— Немо, — сказал Шмурфеус, не поворачивая головы и не глядя в сторону Гордона. — Заходи. Очень рад знакомству.
— Привет-привет, — ответил Гордон, выступая вперед. — И я. Взаимно. Жутко счастлив. Общий привет. — Он улыбнулся собравшимся в комнате, всячески стараясь показать, что неимоверно рад оказаться в их компании, но почувствовал, что перегнул палку. Он не столько улыбался, сколько лыбился, словно говоря: «Вот полюбуйтесь, ну разве я не урод?», а это вовсе не входило в его намерения. Нервничая и смущаясь, Гордон совсем перестал улыбаться, потом подумал, что выглядит слишком серьезным, и немножко раздвинул губы. Впрочем, это могло показаться надменным, поэтому он улыбнулся чуть шире, рискуя вновь расплыться в идиотской ухмылке.
— Классно, — сказал он, решив, что легче заговорить, чем отрегулировать ширину улыбки. — Здорово здесь у вас. Как жизнь?
Наступила тишина.
— Ты пришел за ответами, — пробасил Шмурфеус. — И я могу их дать. Я знаю, — сурово продолжал он, — что ты спросишь.
— Можно мне сесть? — спросил Гордон.
Лицо Шмурфеуса подернулось легкой рябью и тут же вновь стало безмятежным, как у дзенского наставника.
— Да-да, садись, если хочешь, — сказал он. — Я имел в виду вопросы, которые ты задашь потом.
Гордон опустился в кожаное кресло напротив Шмурфеуса. Сиденье было очень низким, и Гордон все приседал и приседал, надеясь нащупать задом обивку. Он готов был уже плюхнуться, надеясь, что лететь недалеко. С другой стороны, если расстояние, скажем, фут или больше, могло получиться не вполне эстетично. Мягкая посадка всегда предпочтительней жесткой. Соответственно он опускался все ниже и ниже, колени хрустели. Лицо напряглось, как будто жмурясь легче удержать равновесие — может быть, натяжение всех мышц создает как бы подвесную опору для тела. Однако Гордон уже прошел точку возврата и вынужден был рухнуть в кресло. Руки непроизвольно взметнулись вверх.
При соприкосновении брюк со скрипучей обивкой раздался звук, как будто Гордон пукнул.
— Это, — сказал он, встретив немигающий взгляд Шмурфеуса, — было кресло.
— Знаю, — отвечал Шмурфеус непроницаемым тоном человека, которому многое известно.
— И вообще. — Гордон поерзал в кресле, устраиваясь поудобнее, отчего неприличный звук повторился еще дважды. — И вообще. О чем мы?
— Ты хочешь задать мне вопрос, — сказал Шмурфеус и, поскольку Гордон молчал, добавил: — Ты хочешь спросить меня про МакМатрицу.
— Ну да. Почему бы и нет? — Гордон нервно хохотнул.
— Я не могу тебе сказать, что такое МакМатрица, — сурово произнес Шмурфеус.
— Надо же, — разочарованно протянул Гордон. — Жаль.
Наступила пауза.
— А может, все-таки рискнете? — сказал Гордон.
— Что?
— Рассказать. Вдруг получится лучше, чем вы думаете.
— Нет, нет, — сказал Шмурфеус таким тоном, будто Гордон ничего не понимает. — Ты должен испытать это на себе.
— Да, конечно, понимаю. И все-таки вкратце? В двух словах? Конспективно. Можно без лишних подробностей.
— Никто, — с легким раздражением повторил Шмурфеус, — не может сказать, что такое МакМатрица. Каждый должен испытать сам.
— Даже намекнуть нельзя? — допытывался Гордон.
— Нет.
— Да ладно вам!
— Нет.
— Ну пожалуйста!
— Ты не понимаешь всей сложности…
— Я не прошу расписать мне в красках, только в самых общих чертах.
— Ты меня не слушаешь. Нельзя просто…
— Пожалуйста-пожалуйста.
— Это тюрьма виртуальной реальности, в которой мы все томимся, — буркнул Шмурфеус.
Он закрыл глаза и задышал, стараясь восстановить спокойствие.
— Ну вот и славненько, — постарался ободрить его Гордон. — И вовсе не трудно, верно? Вы все замечательно объяснили, дали общее представление. Разумеется, мне надо будет вникнуть в частности. Но в целом, в глобальном, так сказать, смысле, все ясно.
Он улыбнулся.
— Однако ты не достигнешь полного понимания, пока не испытаешь все на себе, — сказал Шмурфеус. — Пока не сделаешь выбор.
— Выбор? — переспросил Гордон.
Шмурфеус указал на столик рядом со своим креслом. Там стояли два граненых стакана, один с красной жидкостью, другой с синей.
— Тебе предстоит выбрать один из этих стаканов, — сказал Шмурфеус. — Выпей синюю жидкость — и проснешься в своей постели. Ты сможешь думать, что эта встреча тебе приснилась, и жить как прежде. Выпей красную — и узнаешь, что такое МакМатрица.
Гордон оглядел оба стакана.
— Что красное? — спросил он.
— Клюквенный морс, — ответил Шмурфеус.
— Хорошо. А синее?
— Жидкость для унитаза. Альпийская свежесть.
