились, леса — убывали, а «волчьи люди» уходили вслед за деревьями: на север, в Асгард и Гиперборею, и в дикие Пиктские Пущи, и за море Вилайет, — туда, где еще сохранились островки первобытных лесов. «Волчьи люди» владели всей магией Земли и обычно они появлялись в человеческом обличье, а волками обращались только перед лицом великой опасности землетрясений, чумы, наводнений… Наверное, Мапута верно сказал: животные ближе к Матери Земле и более угодны Отцу Небу! Поэтому и наши волколюды, и зембабвийские оборотни просят даровать им Силу, заранее превратившись в зверей, чтобы не встретить отказа! Ведь люди, в сути своей, создания слабые, мерзкие и подлые, особенно — женщины!
