* Каракка – прим. перев.
прочнее, и потому что добывать древесину для этих кораблей всё труднее и труднее».8Маскаренские и Сейшельские острова были расположены слишком далеко от основного торгового маршрута, чтобы оказывать какое-либо влияние на судостроение. Кроме того, португальцы могли найти всю древесину, которая им была нужна, в Бразилии и Индии, и потому не проявляли никакого интереса к маврикийскому чёрному дереву*.Пытаясь организовать базы снабжения для «Carreira das Indias» вдоль восточного побережья Африки, португальцы захватили Мозамбик и сконцентрировали там свои усилия. Если бы какой-то из близлежащих архипелагов и представлял какой-либо стратегический интерес в качестве базы снабжения, то это были бы Коморские острова, а не Маскаренские. Но усилия по колонизации Коморских островов никогда не заканчивались сколько-нибудь успешно. Потому Мозамбик сохранял ведущую роль в организации защиты торговли с Индией и оставался португальской колонией до 1975 г. Маврикий и его дронтов просто проглядели.Однако примерно в то же самое время моряки, высадившиеся на два других острова Маскаренского архипелага, обнаружили родственников дронта. Похожая на него птица белого цвета жила в спокойствии и изоляции на Реюньоне. Они просто назвали её белым додо.А среди скал на каменистом бугре посреди океана, который называется Родригес, скрывался в лесах его длинношеий кузен. Поскольку эту птицу никогда не наблюдали собирающейся группами, её назвали пустынником**.Существование семейства дронтов было открыто как раз в эпоху его гибели, потому что моряки обнаружили, что дронтов было легко ловить, и что они были хороши для еды. До прибытия европейцев на Маскаренских островах совсем не было хищных зверей. Поэтому птицы семейства дронтов никогда не учились убегать. Поскольку главной частью их рациона были улитки и орехи, единственными инструментами для выживания, в которых они когда-либо нуждались, были две сильных ноги и один мощный крючковатый клюв. Острова никогда не учили их пользоваться чем-нибудь ещё, и птицам семейства дронтов всегда жилось очень неплохо. Они настолько привыкли с этому спокойному образу жизни, что постепенно, очень
* На Маскаренских островах росло 17 видов эбенового дерева, из которых 10 исчезли или находятся под угрозой исчезновения по состоянию на конец XX века. – прим. перев.** Также часто встречается название «отшельник» – прим. перев.
Белый додо с Реюньона. Первым европейцем, который его увидел, был голландский моряк по имени Бонтеку, который описал его как своего рода гигантского гуся, и на него произвело особенно глубокое впечатление то, каким большим количеством еды могли снабдить его экипаж эти птицы. (Иллюстрация Жака Гниздовски для книги Роберта Сильверберга «The Auk, the Dodo, and the Oryx: Vanished and Vanishing Creatures», New York: Thomas Y. Crowell Company, 1967.)
Длинношеий пустынник с Родригеса. Эту птицу впервые описал французский гугенот Франсуа Лега, который был человеком глубочайшей духовности и никогда не говорил о том, скольких людей можно прокормить птицей такого размера. Вместо этого он подробно написал об отваге и милосердии этой божьей твари. (Иллюстрация Жака Гниздовски для книги Robert Silverberg «The Auk, the Dodo, and the Oryx: Vanished and Vanishing Creatures», New York: Thomas Y. Crowell Company, 1967.)
постепенно, как всегда происходят такого рода события, их крылья стали короче, тогда как ноги стали ещё мощнее. Поэтому, в полном соответствии с явлением островного видообразования, а в дальнейшем и вымирания, поколение за поколением, чрезвычайно постепенно и столь же неуклонно маврикийский дронт и его кузены, белый додо с Реюньона и пустынник с Родригеса, постепенно эволюционировали в лёгкую добычу для первых же хищников, с которыми они встретились. Охотники никогда не были частью островного микрокосма, где жизнь никогда не была опасной игрой, в которой тебе лучше всегда быть начеку. Когда люди стали вторгаться на его остров в сопровождении всех этих умных и голодных зверей, всё, что мог сделать дронт – это попытаться бежать. Но он не мог бегать достаточно быстро, да и бежать было некуда.
