— Мы посланники, — ничуть не оскорбившись заявил более мягкий мужской голос из-под другого капюшона, и я судорожно сглотнула. — И пришли известить вас о заключении Совета.
Он, решив самым уместным именно момент перед вынесением уже ожидаемого мной приговора, стянул с лица полую ткань плаща. От почти идеальных черт его лица меня бросило в холод. Я слышала о них и раньше, но никогда и почти никому бы не пожелала столь близкой встречи с ними.
— По его постановочным данным, мы обязаны оповестить вас об открывшемся в вас даре, избранная, — молвил он и в моих глазах с каждым его словом мельтешило всё больше и больше сверкающих точек. — Даре, проявляющегося лишь по крови женской линии в день совершеннолетие потомственных ведьм…
— Ведьм? — на грани слышимости переспросила я, нервозно гоготнув.
И в момент, когда любезный посланник поспешил растолковать мне всю суть, грань моего самообладания стремительно скрылась в наступающей тьме и сознание тактично предоставило мне необходимый покой. В сознание я пришла только ближе к полуночи. В комнате, куда меня кто-то перенёс, стаяла почти идеальная тишина, ночник слабо освещал замершее пространство и казалось, что пережитое недавно потрясение всего лишь глупый розыгрыш. Но отчётливо выделяющаяся на руке звезда безжалостно разрушала любое опровержение её истинного значения. Угнетающие чувства с новой силой обрушились мне на голову. Я сокрушенно выдохнула и, присев на кровати, запустила пальцы в волосы.
— Господи, за что? — приглушенно обратилась я к своему Богу, устремив страдальческий взгляд в тёмный потолок. — Как ты можешь так беспардонно играть жизнями?!
Как и всегда от ответа он воздержался и я, бесшумно захохотав, едва не расплакалась. Он несправедливости Судьбы хотелось кричать во весь голос, однако я понимала, что не изменю этим ровным счётом ничего. И от этого было до ужаса обидно, а страх от осознания сложившихся условий липкими лапками медленно и с мелкой дрожью пробирался по спине. Появившийся знак, вкупе с совсем не желательным появлением посланников, звучал для меня приговором. И приговором была смерть. Смерть на костре. Такая же, какую совсем недавно я хотела устроить одной из представительниц ненавистных мне созданий. Да не только мне, этих особ в нашем городе, мягко говоря, недолюбливали вообще все. Их ненавидели, их боялись и опасались, а созданные группировки в тайне от непосвященных людей из правительства всячески их истребляли. Я истребляла тоже. И вот теперь, будучи одной из лучших охотников в одной из таких группировок, на моей руке ярким пятном загорелась печать врага всего общества. И эта метка была для меня гораздо хуже, чем просто смерть. Гораздо болезненней, чем если бы я сгорела на костре. Только одно её появление на корню рушило все устои моей жизни, все мои взгляды, все мои надежды и ожидания, весь смысл и всю жизнь. Этот знак значил больше, чем любое из виденных мной проклятий, насылаемых на людей ведьмами.
— Как ты можешь так поступать со мной после всего пережитого? — заорала я, подскакивая с кровати и разъярённо смахивая с прикроватного столика попавшиеся под руку предметы. — Как ты смеешь так насмехаться на всем моим существованием, а, грёбаная ты Судьба?! Как? Как?!
В комнату без стука вбежал брат и почти мгновенно оказался рядом.
— Света, Света, успокойся, — обеспокоенно забормотал Артём. — Не нужно так горячиться, всё образуется…
— Образуется? — вскричала я в негодовании. — Да каким это образом? Как вообще что-то хорошее может образоваться из моего положения? — в секундной вопрошающей заминке он не успел вставить и слова. — Как мне теперь жить? Что теперь делать? Прятаться на чердаке, чтобы мои же приятели не превратили меня в пепел? Мне не нужно такое существование! Их ведь все ненавидят, понимаешь? Все! И заметь на мне эту отметку никого из наших не остановит ни моё положение, ни этот грёбаный закон о неприкосновенности этих…этих…, - привычные мне слова застряли в горле.
Я больше не знала, как называть одарённых избранных, на языке крутились лишь ругательские клички и бросать их в свой же адрес было слишком скверно. С досады я тихо заскулила.
— Как такое вообще могло произойти? Почему я? Почему после стольких стараний стать настоящим охотником на этих…этих выродок? — мой крик сорвался на шепот, а в горле предательски застрял горький ком. — Это несправедливо! Несправедливо…
Шумно вздохнув брат молча притянул меня к себе и сдерживаемые мной слёзы ручьём потекли по щекам.
— Всё образуется, я верю, — негромко проговорил Тёма на ухо и, тихо хмыкнув, задумчиво добавил. — Вот же ирония Судьбы…
Новый день завил о себе неожиданно и резко. Глаза открылись до того, как я успела подумать об этом. Какое-то время в голове совершенно не было мыслей и за очень долгое время я впервые осознала, как это ни о чём не думать. Присев на краю кровати и укутавшись в плед, я безмолвно уставилась в окно, за которым не было видно ничего, кроме бесконечного легиона снежинок. Невольно, но воспоминания о прошедшем дне всё же стали понемногу проникать в сознание, вызывая новую волну негодования и досады.
Как? Как меня угораздило так вляпаться? Никогда и ни за что по доброй воле я не стала бы ведьмой. Да и кто вообще может захотеть ей быть в наше время? Даже ведьмы «со стажем» не могли бы похвастаться своим положением, в этом я была убеждена, прекрасно зная до какой степени их бояться простые люди и с какой пылающей ненавистью пытаются уничтожить. А всё из-за чего? Из-за глупейшей войны трехсотлетней давности? Давно пора бы забыть об этом, но никто не желает мириться с её последствиями. Особенно люди, пострадавшие больше всех остальных. Хотя, — я неосознанно усмехнулась, — сами же положили всему начало. Решили укротить и подчинить себе ведьм. Ха! Да где это вообще видано, чтобы практически беззащитные, пусть и превосходящие в численности, справились с магически сильными существами? Только в сказках… Но люди же такие самоуверенные и «рассудительные», что решили добиться своего под безвинным предлогом уравновесить права между друг другом. Правда, резонанс с теми ограничениями, что требовали от ведьм люди, не остался без внимания магической братии. Ведьмы не могли, да и не хотели, использовать свою силу лишь в целительских направлениях. Это серьёзно ограничивало большую их часть — далеко не все избранные женщины специализировались только в этой области. Это и стало первым толчком к кровопролитной войне.
