Каменные двух- или трехэтажные дома, окна большие, переплеты частые, крыши черепичные. Выложенные ракушками и белой галькой улицы, много зелени. Растений я не знала, любовалась резными листьями, на разные цветы заглядывалась.
На улицах было многолюдно. Не могла избавиться от ощущения, что в городе какой-то праздник, такими нарядными мне казались прохожие. Но Посланник, сидевший рядом в куббате, заверил, что день совершенно точно будний.
Я льнула к кожаному боку повозки и старалась за него целиком спрятаться от чужих взглядов. До того дня в Аливерде это не так в глаза бросалось, но теперь мое домотканое добротное платье казалось уродливым, грубым, нищенским. С каждым ударом сердца я все больше стыдилась своей одежды. Надеялась, мы будем долго кататься по городу, а мне выходить и вовсе не придется. Уже хотела даже попросить Посланника об этом, но куббат остановился. У богато украшенной лавки с вывеской "Готовое платье".
— Думаю, мы начнем знакомство с городом здесь, — улыбнулся воин, помогая мне из повозки выйти. — Это лучшие портные Аливерда.
Зря он так подбодрить меня надеялся. Румянец нещадно жег щеки, сердце колотилось, колени дрожали. Я и представить не могла, что зайду в лавку с прекрасной одеждой в своем рубище. С ужасом представляла пренебрежительные взгляды торговцев и боялась, что меня прогонят. Но признаться в том Посланнику не смогла. Он отпустил возницу и распахнул передо мной дверь в лавку.
Не оправдались мои страхи. Вначале защитой от косых взглядов был господин Мирс. После, когда по его требованию хозяйку позвали, меня возвеличили слова "будущая Забирающая". Худенькая невысокая владелица лавки хоть и принадлежала к моему народу, сразу угождать принялась. Нас с воином пригласили на верхний этаж в просторную примерочную. Удобный диван, ширмы, за которыми можно было переодеться, приземистый стол, загроможденный папками с рисунками. Обходительная помощница владелицы принесла чай и сладости. Лишь бы дорогим гостям было хорошо и уютно.
Любезная портниха показывала мне в книгах разные платья, кружева, узоры, ткани, цвета. Помощница доставала готовую одежду. Шуршала ткань, блестели пуговицы, ласкали кожу атласные ленты, просились в руки яркие заколки. Я во всем этом многообразии потерялась. Плакать была готова от отчаяния, потому что портниха хотела угодить, хотела узнать мои предпочтения.
Она не понимала, что у меня их не было. Мне почти все нравилось, но я знала, что денег попросту не хватит. Любовалась платьями, но даже смутно не представляла, какие наряды носят в Ратави. А платить и платить дорого за одежду, которую потом не смогу носить, считала глупым.
Портниха решила, что мне ничего не приглянулось. И заметно волновалась. У нее дрожали руки, улыбка стала вымученной. Помощница тоже все чаще на господина Мирса поглядывала. Будущей Забирающей женщины не боялись, их куда больше пугало недовольство Посланника Императора. Я совсем растерялась, чувствовала себя очень глупо и, сцепив руки на коленях, молча смотрела на большую книгу с картинками. Было стыдно, что у меня нет денег на все эти наряды, совестно, что женщины так старались впустую. От неловкости щипало в глазах, но я старалась не расплакаться.
Портниха, до того сбивчиво рассказывающая об особенностях кроя, замолкла. Ее помощница давно уже перестала мельтешить и растеряно стояла рядом. Напряженную тишину прервал низкий бархатистый голос воина.
— Думаю, последние два десятка можно убрать. Они не подходят для путешествия.
Помощница отмерла и бросилась выполнять указание.
— А на первую дюжину стоит посмотреть еще раз, — продолжал невозмутимый Посланник.
Не знаю, догадался ли он, почему я молчала, но женщинами стал сам руководить. Выбрал четыре платья, распорядился пригласить башмачника из соседней лавки, принести белье и ленты для волос.
Даже половина часа не минула, а я стояла за ширмой во всем новом, глядела в огромное стеклянное зеркало.
И не узнавала себя.
Зеленое платье с коричневыми вставками, кожаный пояс с тиснением, холодящее тело шелковое белье, мягкие сафьяновые сапожки. Помощница переплела мне волосы, сделала прическу как у городских. У девушки в отражении была точеная шея, кажущаяся длинней из-за выпущенных из прически прядей. Овал лица мягкий, а прямые брови — в меру широкие, ровный нос, высокий лоб, взгляд больших глаз удивленный. Я робко улыбнулась, и на полных губах девушки появилась такая же улыбка.
Глянула на сиротливо лежащее в сторонке домотканое платье, на сапоги из грубой кожи, на белую рубаху, которую до этого дня считала тонкой, а не напоминающей кору.
Как за всем этим господин Мирс разглядел, что я красива? Ведь я сама поняла это только сейчас.
Нерешительно вышла из-за ширмы. Посланник подбодрил улыбкой. Похвалил новый наряд, сказал, что мне очень идет. Господин Мирс, как всегда, был правдив. Но я смутилась, до корней волос вспыхнула, поспешно скрылась за ширмой, чтобы выполнить его просьбу и примерить другое платье.
Когда с этим закончили, я осталась в последнем, золотистом с черным рисунком. Смотрелась в зеркало, осторожно расправляла складочки, ласково гладила удивительные ткани красивых нарядов. Не могла заставить себя переодеться в домотканое рубище. Любуясь этими вещами, от зеркала глаза с трудом отводила, так нравилось мне собственное отражение. И понимала, что всех моих сбережений едва ли хватит даже на один наряд.
