Мама, Лаэль. Они ждут меня. Заглянула за угол в проулок. Четыре трупа лежали на прежнем месте, вдалеке белел бидон. Возвращаться страшно. Вдруг кто-то заглянет и увидит меня рядом с убитыми? Тогда точно отведут в пикет.
Не знаю, сколько просидела, набираясь сил на обратную дорогу, но вскоре улица опустела. Темный лаэр больше не появлялся, а вот наемники стали проходить чаще. Надо идти домой.
Глава 2
На меня в грязном плаще мало кто обращал внимания. Только если с кем сталкивалась, тогда крыли руганью. Дождь лил, не прекращаясь. Как зарядил ближе к обеду, так и шел непрерывно, лишь усиливался. Вскоре за пеленой из бесконечной воды невозможно было ничего рассмотреть. Ночь давно накатила на город. Огни в бедном районе никто не зажигал на улицах. Иногда в окнах мелькали зажженные свечи за плотными занавесками. Горожане ужинали и ложились спать, чтобы встретить точно такой же следующий сумрачный день.
Домой возвращаться не хотелось, но и оставаться на улице под дождем не имело смысла. Мама и Лаэль поймут, если я приду без еды. Только я не могла себе простить потерю заработка. Хрумт был добр, а я не уберегла, не донесла.
Скрючилась под тугими струями дождя, хлеставшими со всей силы по голове, плечам, плелась по чавкающей грязи. Ноги давно замерзли, а ветхий плащ, выменянный когда-то на браслет, больше не грел. Мокрые волосы покачивались перед лицом. От голода и холода шатало, и приходилось цепляться онемевшими пальцами за стены каменных домов, таких же бездушных, как и все в городе.
По ступеням, ведущим в нашу комнату, едва плелась, не желая встречаться взглядом с родными. В них будет сначала радость от возвращения, потом надежда на поздний ужин и разочарование от голода. Сегодня ночью мама тихо заплачет и не сможет спать, а Лаэль вновь отвернется лицом к стене и на ее крыльях к утру станет меньше пыльцы.
— Тиоль, — поторопилась навстречу мама, — ты совсем промокла.
Она снимала с меня одежду и ни о чем не спрашивала. Огонек одинокой свечи покачивался от движения воздуха и бросал слабый свет на пустой стол. Все, что оставила им утром, они давно съели.
— Ты плачешь? — с тревогой спросила мама.
— Это дождь не высох, — солгала ей и отвернулась.
Сегодня мы остались голодными. Впрочем, такое иногда случалось, но ко всему прочему я осталась без магии. И восстанавливаться было не за счет чего. Да, наверное, и незачем.
— Раздевайся, я тебе дам сухую рубашку, — потребовала мама.
Она права. Кроме одежды нам греться нечем. Денег на дрова или уголь, которыми пользуются люди для отопления жилищ, не было. Магии практически ни у кого из нас не осталось.
— Умойся, — подвела мама к чаше с холодной водой.
Надо. Я чувствовала, что дождь не все смыл с лица, да и шея наверняка грязная. Внутренне соглашаясь с ней, расстегнула пуговицы на груди и потянула платье с плеч. Мокрая ткань сползла на пол, противно пройдясь по замерзшей коже.
— Тиоль, — ахнула мама.
Чуть обернулась в ожидании продолжения.
— Твои крылья, — в ее голосе было все: от ужаса до слез и отчаяния.
Я уже и так догадалась, что пыльцы не осталось после атаки темного, но оглядываться и рассматривать не хотелось. Связующих нитей не видела. Это говорило лишь об одном — пыльцы на крыльях тоже нет. Странно, что осталась жива.
— Девочка моя. Как же это? — мама кинулась ко мне и крепко обняла, насколько ей хватило сил.
Как ни странно, но я даже почувствовала тепло. Забытое ощущение, оставленное под холодным дождем.
— Тиоль, твои крылья, — мама плакала, — Их больше нет.
— Нет? — сил удивиться или ужаснуться тоже не было.
— Они упали. На пол. Сами.
Слез, как оказалось, не осталось. Потянулась к воде и долго плескала стынь в лицо, ничего не чувствуя.
— Без крыльев тоже живут, — закончив умываться, твердо произнесла я и повернулась к маме.
Крылья лежали у моих ног. Я никогда их не видела со стороны. Вытянутые с когда-то яркой расцветкой, переливающиеся на свету, сейчас они представляли жалкое зрелище. Облезлые, помятые плащом, на краях основания капельки крови.
— Как спина? — спросила я.
— Там… — сдавленно выдохнула мама, подавив всхлип, — ничего нет. Только раны.
— Заживут, — холодно ответила ей и повела плечами.
«Если выживем» — мысленно договорила я. Натянула сухую по сравнению с моим платьем рубашку и отправилась к кровати. Она у нас одна. Мне, как единственной, кто может выходить в город, отдали самое удобное спальное место. Рухнула без мыслей и эмоций и мгновенно провалилась в привычную пустоту без снов.
— Тиоль, скоро рассвет, — ворвался голос мамы в тяжелую муть без картинок.
Уже! Кажется, я только коснулась головой свернутого платка, заменяющего подушку, а уже пора вставать. Болело все тело, не успевшее согреться за ночь. Наверное, последствия вчерашней атаки темного. Повела плечами и болезненно поморщилась.
— Сильно болит? — беспокойно спросила мама, присев рядом.
— Терпимо. Заживет, — ответила ей и, поднявшись, направилась к чаше с водой, — Простите, я вчера ничего не смогла принести.
