Поэтому история археологии это не столько и не только история раскопок, то есть открытия новых материалов, пусть ярких и блестящих, сколько история изменений наших представлений о возможностях и способах интерпретации материалов и конкретное проявление этих интерпретаций в реконструкции прошлого. Углубление наших представлений характеризуется применением все более точных и эффективных методов познания — будь то новые методы датирования, экспериментальные работы, методы математической статистики и теории информации. На очереди дня стоит переход к углубленному анализу, когда нам важны как конечный результат, так и выработка чутких, тонких и объективных приемов, которые помогут извлечь максимум информации из имеющегося в нашем распоряжении материала. В методике археологического исследования нег еще единообразия и однозначности в определениях, многие положения здесь спорны или неясны, а на часть вопросов до сих пор нет ответов, но поскольку в данной работе нам не раз придется, говоря о кобанской или скифской, сарматской и аланской культурах, оперировать термином «археологическая культура» (в дальнейшем — АК) — одним из фундаментальных понятий археологической науки, то следует подробнее рассмотреть содержание этого понятия и дискуссионные аспекты его толкования.
Для археологов основным предметом исследования являются археологические факты. Прошло уже то время, когда археологическое исследование основывалось на единичных фактах и наблюдениях. Бедой науки нашего времени скорее может стать обилие вещественных источников, когда в результате интенсивных раскопок накапливается огромный полевой материал, который сложно опубликовать без потери информации и еще труднее обобщить, ведь каждые пятнадцать-двадцать лет объем материала по меньшей мере удваивается. Темпы накопления материала не должны слишком сильно опережать развития методик, интенсифицирующих его исследование. Каждый вновь открытый и исследованный памятник (могильник или поселение) всегда в определенной мере уникален и в то же время обладает рядом черт, свойственных достаточно широкому кругу памятников.
Наша задача состоит в том, чтобы наиболее точно определить место изучаемого памятника в ряду других (во времени и пространстве), что и означает отнесение данного памятника к определенному локальному варианту той или иной АК. В явной или неявной форме, но понятие АК присутствует почти в каждом археологическом исследовании. Несмотря на это, «настоящему времени нет единства во взглядах по всем основным вопросам, связанным с интерпретацией археологических материалов в этом ключе.
До сих пор исследователи не пришли к определенному решению относительно того, для каких этапов истории можно говорить о наличии археологических культур[3], каково время существования той, или иной АК, то есть где следует видеть смену археологических культур, а где — этапы одной культуры. Сходный вопрос возникает при определении пространственных границ Культуры и соотношения данной АК с ее локальными вариантами. Ведь нельзя же согласиться с таким явлением, когда одним исследователем несколько памятников с очень узкой датой (а бывает и всего один) интерпретируются как особая культура, тогда как другим эта же группа рассматривается как представляющая определенный этап одного из локальных вариантов культуры (много подобных примеров мы видим, обращаясь к археологии Приуралья; археологии Кавказа, пожалуй, присуща противоположная тенденция).
К настоящему времени можно насчитать около двух десятков теоретических работ, ставящих своей задачей специальное рассмотрение проблемы АК. Начнем с того, что именно большинством исследователей принимается за объект исследования: «элементы» [Жуков, 1929], «группы» [Blume, 1912], «некий организм» [Городцов, 1925], «типы остатков» [Child, 1929] или же «типы находок», «стиль в культурах» [Schuchardt, 1926], комплекс «признаков», [Артамонов, 1949] или «памятников» [Фосс, 1949], «локальные образования», [Брюсов, 1952], «совокупность вещественных признаков» [Удальцов, 1953] или «находок», «Археологические памятники» [Монгайт, 1967; Клейн, 1970; Захарук, 1964] или «группу памятников» [Каменецкий, 1970]. Собственно, в разных по форме определениях речь идет об одном — об археологических памятниках, сумма, а вернее, сложная динамическая система которых и составляет АК. Поскольку археологические памятники характеризуются определенным набором признаков, в некоторые определения АК включаются характеристики присущих этим памятникам свойств как «типичных» [Жуков, 1929], «своеобразных» [Blume, 1912], «постоянно встречающихся» [Child, 1929], «связанных», «обладающих сходством или отличием», «этнографических» [Артамонов, 1949].
