В космопорт мы уже явно не попадаем: по времени мы должны были уже начинать посадочное маневрирование. Похоже, мы перепрыгиваем через город, и теперь нас несёт куда-то в ледовые пустоши рытвины Кашмира. Есть там хоть какие-то посёлки поблизости? Если мы не разобьёмся в труху при посадке на необорудованную площадку, как быстро до нас доберутся?
Звучит сигнал «приготовиться к посадке». Я, весь липкий от пота, возвращаюсь к своему месту и затягиваю ремни. Поверхность Энцелада за окном напрыгивает на нас снизу. Меня вжимает в кресло и начинает бросать в стороны — это парсер выбирает ровную площадку на скалах. В салоне опять поднимается гул и визг. Все окна застилает грязно-белой метелью, за плотными тучами пыли и снега ничего не видно. Автобус мелко дрожит. Ну, кажется, уже немного…
И двигатель выключается. Всё, мы стоим! Немного криво, но — мы прибыли, ура!
Я вскакиваю, чтобы снова пройти по салону, всё проверить. Дети уже поняли, что полёт закончился, и резко все оживились: кому-то надо воды, кому-то надо в туалет, кого-то тошнит, кто-то уже отстегнулся и прыгает до потолка — на Энцеладе гравитация всего одна сотая «же», это почти невесомость! Решили, что можно уже беситься на радостях. Вижу, как Эмма и Мира выуживают кого-то из воздуха и водворяют обратно в кресла. Ещё вижу, как Ваня, сынок Джека, тащит бутылки воды из холодильника. Помогает отцу по мере сил, ну надо же! Самый большой и рассудительный из всего этого детсада. Юлька присела на корточки и ласково беседует с Роджером, сыном Уильяма. Он всё там же, куда она его усадила полчаса назад. А сам Уильям? Да вот же, на своём диване! По-прежнему кричит в свой телефон, чего-то требует и что-то выясняет. Эй, господин хороший, а ничего, что у тебя вообще-то сын есть, и его сейчас успокаивают чужие люди, пока ты с кем-то собачишься? Ну и тип, вообще-то!
Я летаю по салону, приводя в порядок наших подопечных. Интуиция подсказывает, что все должны сидеть по местам, а не шляться где вздумается, приключение ещё не закончено. И тут Эмма приглашает меня вниз. Вместе с Юлькой.
Вниз, это значит — в бытовой отсек, он на первом этаже, как раз под полом салона. Там гардероб с нашими вещами, кухня, разные служебные помещения. Но ведь он, вроде, разгерметизирован…
Мы втроём летим в хвост салона, там атриум люка и лестница вниз. Мембрана работает исправно. Внизу маленький шлюзовой отсек. А вот тут теперь не всё хорошо.
Мембрана в бытовой отсек зацементирована намертво. Бугры чёрного герметика выпирают из люка, вся стена в этой пузыристой плотной массе. С другой стороны мембрана в агрегатный отсек, и то же самое — он ведь тоже разрушен! Всё вокруг заляпано чёрными хлопьями. Внутренняя дверь шлюза пострадала меньше всего, а круглое контрольное окошко на ней почти чистое. Тут теперь тесно, втроём едва развернёшься, и воняет герметиком так, что хоть топор вешай!
Эмма поворачивается к нам.
— Ну вот что. Открывайте ваши телефоны, я даю вам токен полного доступа.
Эмма формально руководитель нашей экскурсионной группы, так что она может такими вещами распоряжаться. Её все хорошо знают, она член комиссии по образованию в городском совете, или что-то в этом роде, и постоянно у нас в школе мелькает. Иногда и уроки проводит. А ещё она мама своей маленькой Саманты, и они, похоже, никогда не расстаются.
Сферы наших телефонов наполняются всякой новой информацией — какие-то схемы, графики, горящие транспаранты… Я уже тянусь поглядеть, что там, любопытно же!
— Потом рассмотрите, сейчас некогда, слушайте, — продолжает Эмма, закрывая свою проекцию. — Бытовой отсек превращён в решето. Агрегатный, похоже, вообще оторвало. Двигательный на месте, иначе мы уже летели бы к Сатурну без шансов. Но вся система регенерации воздуха была в агрегатном, и её больше нет. Восстановители, поглотители углекислоты, резервные баллоны, всё было там. Поняли?
До меня доходит медленнее, чем до Юльки. Она тихо и медленно говорит:
— Значит что же… Весь воздух, который у нас есть, он сейчас в салоне? И в этом отсеке?…
— Да, — коротко подтверждает Эмма.
Мы потрясённо замолкаем, но она не даёт нам уйти в себя:
— Теперь дальше. К нам идут вездеходы. Из Геркуланума и из Неджефа, это посёлок на другой стороне рытвины Кашмира. Связь с командирами вездеходов найдёте в телефонах…
— А разве в Геркулануме нет своих автобусов? — спрашивает Юлька.
— Автобусы есть, да только как они тут сядут? Они же беспилотные, как наш. Их парсеры умеют только в космопортах садиться. А грохнуться так вот неприцельно, как мы — не вариант. Так что только вручную, а это значит — вездеходы.
— И когда они придут? — первое, что приходит мне в голову. Эмма поворачивается ко мне:
— Вопрос не в том, когда они придут, а в том, хватит ли нам воздуха их дождаться. Я сейчас запустила парсер автобуса на анализ, он посчитает скорость расхода кислорода и накопления углекислоты, соберёт статистику и выдаст прогноз.
И вот только тут до меня доходит, что дышать в самом деле стало труднее! Воздух тяжёлый и жаркий, тягучий какой-то. То, что герметиком воняет, это наплевать… Кстати, этот герметик при цементации тоже часть кислорода съел!..
— Нам надо всем лечь на пол и не двигаться! — заявляет Юлька.
— Правильно, — опять подтверждает Эмма. — Сейчас вы подниметесь наверх и поможете нам всех уложить. Надо постараться, чтобы кто-нибудь заснул. Возьмите из холодильника бутылки с водой сколько унесёте, чтобы поменьше самим вставать. Объясните всем, что шутки кончились. Расскажите, как себя вести. Дышать очень мелкими вдохами. Расслабиться, не истерить, не болтать… Уильям слишком много кричит, я постараюсь его угомонить, поговорю с ним.
Эмма смотрит на нас, а мы смотрим на неё. Мы как будто здесь и сейчас, прямо в эту секунду вдруг стали взрослыми. Будто какое-то реле сработало — щёлк, и детство выключилось. Мы сейчас можем умереть. Всерьёз, без игры.
И вот мы лежим на полу, стараемся не шевелиться и дышать через раз. Мы уложили детей попарно — девочки на креслах, мальчики на полу под ними. Дети сами всё поняли; лежат молча, дышат мелко, никто даже не хнычет. Стараются уснуть, но мало у кого получается. Смотрят куда-то в пространство… Мне кажется, у каждого из них тоже какое-то реле сработало. Если кто-то после этого скажет, что дети существа неразумные, дам в рыло, если выживу!
Я периодически открываю свой телефон и проверяю прогноз парсера. Нехороший прогноз. Вот график движения вездеходов. А вот вторая кривая — уровня витальности воздуха, или не знаю, как назвать… Ну короче, насколько воздух ещё пригоден для хоть какого-то дыхания. Интегральная характеристика, вычисленная парсером. Я пытался вникнуть в формулу, но бросил, голова уже не работает. Они очень близки, эти две кривые, фатально близки. Между ними узенький зелёный зазор… Эх, умирать-то не хочется, знаете ли…