По мере того, как время шло, а португальцы плавали мимо, через Маскаренские острова вполне могли проплывать корабли других наций – возможно, англичан и французов, но никто из них не озадачился объявить острова принадлежащими их стране; также не появлялось никаких письменных свидетельств таких визитов. Вместо них это сделали голландцы, которые стали вторым крупным европейским игроком в Индийском океане. Голландцы сумели незаметно пробраться туда по следам португальцев, основали постоянные поселения и заявили о своих правах на ценные территории, опередив англичан или французов. Это деяние сопровождалось сложными взаимными уступками, и между Португалией и Нидерландами установились напряжённые отношения, особенно между 1581 и 1640 гг., когда Португалия была аннексирована в пользу Испании Филипом II и эти две страны официально находились в состоянии войны. Но в целом между португальцами и голландцами всё же продолжались неофициальные отношения того или иного рода, поскольку история мореплавания у этих стран была схожей, и они нуждались друг в друге настолько же, насколько не доверяли друг другу. Карьера голландского авантюриста Яна Гюйгена ван Линсхотена (1563–1611), который оставил замечательный отчёт о своих путешествиях, освещает сложные отношения между Нидерландами и Португалией в шестнадцатом веке. «Путешествие Яна Гюйгена ван Линсхотена в Ост-Индию», впервые переведённое на английский язык в 1598 г., великолепно демонстрирует ход колониальной шахматной партии, в которой игроки из Португалии, Испании, Нидерландов и Англии постоянно двигают свои фигуры по обширной шахматной доске, в которую превратились Ост-Индия и все морские маршруты, ведущие туда и оттуда. Ван Линсхотен родился в Харлеме, Голландия, в 1563 г. и рос во времена оккупации его родины испанцами. На протяжении значительной части шестнадцатого века Нидерланды боролись за независимость от Испании, но коммерческие отношения между этими двумя странами никогда не разрывала ни та, ни другая сторона, поскольку в те времена голландский рынок был необходим для процветания торговли с Индией, как для Испании, так и для Португалии. Ян был прилежным юнцом, который «испытывал немалое восхищение при чтении историй и странных приключений», и у него развилось «сильное желание хоть одним глазком повидать мир».9В возрасте примерно 16 лет Ян покинул своих родителей, чтобы присоединиться к братьям, державшим дело в Севилье. Оттуда он переехал на работу к купцу в Лиссабон. Во время двух лет непрерывных войн между Португалией и Испанией, вспыхнувших после смерти молодого короля Себастьяна I в 1578 г., ван Линсхотен вступал в ряды нескольких военных полков и путешествовал по этим двум странам, в итоге осев в столице Португалии. Во время Войны за португальское наследство торговля находилась в упадке, поэтому молодой ван Линсхотен решил последовать за одним из своих братьев и поискать работу в «Carreira das Indias». Вместе с братом он взошёл на борт «нау» в одной партии с Жуаном Виценте де Фонсека, новоназначенным архиепископом Гоа.На протяжении тех шести лет, которые он провёл в Гоа рядом с архиепископом, голландец вёл ту же жизнь, что и португальцы. Вскоре после своего прибытия он сделал запись о типичном инциденте. Два английских купца были арестованы, якобы за шпионаж от имени претендента на трон Португалии. Похоже, что реальным мотивом ареста был ответ на нападения на португальцев в районе Молуккских островов в восточной части Индонезии, также известных как Острова Пряностей, которые осуществил соотечественник купцов, сэр Фрэнсис Дрейк. Дрейк боялся португальцев, чьё владение Островами Пряностей было поставлено под угрозу из-за обещания английского адмирала местным жителям, что он вернётся и «прогонит угнетателей».10 Ван Линсхотен и ещё один голландец обратились от имени английских купцов к архиепископу и добились их освобождения.Будучи в Гоа, он обдумывал возможности путешествия в Китай и Японию, которое так никогда и не осуществил, но зато много путешествовал по Ост-Индии и воочию наблюдал и нравы португальских торговцев, и возможности, предлагаемые Ост-Индией в плане богатства.Например, прибыв на Яву, ван Линсхотен отметил, что там в изобилии имеются рис («и другие вещи, необходимые для жизни»), крупный рогатый скот, овцы, домашняя птица, чеснок, «мускатный орех и все виды пряностей», «другие вещи, которые они привозят в Малакку» (Молуккские острова), «очень хороший» перец, а также «ладан, камфора и алмазы». Затем он обратился к вопросам повседневной жизни:
Некоторые португальские мужчины в Индии вступили в брак с местными женщинами. Их дети желтоватые, хотя некоторые женщины весьма красивы. Дети смешанных кровей – это не всё, что отличает их от португальцев, и, если дети португальских родителей рождаются здесь, они также склонны быть более желтоватыми, чем их предки, к третьему или четвёртому поколению их нельзя отличить от аборигенов. ...Португальцы, люди смешанных кровей и христиане, проявляют значительную и изумительную заботу о своей семье. У них обычно есть от десяти до двадцати слуг, сообразно их средствам. Кто из них женаты, великолепно украшают и обставляют свои дома, особенно когда дело касается изделий из полотна. Они всегда изящно одеваются, когда выходят из дома, и проявляют чрезвычайную любезность друг к другу, многократно повторяя приветствия, поклоны в пояс и поцелуи рук, и даже больше, когда они собираются вместе, а их слуги готовят для них места для сидения ... .11
