— Ты не беспомощна, — сказал он. — Но ты для меня гораздо ценнее денег.
Я приложила руку к его щеке.
— Я это знаю. Но мне нужно это сделать. И я не хочу делать это в одиночку, за твоей спиной.
— Шантаж, Страж? Серьезно?
— Это не шантаж. Это правда. Если ты будешь вставлять мне палки в колеса, мне придется найти другой способ.
На мгновение он замолчал.
— Ладно, — произнес он. — Но ты будешь у меня в долгу.
Я поиграла бровями.
— Я могу сама выбрать, как отдавать?
* * *
Мы поехали на другом ребенке Этана, красном родстере «Мерседес-AMG GT»[14], который он поклялся не уничтожать (в отличие от его последнего «Мерседеса») на юго-запад через весь город.
Беверли — пригород с большим количеством крупных деревьев и кирпичных домов. Блестящий белый фургон Команды Омбудсмена с надписью «ОМБУДСМЕН» на боку жирными черными буквами уже был там, припаркованный в переулке перед патрульной машиной ЧДП. Две женщины в форме охраняли приземистый седан, знак пиццы все еще был прикреплен сверху. Несколько любопытных людей выглядывало из окон, отодвинув в сторону занавески.
Этан припарковался, и мы подошли, чтобы поздороваться с ними. Мой дедушка, на котором были военные брюки, рубашка в клетку с длинными рукавами и ботинки на толстой подошве, поцеловал меня в щеку. Его голова уже почти совсем лысая, с редкой сединой, лицо морщинистое, а глаза пронзительные.
— Рад тебя видеть, милая.
— Я тоже рада тебя видеть, дедушка.
Я помахала Джеффу Кристоферу, третьему из дедушкиной команды. Он высокий и долговязый, со свободно висящими темно-русыми волосами. Катчер предпочитает джинсы и язвительные футболки; на сегодняшней написано «МАСТЕР КОЛКОСТЕЙ» над смайликом с унылым выражением лица. Джефф придерживается повседневно-деловых брюк защитного цвета и рубашек на пуговицах.
— Как вы ее нашли? — спросил Этан.
— По ориентировке, — ответил Катчер. — Патрульные заметили ее и предупредили нас. Мы решили, что вы захотите присоединиться к нам во время обыска.
— Мы это ценим, — произнесла я, прежде чем Этан успел сказать что-нибудь язвительное по поводу того, что я составила компанию.
— Это «Фестивал GVS» 1993 года выпуска, — сказал мой дедушка. — Эта марка выпускалась недолго, поэтому их не так уж и много на ходу.
— Я никогда о ней не слышала, — произнесла я и обошла машину, заглянув в грязные окна. На переднем сиденье лежала термосумка для пиццы, наряду с большим количеством мусора.
Дедушка указал на Джеффа и Катчера.
— Давайте взглянем.
Они вдвоем надели одноразовые перчатки, Джефф открыл багажник, а Катчер двери машины. Изнутри донеслись разные запахи: жира от фаст-фуда, съеденного в дороге, терпкий запах ароматизатора «елочка», висящего на зеркале заднего вида, и затхлости старой и грязной материи.
— Он неопрятный, — сказала я. — Или у него мало времени на уборку.
— Ага, — согласился Катчер. Он открыл бардчачок, в котором было пусто, за исключением шинного манометра. Опустил солнцезащитные щитки и обнаружил еще меньше прежнего. — Нет ни документов регистрации, ни страховки.
— Там обязана быть ДНК, — сказал мой дедушка, его взгляд скользнул по куче выброшенных стаканчиков от фаст-фуда, на которых все еще были крышки и трубочки. — Твой преступник не создает впечатление особо сообразительного парня.
— Ему не удалось схватить меня, — заметила я. — И он сказал, что должен кому-то денег. Может, мы не единственные, на кого не произвели впечатление его навыки.
— Может быть, — произнес дедушка. — Учитывая, что его отпечатков нет в системе, скорее всего, и ДНК не будет. С другой стороны, маловероятно, что он начал с похищения, так что посмотрим, что смогут сделать криминалисты.
— Так, так, — произнес Катчер, вылезая с переднего сидения с белым бумажным диском.
— Что у тебя там? — спросил мой дедушка.
— Подставка для стакана из «Бурого Мула», — ответил Катчер. На толстом картоне был нарисован брыкающийся мул и адрес.
