— Надеюсь, он принесет всем вам благополучие, убережет от бед, — смутившись, пробормотала я. Почувствовала, как краснею из-за того, что столькие ко мне прислушиваются и в каждое слово верят.
— Мы все благодарим вас, госпожа Лаисса, за щедрый дар и добрые слова, — низко поклонился капитан. — Позвольте от всей команды пожелать вам радостей.
Он был уже третьим тарийцем, так попрощавшимся со мной. Это пробудило любопытство.
— Не могла не заметить, что мне всегда желают радостей, а вам разного. Почему? — спросила я воина, когда мы сошли на берег.
— Потому что вы станете Забирающей, — спокойно ответил господин Мирс и подал руку, чтобы помочь забраться в седло.
Короткий ответ ничего не пояснил, а задавать вопросы воину я зареклась. На душе было тоскливо, и суета в порту утомляла. Хотелось поскорей выбраться из толчеи, не слышать перекрикиваний грузчиков, кряхтения волов, тянущих телеги. Не бояться, что кто-то налетит на моего коня. Черный красавец и без того волновался, тряс головой и недовольно фыркал.
Воин вывел нас на большую мощеную плиткой улицу, и я, наконец, поняла, что оказалась на другом берегу Жемчужного моря. На северной границе Изначальной Империи. Вокруг все иным было. Глинобитные рыжеватые заборы скрывали дома и сады. Даже из седла я не видела, что происходит за оградами. С любопытством рассматривала кованые калитки, роспись вокруг них или изразцы с причудливыми рисунками. Воздух пах пылью, жаром и сладким ароматом крупных белых и красных цветов, увивавших стволы незнакомых деревьев. Тарийцы, смуглые и черноволосые, показались мне очень шумными. Они громко переговаривались, размахивали руками. Я вначале думала, они ссорятся, но ошиблась. Все было мирно.
Отличалась и одежда, особенно мужская. Длинные рубахи с богатой вышивкой у ворота и на широких манжетах, плотно обхватывающих запястья. Часто поверх накидывали такой же длинный, как и рубашка, жилет с разными узорами. Неизменно темные свободные брюки, спрятанные в сапоги. И пояса тарийцы любили. Широкие, украшенные бахромой и кистями. Господин Мирс назвал их кушаками. На головах вместо привычных шапок носили небольшие расшитые шапочки. Отороченные мехом, золотой каймой, скрученной в жгут тканью или просто облегающие голову. Посланник назвал их тебетей.
Женщины тоже носились тебетей, только надевали поверх платков. Тонких, прозрачных, расшитых цветами или звездами. А вот платья очень напоминали те, которые для меня господин Мирс выбрал.
Я с любопытством рассматривала людей, улицы, к разговорам прислушивалась и не спрашивала, куда ведет коней воин. Посланник решил, что путь в Ратави мы продолжим только утром, и шел к постоялому двору. Конечно, он выбрал не первый попавшийся.
От гостиниц на другом берегу моря он всем отличался. Высокий глинобитный забор, распахнутые кружевные ворота, двор устлан коврами, а посреди — фонтан. Мраморный, красивый, с ракушками. Вода лилась из верхней чаши и искрилась на солнце, журчала, звала. Господин Мирс помог мне спешиться, а почтительный хозяин пригласил нас в дом, необычный и красивый. Арки, тонкие колонны, украшенные разноцветной плиткой. Весь второй этаж опоясывал балкон. С него я увидела, что ковры создавали во дворе рисунок. Получался большой цветок с фонтаном в середине.
В моей комнате было много тканей. Тонкие полупрозрачные полотна, розовые, белые, желтоватые, крепились над кроватью на крюке. К нему же приделали и большое колесо из ивовых прутьев. Ткань струилась по ободу, окружая кровать шатром. Выглядело красиво и уютно. Тонкий дымок от курильниц поднимался, на низком диване и рядом с ним лежало множество ярких расшитых подушек.
— Лучшая комната для сиятельной госпожи, — поклонился пожилой хозяин.
Эти комнаты действительно были лучшими. Тихая и тенистая часть дома, богатое, казавшееся сказочным убранство, выходящие в сад окна. Хозяин прислал мне служанку. Она натаскала теплой воды в большую бадью, налила жидкого мыла, пахнущего розами. Я о таком только читала и всегда считала выдумкой. Ну как может мыло пахнуть розами? Нежась в пенной воде, засыпала. Прав был господин Мирс, решивший продолжать путь только завтра.
Из бадьи выбралась с неохотой, стыдливо завернувшись в полотенце. Переоделась, осторожно объяснив тарийке, что справлюсь с платьем сама. Общение с моряками научило меня стараться отвергать услуги тарийцев как можно мягче. Ведь они боялись гнева милостивой богини.
За ужином Посланнику Императора и мне прислуживали хозяин и его семья. Господин Мирс считал, что иначе и быть не могло. Я смущалась, краснела, старалась ни на кого не смотреть и благодарила всякий раз, когда мне наполняли пиалу или предлагали очередное кушанье.
