Я отрицательно покачала головой. Откуда я могла ее знать, если, согласно школьным учебникам, история Беларуси начиналась с 1917 года? Священник еле заметно вздохнул и продолжал:
— Сеанс спиритизма закончился скандально: дух Барбары появился, но король, нарушив запрет мага подходить к призраку, попытался обнять тень возлюбленной и чуть не погиб. Твардовский был вынужден скрыться. И почти год прожил в этом доме. Когда власти напали на след знаменитого некроманта и тот покинул свое убежище, в его комнатах нашли много странных вещей и приборов. А потом началось неладное. По ночам в доме слышалось кваканье лягушек, хотя водоемов рядом не было, только старый колодец во дворе. Поздние прохожие видели возле него силуэт странного животного, похожий на огромную жабу или на толстого человека. Вскоре Вайштатис сдал этот дом приезжему купцу-итальянцу. По воспоминаниям сына Вайштатиса, который оставил после себя подробный дневник, приезжий был веселым, полным сил человеком, все время пел итальянские песни. И вот он... заболел. Не то чтобы заболел чем-то, а просто стал другим...
— Как это? Сошел с ума, что ли?
— Изменилась сама его натура. Он перестал петь — разучился. Стал бледным, даже с каким-то зеленоватым оттенком, обрюзгшим, его губы начали увеличиваться, набухать, глаза выкатились...
— А, знаю, нам рассказывали на курсах медподготовки в институте. Это базедова болезнь, нарушение деятельности щитовидной железы. Ее вызывает недостаток йода. Разумеется, в древности такого больного могли посчитать одержимым нечистой силой.
— Йода тут хватает. И в еде, и в воздухе, — мой собеседник задумчиво глядел на алтарную стену, туда, где белый мраморный Христос раскинул пробитые гвоздями руки, словно заслоняя собой наш грешный мир от неосознанной нами опасности. — Итальянец изменился не только внешне, но прежде всего внутренне. Панически боялся моря. Хотя раньше каждую неделю ходил на собственной шхуне в соседний портовый город за товаром. Ненавидел людей, особенно молодых. Метаморфозы начали происходить и с его прислугой. Жильцы дома перестали общаться с людьми, странная тишина окружила дом. А потом пропали двое детей сапожника, который жил на этой улице: они любили играть у старого колодца, в зарослях сирени... И тогда, как гласит местная легенда, в таинственный дом пришли три рыбака. Это были лучшие рыбаки побережья, мужественные и набожные люди... Лягушачье кваканье, громкое, как лай собак, и жуткое, как вой волков в крещенские морозы, всю ночь не давало уснуть жителям этой улицы. В ту ночь впервые рыбаки забрасывали невод не в море: они искали улов в старом колодце во дворе дома купца Вайштатиса. И улов у них был, но никто не увидел, что шевелилось и визжало в их неводе. Наутро дом был пуст, только в камине догорали уголья...
Никто не искал пропавших обитателей проклятого дома. Через несколько дней по постановлению магистрата дом Вайштатиса был выкуплен городом за символическую сумму, и его стали разбирать по камешку. Люди трудились молча, сосредоточенно, не задавая лишних вопросов. Разобрали все, даже фундамент. Колодец засыпали и сровняли с землей. Через несколько лет на том месте построили храм.
Старик умолк и сидел, закрыв глаза. Неужели он сам верит в свою сказку?
— Так что же сидело в колодце?
— Нечто, что было создано человеком.
— Робот, что ли?
Старик засмеялся:
— Вот она, современная молодежь! В Святой Дух они поверить не могут, а существование робота в шестнадцатом столетии допускают. Ну, хорошо. Уже поздно, вам, паненка, нужно возвращаться в гостиницу, тут рядом остановка автобуса, я покажу нужный маршрут.
Остановка действительно оказалась недалеко от костела, надо было только перейти на соседнюю улицу, более освещенную и людную. Моросил ледяной весенний дождь, а провожающий меня священник стоял без шляпы, в своем черном одеянии, очевидно, не слишком теплом. А мне после услышанной истории не хватало смелости сказать ему, чтобы он возвращался, что я и одна дождусь автобуса.
— Скажите, а тот памятник, возле гостиницы... Это что, рыбаки из вашей легенды?
— Да нет, не думаю. Памятник современный, установлен после последней войны... И вот еще что... Если вам покажется что-то в нашем городе странным, испугает, или снова к вам будет кто-нибудь приставать — обязательно приходите ко мне в костел. Я — отец Петер, меня всегда можно найти в храме. А вас как зовут?
— Вика...
— На всякий случай скажите, Вика, в каком номере вас поселили...
Старик смотрел на меня так сочувственно-тревожно, словно я собиралась не в гостиницу, а в опасную экспедицию. Желтый обшарпанный “Икарус” обрадовал меня своей заурядностью, несовместимой со средневековыми ужасами.
Алины в номере не было. Не было и ее вещей. Что ж, наверно, нашла себе другую соседку, более “современную”. Я закрыла дверь на ключ и легла в холодную постель. Как и прежде, в комнате слышался ритмичный гул... Может, работала какая-то машина? За окном висел туман. Тоска...
Снились мне чудовища, пучеглазые и губастые, они противно смеялись, дотрагивались до меня холодными липкими лапами, так же похожими на человеческие руки, как гроб похож на колыбель. И падал на эти создания тяжелый невод из серебряных нитей, и все не мог зацепить их, и поднимался вверх, к еле различимому островку света...