— Это дальше по дороге, — сказал он. — Это закрытый бар и притон для членов семей Чикаго, скажем так, имеющих связи. Просто так в «Бурого Мула» не попадешь.
— Ты говоришь о мафии? — спросила я.
— И нескольких других группах организованной преступности, — ответил Катчер. — В баре не проводят граней.
— Нет ничего хорошего в том, чтобы задолжать мафии, — произнес Этан.
— Точно, — согласился Катчер.
— Это еще не значит, что именно это и происходит, — сказал мой дедушка, с беспокойством нахмурившись, когда посмотрел на меня, — но мы отправим несколько офицеров в бар, чтобы они все узнали.
— А посетители притона мафии станут разговаривать с копами? — спросил Этан.
— Может быть, а, может, и нет, — ответил дедушка, но подал жест одному из полицейских, стоявших рядом. — Но мы все равно поставим галочку.
Катчер посмотрел на мусор.
— Давайте займемся остальным.
— Ваша работа весьма пленительная, — сказала я дедушке с улыбкой.
— Иногда нам приходится марать руки, — ответил он, подмигнув. — Но обычно оно того стоит.
Они копались в мусоре из машины больше часа, ища личные данные. Учитывая его объем, казалось вероятным, что туда мог попасть чек, штраф ГИБДД или квитанция, что-нибудь с именем владельца или контактными данными. Но при том, что он оставил уйму бумаги и, вероятно, много ДНК, нигде не было имени или адреса.
Мой дедушка посмотрел на Этана.
— Есть что-нибудь с записей камер наблюдения Дома?
— Ничего полезного, — ответил Этан. — Ни часто встречающихся машин, ни бросающегося в глаза сталкера. Есть успехи с опросом соседей?
— Ничего, — ответил Катчер. — Есть несколько домов, в которые мы пока не заходили — где никто не открыл дверь при первом заходе — но пока никто не вспомнил доставщика пиццы без лейбла или кого-то, кто следил за Мерит.
— Значит, мы в тупике, — сказала я, чувствуя себя более, чем немного обеспокоенной.
— Мы его найдем, — произнес мой дедушка, сняв перчатку и приобняв меня. — Он и пальцем не тронет тебя или… — Он опустил взгляд на мой живот, потом поднял его обратно на меня, в его глазах был вопрос.
— Мы еще не определились с именем, — сказала я с улыбкой. — Но мы тебе сообщим, как только это сделаем.
Хотелось бы надеяться, что это случится до того, как она решит появиться.
* * *
— Ты в порядке? — спросил Этан, когда мы снова сидели в машине и ехали на север.
Я передвинулась, чтобы устроиться поудобнее на узком сидении.
— Да. Просто… сбита с толку.
— Потому что какой-то псих попытался похитить тебя, или застрелить, или и то, и то другое?
— И то, и другое, — ответила я с улыбкой. Этан такой серьезный, поэтому он редко смотрит сквозь пальцы на угрозы. Но еще он не хочет, чтобы я волновалась и подвергала стрессу ребенка.
— Он не сможет до тебя добраться, — сказал Этан. — И не доберется. Дом защищен, и ты будешь оставаться в нем, если меня не будет рядом.
Мне пришлось потрудиться, чтобы не ощетиниться от властного тона его голоса, хоть я и знала, что он пытается меня защитить.
— А если мы его не найдем?
— Буду с тобой честен, Страж. И скажу тебе кое-что, что, как я считаю, ты все равно бы решила сделать, будь ты менее эмоциональной в этой конкретной ситуации.
Взгляд, которым я его одарила, должен был понизить температуру в машине на несколько градусов.
— Менее эмоциональной? Потому что ты хладнокровен и собран?
— Я всегда хладнокровен и собран.
Я фыркнула.
— Я просто хочу сказать, что трудно быть объективным, когда ты жертва, — мягко сказал он. — Но мы его неминуемо найдем. Он не блещет сообразительностью и оставляет весьма очевидный и буквальный след из хлебных крошек.
Но когда мы его найдем? — задалась я вопросом, прислонившись лбом к холодному стеклу окна и наблюдая, как мимо нас пролетает город. — Как долго конкретно этот меч будет висеть над нашими головами?
Я не собиралась позволять ему вечно нас контролировать. И когда мы ехали по Гайд-Парку, мне в голову пришла идея.