— Не переживай, — запротестовала она, — Сегодня получится и все будет хорошо.
Но я точно знала, что уже не будет. Магии нет. Как я узнаю, к кому можно подойти и попросить работу? Меня любой торговец может обмануть, да еще выдать темным, чтобы заработать за донос. Связующие нити больше не предупредят.
«Как будто они смогли вчера показать засаду в проулке» — мысленно одернула себя. Сил оставалось мало после трудного дня, потому магия в самый последний момент показала опасность, а спастись не помогла.
— Крылья, Тиоль, — всплакнула тихо мама где-то за спиной, пока плескала в лицо холодную воду.
— С ними только хуже, — огрызнулась я, чувствуя очередной приступ голода, — Любой мог их увидеть.
— Но магия, — еще один всхлип, выворачивающий душу.
— Вы видите ее? — развернулась к ней и посмотрела в упор.
— Иногда, — запинаясь, ответила мама и робко подняла на меня взгляд, — Ты же знаешь, пыльцы почти не осталось.
— Зато теперь я могу устраиваться на работу, как обычный человек, — произнесла я сквозь стук зубов.
«Только кто меня возьмет в драной одежде? Кто доверит убираться в доме или мыть тарелки?» — подумала про себя. Оборванка, шатающаяся от голода и холода. Я бы сама себе не поверила, встретив на улице.
Платье осталось влажным. Времени оказалось мало не только мне, но и ткани. Влажный воздух не способствовал высыханию. Рубашку сняла, отдала маме и принялась натягивать мокрую одежду. Какая разница, если сразу промокну, выйдя на улицу? Низ плаща еще сырой, а обувь даже не думала становиться сухой. С безразличием обулась, привычно почувствовав отвращение к мокрым подметкам, накинула на голову капюшон и распахнула дверь на темную лестницу, ведущую вверх. И тут же обо что-то споткнулась. Охнула и выставила руки вперед, чтобы не приложиться лицом о камень. Под ногами с характерным звуком покатилось нечто.
— Тиоль! — услышала испуганный крик мамы за спиной.
— Я не ушиблась, — ответила ей и распрямилась.
— Что это, Тиоль? — свеча в дрожащих руках бросала неверные блики вокруг.
Под ногами валялась перевернутая корзина. Та самая, что вчера дал Хрумт. Вокруг рассыпались овощи, а рядом на каменной ступеньке бидон молока! С недоумением разглядывала вчерашний заработок и не могла понять, откуда все взялось?
— Тиоль! — моего молчания мама испугалась еще больше, — Что это? Откуда?
— Наше, — выдавила из себя, решив успокоить ее, — Вчера заработала. Еще монетка есть, — проверила кармашек на платье и показала, подняв ближе к огню свечи, — Можно будет дров купить.
— Каких дров? — паника продолжала нарастать, — Тиоль! Ты вчера пришла ни с чем!
Про монетку просто забыла, а овощи действительно остались лежать в грязном проулке, где напали и почти убили. Крылья. Ко мне пришло понимание. Моя магия спасла жизнь, пожертвовав собой и крыльями. Это было последнее, что она сделала, навсегда покинув. Как папа. Гулко сглотнула подкативший комок в горле.
— Трудный день выдался, — говорила медленно, тщательно подбирая слова, чтобы как-то объяснить появление утраченных продуктов, — Пока донесла, устала. И, наверное, тут забыла.
Мама посмотрела на меня сочувственно и решила больше не задавать вопросов. Я же пыталась понять, каким образом продукты могли здесь оказаться? С другой стороны их хватит на несколько дней, и Лаэль поднимется на ноги. А без крыльев я еще заработаю! Теперь во мне сложно опознать фейри. Только если темный использует свою магию, как тот, помогший мне вчера. Только бы больше его не встретить!
— Тиоль, помоги, вноси все внутрь, — попросила мама, складывая овощи обратно в корзину.
Присела рядом и торопливо собирала разбросанное «сокровище». Поглядывала на бидон с молоком и втягивала запах. Мама поймала мой голодный взгляд, вручила корзину, а сама подхватила за ручку бидон и зашла в комнату.
Тяжеленная. Как вчера несла? По тому, как согнулась хрупкая фигурка впереди, поняла о неподъемности второй части заработка.
— Пей! — требовательно протянула кружку с налитым молоком мама, — И в этот раз никаких возражений!
— Я ничего, — попыталась запротестовать, но руки сами потянулись к посудине.
Жадными глотками выпила и почувствовала, как внутри все скрутило. Слишком долго ничего не ела. Не надо было торопиться.
— Сядь, — надавила на плечи мама и прикоснулась к моему животу, — Скоро пройдет.
Тепло разливалось внутри. Она делилась магией, отдавая ее по крупицам, ведь у самой ее осталось немного. Вскоре внутренности успокоились, а потом пришла сытость.
— Благодарю, — произнесла я и поднялась на ноги, — Мне пора.
— Тиоль, не задерживайся, — привычно попросила мама, и я закрыла за собой дверь.
Как же не хотелось никуда уходить. Целый день под дождем в чаяниях заработка, а дома уже есть еда. Но идти надо!
На небе гремели грозы, прорываясь сквозь плотные тучи и обещая вскорости дождь. Остановилась на улице и задумалась. Может быть, сегодня попробовать свою удачу не на рынке? Тяжело без нитей, теперь не узнаешь, как лучше поступить. Поколебавшись, решила найти работу подальше от того места, где на меня вчера напали.
