Я делаю еще один глоток, после чего ставлю бутылку вниз. Я никогда не был любителем вина и купил его, чтобы произвести впечатление на женщину, от которой был без ума много лет назад. Мэдисон Дэйн. Вот, что я получил взамен того, что в качестве девушки выбрал модель. Даже ее имя звучало как бренд одежды, но сейчас оно работает в ее пользу, теперь это действительно чертова марка одежды.
― Это лучше, чем Мэдисон Дэйн Краковски, ― год назадзаявила она, когда я помог ей создать свою линию одежды, как раз перед тем, как мы расстались. ― И когда мы поженимся, твое имя я тоже не буду брать (прим. в США при регистрации брака, женщина может брать полное имя мужа: личное имя жены + личное имя мужа + фамилия мужа). Дрексел. Разве это не марка инструментов?
― Инструменты называются «Дремел», а не Дрексел, детка.
― Ой, без разницы, ― пожала она плечами, как обычно, откидывая светлые волосы. ― Нет, мне подойдет Мэдисон Дэйн.
Мы бы никогда не поженились, даже если бы она неоднократно на это намекала. Безусловно, нам было весело вместе, и будь я проклят, если скажу, что секс не был удивительным, но дело было не в этом. Я был не тем, кого она хотела, определенно, плотник из Таоса не был ее мечтой. Даже если моя работа получала одну награду за другой, а моя компания, расположенная в Флагстаффе, вместе с шоу-румом на Манхэттене теперь приносила миллионы, я все равно оставался плотником. К тому же, мы едва видели друг друга, с ее еженедельными перелетами на частных самолетах в какие-нибудь экзотические места для позирования в фотосессиях, когда я летал от дома одного клиента к другому, чтобы оценить их пожелания на то, что я должен был соорудить для их жилищ. Спустя два года, я услышал, что Мэдисон подцепила какого-то хоккеиста из команды «Лос-Анджелес Кингз» и жила в Калифорнии на Манхэттен-Бич (прим. пляж в самом центре Лос-Анджелеса).
«Каждому свое, детка. Рад был познакомиться».
Я отбрасываю мысли о Мэдисон прочь и поднимаю пистолет. Глок 4 G19. Черт, серьезная вещица. Единственная причина, по которой мне это известно, потому что один из моих друзей ― Нэйл Альварез ― коп, и ему всегда нравится рассказывать мне об оружии. Так что, либо Златовласка разбирается в пистолетах, либо знакома с тем, кто в них разбирается. Обойма полная, в патроннике есть пуля. Предохранитель спущен.
Плохо.
Я обращаю внимание на письмо ― на причины, принесла ли она пистолет для самозащиты или для чего-то другого, может указать этот кусок бумаги. Какое-то мгновение я колеблюсь, читать мне это или нет, не желая влезать не в свои дела. Мне не интересно совать нос в дела моей гостьи, но в то же время, я не могу отрицать того факта, что в моем доме находится заряженный пистолет, который лежит поверх чего-то, что очень напоминает предсмертную записку. Таким образом, если существует необходимость для вмешательства, то это нужно сделать сейчас.
Я беру письмо, и чтобы прочесть его, мне не нужно включать свет. Это одна из фишек проживания в Таосе, вдали от цивилизации и городского освещения. Вот почему я здесь приобрел землю и построил «Жемчужину» — ради звезд. Ясными ночами ты можешь увидеть миллионы из них, и это захватывающее зрелище, достаточное, чтобы напомнить вам о том, насколько мы малы по сравнению с величественностью таких вещей. Иногда я сижу здесь наедине с собой, любуясь этим видом и думая о жизни. Иногда вспоминаю женщину, ради которой я это построил.
Я поднимаюсь с дивана и иду по тропинке, вдоль которой растут овощи и цветущие растения, а также небольшие фруктовые деревья. Тропинка ведет к южной стороне стеклянных панелей, выходящих на участок и стоящих под наклоном, чтобы ловить солнечные лучи, пока солнце поднимается на востоке и заходит на западе. Также, благодаря отражающимся звездам, панели служат как идеальное ночное освещение, которое освещает заплаканный лист бумаги в моей руке.
«Прости, что не оправдала твоих надежд.
Прости за то, что не остановилась в погоне за своей мечтой, за почестями и престижем, прилагаемых к статусу одной из лучших в стране. Прости, что я поставила это на первое место, по-глупому говоря себе, что с тобой все будет в порядке и что в итоге все мои старания стать лучшей оправдаются. Прости за то, что я так ошибалась, потому что при всех своих достижениях, я слишком поздно поняла, что ничего из этого не стоит таких жертв — не тогда, когда платой за это, оказался ты. Прости за то, что спасала всех остальных, в то время когда единственным, кого мне следовало спасать, был ты».
В горле появился ком, пока я перечитываю это письмо. Черт меня побери, если это не предсмертная записка, но чем еще это может быть. Это точно не гребаная поэма, которую пишут лишь бы что-то написать. Я возвращаю письмо на журнальный столик, положив пистолет сверху, именно так, как оставила его Златовласка. Так как она не поставила своего имени, для меня она будет оставаться Златовлаской. В конце концов, мне нужно знать, кому принадлежит это личико — и сиськи.