Затем ван Линсхотен обращает внимание на женщин:
Они берут мясо руками, полагая использование ложки смешным и нецивилизованным. Они пьют из бутылок, по форме подобным вазам, с помощью приспособления, называемого «горголета», которое позволяет им глотать напиток, не прикасаясь к бутылке, и находят использование этого весьма изысканным. Те, кто не привык к этому способу питья, не могут с первого раза обращаться с такими бутылками без того, чтобы не разлить напиток по всей своей груди. В действительности, те, которые только что прибыли сюда и не знают местных костюмов, и пока ещё недостаточно степенны во время прогулки, не могут перейти через улицу, не вызвав насмешек. Но они быстро изучают новые привычки и с удовольствием перенимают их.12
Эта любопытная зарисовка колониальной повседневной жизни сопровождается чувственными подробностями того, как Восток склонен развращать европейские семьи:
Ревность мужей к своим жёнам и дочерям очень велика, и они никому не позволяют их видеть, кроме случаев, когда семьи проводят время вместе с детьми и некоторыми из близких друзей в некоторых садах, всегда с группой рабов и солдат, которые стоят поблизости, чтобы охранять их. Как только их мальчикам [в португальских семьях] исполняется пятнадцать лет, их переселяют в их собственные кварталы, прочь от матерей и сестёр; это происходит из-за чудовищного и странного сладострастия этих женщин, которое приводит к достаточно постоянным случаям кровосмешения, что ведёт к убийству детей, когда их застают за этим действием, или к убийству разгневанными мужьями своих жён в слепой ярости. Здесь мало замужних женщин, которые соблюдают своё целомудрие в браке и не имеют негодяя из числа солдат, торговцев, или мальчиков-слуг для развлечений, и никто не может остановить их в желании иметь его, поскольку для этой цели они часто используют травы. Есть даже питьё под названием Dutroa, которое они дают своим мужьям, и [оно] погружает их в оцепенение или глубочайший сон, как если бы они полностью потеряли чувства, и кто-то может подумать, что они мертвы, и в течение этого времени женщины могут делать всё для своего удовольствия, поскольку это время – целых 24 часа. Единственный способ пробудить мужей от этого транса состоит в том, что их ноги нужно вымыть холодной водой, но даже тогда они не могут помнить ничего, что случилось во время их сна.13
Когда его патрон-архиепископ умер, ван Линсхотен решил вернуться в Европу; это заняло у него три года, включая двухлетнее пребывание на Азорских островах, во время которого он сделал осторожные заметки о попытках Британии грабить испанские и португальские суда, возвращающиеся из Ост-Индии.В 1592 г. ван Линсхотен, наконец, добрался до Лиссабона, а затем приплыл в Нидерланды, вернувшись домой после почти 13-летнего отсутствия. Спустя четыре года после возвращения рассказ ван Линсхотена о его приключениях был издан в Нидерландах. Тем временем он нанялся в голландскую экспедицию, организованную с одобрения Морица Нассауского, принца Оранского, главного судьи и правителя Нидерландов, в целях исследования возможности прокладки северо-восточного маршрута в Tихий океан, а оттуда в Индию.В июне 1594 г. три судна вышли из голландского порта Тессел на север вдоль побережье Норвегии, а затем свернули на восток в Северный Ледовитый океан. Но в сентябре того же года они вернулись в Нидерланды. Они достигли Карского моря и нашли то, что было похоже на пролив, ведущий на восток, но вынуждены были повернуть обратно из-за льдов.Ван Линсхотен сообщил Морицу Нассаускому о своей уверенности в том, что северный маршрут, ведущий в Китай и Индию, теперь обнаружен, и ему весьма успешно удалось вселить свою надежду в сердца многих соотечественников. На следующий год для продолжения исследований было снаряжено семь кораблей, но на сей раз из-за льдов суда даже не добрались до Карского моря. Голландское правительство решило не предпринимать дальнейших попыток за счёт общественных средств. Третья попытка, профинансированная в частном порядке, бесславно провалилась. Тем временем ранняя публикация отрывков из описания приключений ван Линсхотена побудила Морица Нассауского послать в Индийский океан голландский флот под командованием капитана Корнелиса Хаутмана, чтобы проследовать по маршруту португальцев. Мориц особо оговорил, что голландские суда должны в максимально возможной степени избегать конфликтов с португальцами и искать дружеских отношений с жителями стран, которые они посетили. Ван Линсхотен уже указал на важность торговли с Явой, отметив, что на этом острове «люди могли бы свободно путешествовать без всяких помех, поскольку португальцы не пойдут туда, ведь множества самих яванцев прибывают в Малакку,
