Снова пожалела о том, что господин Мирс завел меня в эту лавку. Он помочь хотел, но на деле дразнил. И дразнил жестоко, даже не догадываясь о том.
Помощница ушла, я осталась за ширмами одна. Нужно было сделать выбор, но глаза разбегались. Чем дольше смотрела на платья, тем дальше от меня становилось решение. Выглянув из-за ширмы, поманила воина. Он удивился, подошел, спросил почтительно:
— Что угодно госпоже?
Это обращение так привычным и не стало. А тогда, учитывая мое безденежье, смутило еще больше. Щеки горели, голос дрожал, посмотреть на воина я не осмелилась. Стесняясь внимания портнихи, глядящей на меня, прошептала:
— У меня денег хватит только на одно платье. Какое выбрать?
Он долго молчал. Я не торопила, понимала, что и ему, наверное, сложно советовать.
— Госпожа Лаисса.
Посланник заговорил шепотом, но что-то в его голосе заставило меня глаза поднять на собеседника. Он разглядывал меня даже не с удивлением. Он был поражен до глубины души. Будто слова мои, пусть и укладывались во фразу, оставались для него бессмысленными. А еще господин Мирс искренне сочувствовал мне. Даже на мгновение возникло ощущение, что он подавляет порыв обнять меня.
Странно было видеть в другом человеке душевное тепло, обращенное на меня…
— Вы — будущая Забирающая столицы. Вы — драгоценность, подарок великой Маар. Все, что только пожелает ваше сердце, светлейший Император почтет за честь преподнести вам.
В который раз меня поразил ответ господина Мирса, высокого красивого воина, обращавшегося ко мне с неизменным и, как мне тогда казалось, незаслуженным почтением. Он в который раз говорил слишком невероятную правду.
Посланник знал, что слова о почестях меня смущают, улыбнулся. Ласково, ободряюще:
— Теперь у вас начинается другая жизнь. У вас будет все, что только захотите. И, разумеется, я от имени и по поручению светлейшего Императора покупаю для вас все приглянувшиеся вещи.
Я сбивчиво бормотала благодарности, а господин Мирс только недоуменно качал головой. Он все еще не мог привыкнуть к тому, насколько отличалось отношение к жрицам в разных уголках Империи.
По совету воина я оставила в лавке свое домотканое платье. А ту служанку, которой поручили мои новые вещи на постоялый двор отнести, попросила сумку со старыми выбросить. Увидев в зеркале иную себя, наконец, поняла, что у меня начиналась другая жизнь. И в ней нет места проклятой Кареглазой из Сосновки.
Мы с господином Мирсом весь день гуляли по городу. Обедали в центре, бродили по чудесному саду, а ближе к вечеру Посланник нанял куббат и отвез меня в квартал торговцев жемчугом.
Я о жемчужинах читала, но никак их себе не представляла. Потому что сравнивать не с чем было. В тот вечер узнала, что жемчуг бывает белым и розовым, черным и лиловым, круглым и продолговатым, гладким и корявым, будто сморщенная горошина. Не меньше трех десятков лавок. В каждой сотни драгоценностей, таинственный блеск перламутра и металлов. Тогда я решила, что куплю себе украшение. На свои деньги, сама. Сделаю себе подарок в честь начала новой жизни.
Кулонов, сережек, колец, ожерелий там было великое множество. Но все они казались мне холодными и чужими. Господину Мирсу повезло больше. Он выбрал длинные серьги, два разных браслета и нитку золотистого жемчуга.
— Нельзя вернуться домой после долгой поездки без подарков, — чуть извиняющимся тоном пояснил воин. Наверное, мое любопытство заметил.
Он впервые упомянул семью, и я от вопроса не удержалась.
— А кому они?
Посланник немного смутился, а в голосе слышалось тепло, когда он о своих родных заговорил.
— Для жены и дочери, для матери, для матери жены. Своему отцу и отцу жены приготовил резные пряжки из кости. У нас таких не делают, предпочитают металлы. Осталось только найти подарок сыну.
— У вас большая семья, — улыбнулась я.
— Большая, — согласился воин. Подал мне руку, чтобы помочь с пары ступенек спуститься. Жест приятный и ставший за две недели пути почти привычным.
— Родственники жены, моих двое братьев, у каждого своя семья, дети. У старшего брата даже внук есть. На празднование годовщины его рождения полсотни человек собралось, — он говорил с усмешкой, и не было в ней сочувствия ко мне. К сироте без родни, без корней. Воин уже обмолвился как-то, что все тарийцы станут мне семьей. Он верил в это искренне, чем очень удивлял.
В следующей лавке я тоже не нашла себе украшение, зато неожиданно помогла господину Мирсу с подарком для сына. Заметила тяжелую серебряную шишку на ремне. Сама шишка была инкрустирована перламутром, а ремень расшит серебром. Назначения этого предмета я не знала, но была уверена, что воину нужно его купить. Хотя объяснить, почему так решила, не могла. Просто знала.
— Мне кажется, вашему сыну это пригодится, — сказала робко, коснувшись пальцами металлических чешуек. На ощупь они оказались теплыми и приятно гладкими.
Воин поблагодарил за совет, взвесил шишку в руке, попробовал ремень на прочность.
— Не думал, что вы разбираетесь в оружии, — заметил он, когда торговец подарок в коробку укладывал.
— Вы угадали, — смущенно призналась я. — Не разбираюсь. Даже не знаю, что это.
— Это тимлек, — охотно начал рассказывать Посланник. — Его крепят на рукоять скимитара. Вот сюда, — он показал на своем мече. — Если пользоваться с умом, клинок будет послушней, например. Есть и другие применения, дающие в бою преимущества. Вы правы, сыну пригодится. Он ведь тоже воин.
— Это, кажется, называется династия, — вспомнила я мудреное слово.
— Верно, — согласился Посланник, вновь подавая мне руку.
Лавки сменяли друг друга, а нужная вещь все не попадалась на глаза. Следующая лавка поразила меня странной смесью ароматов. Воздух казался мягким и пряным, теплым и шелковистым. На душе было легко и радостно. Принюхиваясь к дымку над курильницами, разглядывала украшения. Один кулон привлек внимание. Серебряный ромб с разными по толщине завитками, четыре жемчужины на вершинах. Пара голубоватых украшала верх и низ, а пара белоснежных сидела в завитках узора в других углах. Я даже дышать забыла от восхищения. Ласково провела пальцем по краю, не сдержалась, положила амулет на ладонь. Любовалась изящным ажурным рисунком вокруг каждой жемчужины. Кулон был совершенным, словно нарочно для меня сделали.
Краем глаза заметила улыбку лавочника-тарийца. Он видел, что за это украшение я все отдать готова, и явно придумывал заоблачную цену. Господин Мирс тоже заметил настрой торговца, поманил его, о чем-то коротко с ним пошептался. Я не слышала, что именно воин сказал, но лавочник побледнел и, бросая на меня восхищенные взгляды, преподнес украшение в подарок. Я попробовала отказаться и заплатить хоть сколько-то. Но торговец лишь потряс головой и заявил:
