Присмотрела одного торговца, он только что приехал в столицу. Телега прикрыта пологом, а под ним овощи в плетеных корзинах, молоко в бидонах. Крестьянин. Давно не был в столице. Боязливо оглядывается, и связующие нити говорят, что он не обманет меня. Сам высокий, плечи широкие, одет в простую рубаху и штаны из домотканой ткани серого цвета. Плащ с капюшоном у него из плотной материи, такую рыбаки на паруса берут. Да вот, как оказалось, и крестьяне надевают от дождя.
— Лаэр, вам нужна помощь? — стараюсь говорить нормальным голосом, чтобы не сорваться и не начать его умолять.
— Какой я тебе лаэр? — весело хмыкнул мужчина, а по лицу расползлась довольная улыбка, — Я Хрумт, отродясь меня никто лаэром не называл.
— А ваша жена не с вами? — заглянув в нити вокруг торговца, спрашиваю аккуратно, чтобы не показать свою осведомленность.
— Вчера ребенком разродилась, — улыбка стала чуть шире, — Сын!
— Долгих лет вам и вашему сыну, лаэр, — пожелала ему.
Мне бы дотронутся до его нитей, подкрепить слова действием. Нельзя. Выдам себя сразу же. Слухачи зорко смотрят. Они, конечно, нитей не видят, но магию чувствуют. Донесут. Испугано оглянулась вокруг себя, стараясь сделать это незаметно. Нет, вроде пока меня не тронут. Точнее не слухачи. Нити напряглись, закручиваясь в петлю, и она ко мне приближалась. Сделала шаг в сторону к торговцу, став к нему еще ближе, и угроза отдалилась. Значит, правильно выбрала на сегодня работу. Из крестьянина защитник никакой, но это шанс не только заработать, но и уйти от неведомой мне опасности. А она ожидала, стоя за спиной. Даже не глядя, чувствовала замершую в ожидании петлю, готовую обхватить меня и сжать.
День оказался длинным и трудным. От постоянного недоедания мне тяжело давалась физическая нагрузка. Раньше что? Магия упрощала жизнь, а сейчас могла выдать. Но я старалась. Хрумт скупо похваливал, одобрительно крякал, когда кидалась помочь донести покупки. На меня подозрительно косились, но торговец одобрял мой порыв словами, и я тянула на себе корзины с овощами.
От голода подводило живот, часто громкими звуками оповещая окружающих о своем недовольстве. Хрумт словно и не замечал частых звуков, подсчитывая монетки в мозолистых руках. Видно было, крестьянин привык к тяжелой работе на земле, труд свой ценил и не собирается разбрасываться заработком. За работу заплатит, а на большее можно не рассчитывать. Я и не претендовала. Лишь бы доволен остался и со мной расплатился, а голод он что? Каждый день есть хочется, привыкла уже.
— Тебя как зовут? — спросил он вечером, когда почти все распродал.
— Тиль, — сократила имя, чтобы не навести на подозрения.
— Хм, — неожиданно хмыкнул он и чуть помолчав, добавил, — А мне нравится. Хоть ты и девчонка, а имя для пацана подойдет. Вот так и назову сына! Тиль! Звучит.
— Зато Хрумт напоминает звук, когда сочно жуешь капусту, — тепло улыбнулась ему.
— Точно! Как ты догадалась? Отец так и придумал меня назвать, — рассмеялся довольный мужчина, — Долго говорил, что в капусте меня нашел, да посмеивался, когда я пытался в кочанах на грядках детей рассмотреть. Хо-хо.
С ним было хорошо. Веяло спокойствием, теплотой и заботой. А когда он полез в свой кошель, куда бережно убирал каждую заработанную монетку, сердце зашлось от предвкушения. За последнее время со мной расплачивались лишь едой, которой всегда оказывалось слишком мало нам троим. Мама подсовывала мне побольше, но я каждый раз оставляла им на утро, чтобы могли подкрепиться, дожидаясь моего возвращения поздно вечером.
Хрумт протянул всего одну монетку, крепко зажав ее пальцами, опасаясь уронить в грязь под ногами. Я его понимала. У крестьян труд тяжелый. Вкалываешь с утра до ночи, да надо еще отложить, чтобы в сезон дождей было чем питаться.
— Благодарствую, лаэр, — протянула руку за платой.
Неожиданно он перехватил меня за запястье и резко дернул на себя, прижал к груди и широкой ладонью прошелся по спине.