— Не хотелось бы ее пить, — сказал Гордон.
— Тебе выбирать, — торжественно произнес Шмурфеус.
Гордон задумался.
— Говорите, если я выпью синюю, то проснусь в своей постели?
— В своей постели, — подтвердил Шмурфеус, — или на больничной койке после промывания желудка. Но результат один.
— Хм, — сказал Гордон.
Шмурфеус некоторое время пристально смотрел на него, потом повернулся к Клинити, которая стояла у дверей. При этом черное пенсне свалилось у него с носа. Шмурфеус поймал пенсне, водрузил на место и, придерживая его пальцем, снова повернулся к Гордону.
— Послушай, — с легким нетерпением произнес он. — Я не собираюсь тебя торопить, но…
— Нас обнаружили, — сказал бритоголовый. — СПРУТы на подходе. Надо линять.
— Мистер Немо. — Шмурфеус с улыбкой подался вперед. — Боюсь, вам придется выбирать прямо сейчас.
— Ммм, — сказал Гордон.
— Серьезно, — торопил Шмурфеус. — Сейчас. Сию минуту.
— СПРУТы все ближе, — сказал бритоголовый. — Шмурфеус, скорее!
— Я думаю… — Гордон поднял правую руку и задержал ее в воздухе, как гроссмейстер перед ответственным ходом. — Ду-у-у-маю, что выберу… мммм…
— Пожалуйста, выбирайте немедленно, мистер Немо, — резко потребовал Шмурфеус.
— Хорошо-хорошо-хорошо, — сказал Гордон. — Красная. Нет, синяя. Нет, красная. Нет, синяя. Краснаясиняякраснаясиняя… Я выбираю… хм…
— Просто выпей красную, — посоветовала Клинити. Она стояла в двери.
— Ты так думаешь? — сказал Гордон. — Ладно, красная. Если ты говоришь красная, пусть будет красная.
Он попытался улыбнуться той стороной рта, которая была обращена к Клинити. Получилась довольно мерзкая ухмылка.
В тот же миг Шмурфеус вскочил.
— Уходим, — объявил он.
— А разве я не должен выпить… — сказал Гордон.
— Не обязательно, — бросил великан. — Это всего лишь символ. Идем. — Он схватил Гордона за руку.
— Вообще-то мне сильно хотелось пить, — просительно заныл Гордон, но его уже тащили из комнаты.
Все четверо прошли в дальнюю комнату. Гордон бежал за Шмурфеусом, пытаясь незаметно с ним поговорить. Для этого ему надо было быстро-быстро семенить на цыпочках, как какому-нибудь несчастному балетному танцору. Не то чтобы балетные танцоры были несчастны, если рассматривать эту категорию людей в целом, но Гордон категорически не был балетным танцором ни в целом, ни в рваном. Чтобы шептать, ему надо было приблизить губы к самому уху Шмурфеуса, однако не настолько, чтобы казалось, будто он хочет поцеловать Вождя в мочку — что, учитывая краткость их знакомства, выглядело бы неуместной фамильярностью.
— Мистер Шмурфеус, — вполголоса позвал он.
— Да? — проговорил великан, не оборачиваясь.
— Пожалуйста, можно начистоту? Понимаете, я не так сильно интересуюсь этой вашей МакМатрицей. На самом деле я здесь, потому что мне очень нравится Клинити. Ммм, не совсем уверен, что слово «нравится» вполне передает мои чувства. Мои чувства к ней. Это нечто большее. Не просто наружность, а ее душа. Индивидуальность. Разумеется, я не слеп к ее внешней… э… привлекательности, но не хотел бы создавать впечатление, будто… — Он прочистил горло. — Чтобы не ходить вокруг да около, не говорить недомолвками, буду совершенно откровенен… да… откровенен… скажу прямо, без обиняков. Я хотел бы познакомиться с ней поближе. Ну, понимаете… один коктейль, две соломинки…
— Ты — избранный, спаситель человечества, — прогудел Шмурфеус. Его глаза за синими очечками были непроницаемы.
— Спаситель, хм? Правда? Отлично, только вот я о чем думаю… Вы ведь хорошо знаете Клинити, да? Вы с ней дружны? Не могли бы вы сказать, она с кем-нибудь встречается?
— Встречается?
— У нее есть друг? Или… хм-хм… подруга?
— Разумеется, у нее есть друзья.
— Не друзья, — сказал Гордон. — Друзья. Понимаете?
— Немо, — сурово проговорил Шмурфеус. Они остановились, и Гордон огляделся. Они были в комнате, наполненной телефонами. Сотни аппаратов стояли где попало, в том числе на полу, и висели по стенам. Со смутным чувством какой-то странности Гордон заметил, что все это древние телефоны: черные, дисковые, с массивными трубками, напоминающими берцовую кость неведомого животного.
— Надо же, — сказал Гордон, — сколько телефонов. Целая куча.
Клинити, Шмурфеус и остальные смотрели на него. Он слабо улыбнулся.
Внезапно все телефоны разом зазвонили. Звук шел от настоящих механических звонков внутри аппаратов и был, соответственно, куда более пронзительным, чем искусственный сигнал современного телефона. От нестройного трезвона Гордон подпрыгнул.