Критериями выбора признаков, характеризующих АК, являются их специфичность, конкретность, необходимость полноты списка, возможность использования количественных характеристик, узость ареала каждого из них. Выбор производится из всей суммы археологических источников. Сюда входят и орудия труда, и предметы быта, и оружие, и керамика и ее орнамент, и украшения (особенно женские), и характер жилища и его Конструктивные детали, и очаги, и типы могильных сооружений, и детали погребального обряда, и т. д. Раз именно своеобразие ряда конкретных черт позволяет из обширной массы — памятников выделить близкие (сходство внутри группы подчеркивается отличием от другах групп), АК существуют реально, а не только играют служебную роль [Смирнов, 1964, с. 10] для наших построений. В определение АК включается представление о занятой ею территории, «сплошной» (М. Е. Фосс; А. Я. Брюсов; Ю. Н. Захарук) или по крайней мере «определенной» (В. С. Жуков; А. А. Формозов), то есть памятники одной АК занимают некую территорию (вначале, как правило, сплошную), границы которой меняются в процессе существования культуры — они могут расширяться и суживаться. АК может сегментироваться, когда группа населения — носитель той или иной АК — переселяется на другую территорию.
Все это тесно связано с вопросом о характере границ между археологическими культурами: они могут быть достаточно четкими, если идут по естественно-географическим рубежам. Например, северная граница кобанской культуры, идущая по пограничью степей и предгорий, прослеживается гораздо лучше, чем западная и восточная, где рубежами являются междуречья. Среди исследователей не утихают споры о том, являются ли те или иные памятники этого пограничья смешанными (зона контакта двух культур), или же их следует относить к одной из двух граничащих между собой археологических культур [Крупнов, 1960; Виноградов, 1972; Козенкова, 1977; Марковин, 1980].
В некоторых случаях между археологическими культурами выявляются «нейтральные зоны», тогда размытые границы приобретают желаемую четкость. Проблема границ между археологическими культурами и членения последних на локальные варианты, так же как и проблема времени существования АК и деления ее на этапы (периоды, стадии), прежде всего упирается в вопрос о мерах сходства и отличия между группами памятников. Коль скоро не введены количественные оценки степени сходства, не определен набор необходимых и достаточных признаков, выделение археологических культур остается операцией произвольной и субъективной. Стоит обретаться к археологической карте Приуралья, пестрящей только для одного раннего средневековья таким обилием «культур», имеющих весьма узкую территорию и время существования, как становится ясным, что сопоставлять эти «культуры» с АК смежных территорий или других периодов просто невозможно в силу их таксономической неравноценности. Собственно, как правильно указал И. С. Каменецкий, полемизируя с В. Ф. Генингом, хронологические этапы и локальные варианты трактуются в данном случае как отдельные АК [Каменецкий 1970, с 24], а этим мы лишаем АК присущего ей развития во времени и изменения в пространстве, рассматривая статически живую и динамическую систему.
Неразработанность этих критериев сходства и различия— самое слабое место наших теоретических построений. «Измерение» как основной путь исследования включалось в определение АК еще В. А. Городцовым [Городцов, 1924; 1925]. В 1929 г. В. С. Жуков говорил о необходимости «количественного и качественного учета и выделения тех характерных признаков, которые определяют группы» [Жуков, 1929]. В большинстве работ последующего периода этому вопросу отводилась роль «археологической кухни», и выносить его на обсуждение представлялось авторам излишним. В этом случае в определении давался как бы результат такой аналитической работы, проведение которой подразумевалось, корреляция между признаками выражалась не количественно, а качественно: «комплексы… находок» [Монгайт, 1967], «определенный комплекс археологических предметов», «совокупность археологических памятников» [Клейн, 1970], «система типов» [Шер, 1976], «культурный комплекс» [Клейн, 1970]. В представлении археолога, выделявшего АК, существовал «средний «памятник», эталон, несший в себе сочетание тех черт, которые характеризовали культуру.