— Эй, можешь, пожалуйста, остановиться? У голубого дома?
Я указала направление, Этан остановился у тротуара, и я вылезла, вразвалочку подойдя к миссис Плам, которая стояла у ворот.
Ей шестьдесят четыре года, и она делит дом со своей взрослой дочерью, зятем и их детьми. Она уже десять лет вдова, но все еще носит свое обручальное кольцо и предпочитает, чтобы ее называли «миссис».
У нее темная кожа, короткие кудрявые седые волосы, а морщинки вокруг глаз — единственное указание на ее возраст. Она стройная и изящная, носит джинсы, футболки северо-западного университета и садовый фартук, пока поливает однолетние растения возле забора. Миссис Плам мало спит, и она говорила, что ей нравится давать ее растениям — клумбе, практически переполненной розовыми и белыми петуньями — питье в конце долгого дня.
Я не была уверена, опросили ли сотрудники моего дедушки миссис Плам, но стоило проверить. Она знает распорядок моих прогулок лучше, чем кто-либо другой за пределами Дома Кадогана, и, что более важно, она знает сам район.
Она подняла голову, когда мы подошли к ней. В ее глазах была подозрительность, пока она не узнала нас, и недоверие сменилось радостью.
— Мерит! Я так рада, что ты здесь. — Она перегнулась через низкий забор, чтобы протянуть руку, и я ее пожала.
— Миссис Плам, не думаю, что вы знакомы с моим мужем, Этаном Салливаном. Этан, миссис Донна Плам.
— Рада с тобой познакомиться, голубчик. — То, что она назвала его голубчиком, когда он старше ее более, чем на три сотни лет, это одна из причин, почему я ее обожаю.
— Взаимно, — ответил он и прижался губами к ее руке. И даже невозмутимая миссис Плам немного смутилась. Обаяние Этана, пожалуй, универсально.
— Все в порядке? — спросила я.
— Все хорошо. Но я слышала о том, что с тобой произошло, и хотела убедиться, что с тобой все в порядке. Я собиралась сходить в твою школу и проведать тебя, когда закончу с растениями.
Миссис Плам решила, что Дом Кадогана — это по существу вампирский колледж. Поскольку у нас есть общежития, столовая, тренировки и сексуальный директор, она не совсем ошибается.
— То есть, я знаю, что ты бессмертна, но думаю, что меня бы это до смерти напугало.
— Это сильно меня напугало, — сказала я. — Миссис Плам, та машина — это темно-синий «Фестивал» — небольшой четырехдверный седан. Вампир белокожий с темно-русыми волосами, около метра шестидесяти ростом или около того. Среднего телосложения. Вы ничего такого не видели?
Она нахмурилась.
— Не знаю насчет марки машины, но я видела множество седанов и множество белых парней.
Я подавила усмешку.
— Понятно. А что насчет доставщика пиццы?
— Время от времени, конечно. Я тут поливаю растения практически каждое утро, каждый вечер и… подожди-ка. — Она посмотрела на меня, и в ее глазах появился блеск. — Доставщик пиццы, ты сказала?
— Да.
Она бросила взгляд на улицу до угла.
— Если подумать, три или четыре вечера назад… — она уперла руки в бока, нахмурившись, пока пыталась вспомнить, — Нет, четыре. Четыре вечера назад я поливала цветы и видела, как подъехала эта маленькая машина. Старая машина, четыре двери и не очень большая. На крыше был светящийся значок, который обычно бывает у доставщиков, но на этом было написано просто «пицца». Названия не было, и я подумала, что это странно.
— Он остановился на углу прямо здесь, — указала она, — и я немного насторожилась, обратила внимание, потому что Юинги в отпуске. Они отправились в Италию в один из этих речных круизов, и я так рада, что им наконец удалось выбраться. Как бы там ни было, они бы не заказали пиццу, значит, он либо заблудился, либо у него было что-то плохое на уме. Он вышел из машины, подошел, и я на всякий случай направила на него шланг. — Она подняла свой опрыскиватель. — И я поняла, что у него нет коробок с пиццей, и это просто странно. Белый мужчина с темно-русыми волосами. Я спросила: «Могу я вам чем-нибудь помочь?» Он, кажется, удивился, увидев меня. Он ответил: «Нет, мэм», потом немного осмотрелся, как будто заблудился, бросил взгляд на твою школу, забрался обратно в машину и уехал.