— Значит, не обознался. Фэйри, — прошипел он мне на ухо и оттолкнул.
Дернулась в сторону, чувствуя взметнувшиеся за спиной нити, они свивались в ожидающую петлю. Донесет темным и получит вознаграждение? Почему нет? Каждый жить хочет. И я тоже.
Торопливый шаг назад, и позади услышала хлесткий звук.
— Что случилось торговец? Воровку поймал? — проскрипел мужской голос и еще один удар кнута.
Странно. Стук копыт не слышала. Хотя по вязкой грязи, да в общем гаме вряд ли что возможно различить.
— Нет, лаэр, — отвесил короткий поклон Хрумт, — девку хотел облапить, а она сопротивляется. У меня жена только родила, вот и думал развлечься.
— Ишь какая, — хмыкнул голос за спиной.
Я смотрела полными ужасом глазами на Хрумта и боялась оглянуться. За моей спиной темного поддержали несколько мужских голосов. Петля скручивалась, подползая к ногам. Это был конец. Связующие нити правильно показали, не слухачи проявили интерес. А сам темный во главе с наемниками.
— Что ж ты такая неуступчивая? — Пошло скалясь, принялся обходить меня темный, осматривая с ног до головы, — Мужику послабление не хочешь дать. Это же такая малость. От тебя не убудет.
— Мне пора идти, лаэр, — выдохнула ему в ответ, опустив глаза вниз, и поторопилась ускользнуть в сторону.
Но мне не дали. Темный ухватил за локоть, чуть не вывернув руку, и швырнул в сторону. Ударилась обо что-то твердое и меня сразу обхватили крепкие крестьянские руки.
— Попользуй ее как следует! Разрешаю, — захохотал темный и его пошлый смех подхватили трое наемников.
— Спасибо, лаэр! — подобострастно выкрикнул в ответ Хрумт, — Уж непременно!
Сжалась в комочек, не зная, с какой стороны ожидать беды. Темный с наемниками развернулись и, чувствуя себя хозяевами жизни, направились вдоль рядов. Их шаги отсчитывал звук кнута, рассекающего воздух.
— Благодарю, — выдохнула и почувствовала, что до этого не дышала, — Вы меня не выдали.
— Не за что благодарить, — оттолкнул мужик меня, — Я себя спасал. Кто бы поверил, что не догадался о тебе за целый день?
— Если бы я могла вас отблагодарить, — слезы подкатили к горлу.
— Не надо мне от тебя ничего, — грубо отрезал он, — Вот твоя плата, а этот бидон с молоком забери. Там еще кое-что из овощей на землю упало.
Не верила своему счастью. Он меня не отдал на расправу темному, заплатил за день тяжелой работы и продукты в придачу. И тогда поклялась в душе, при первой же возможности помочь ему, перестроить связующие нити, изменив реальность.
Под овощи Хрумт сунул старую корзину, которую не собирался везти обратно домой, а на мои заверения, что обязательно верну ему бидон, отмахнулся со словами:
— Постарайся больше не попадаться мне.
Сказано было грубо и с раздражением, но я понимала его. Он боялся за свою жизнь, потому что сегодня целый день был рядом с фейри, а после продуктами помог.
— Все равно скоро помрешь, — с каким-то сожалением сплюнул под ноги в грязь он и цыкнул на свою крестьянскую лошадку.
Животина походила на своего хозяина. Беспородная, но ухоженная и сытая. Видно, что трудиться ей приходится много, но хозяин кормит помощницу и холит по возможности. Лошадь махнула хвостом на прощание и потянула за собой пустую повозку. Путь им предстоял неблизкий, а сквозь плотную пелену дождя пробиралась ночь. Сумеречная со своими опасностями и грозовыми раскатами над головой.
Поспешила домой. Опасливо осмотрелась по сторонам, чтобы ненароком не натолкнуться на наемников или того хуже на темного, и юркнула в узкий проулок. Торговцы собирались и покидали площадь рынка. На улицах слышалась ругань, цокот копыт, покрикивания на зазевавшихся горожан.
Узкий проулок таил в себе опасности, но это был самый короткий путь домой, а плата за сегодняшний день изрядно оттягивала руки. Но и на широких улицах, где прохаживались пикеты наемников, может не повезти. Здесь территория преступников, а они с доносом к темным не пойдут.
