— Но что ты с ними сделал, что ты сделал с этими пальцами?
— Успокойся, Люлю. И никогда не рассказывай об этой истории. Это между нами. Не хочу, чтобы кто-то знал, что я с ними сделал.
— Тогда расскажи, расскажи…
— Ладно, я сделал маленький сверток: из платка получился саван, ты ведь знаешь, что мусульмане полностью укутываются простынями, и потом они… Я пошел в лес…
— Так пойдем же туда, Систу, пойдем туда сейчас же! Ты должен меня туда отвести! Умоляю тебя!
— И что мы будем там делать, Люлю? Зачем так волноваться? Для меня все это уже давняя история. У меня остается еще восемь штук. Этого вполне достаточно, чтобы дрочить, и еще больше, чем надо, чтобы засунуть в дыру у шлюхи… А двух, которых больше нет, представляешь, — тут вот, под повязкой видно, что чего-то не хватает посередине, — так вот, я по-прежнему чувствую их, мне приятно от этих непривычных покалываний…
— В какой из двух лесов ты ходил?
— В тот, где мы вечно блуждаем…
Мне удалось убедить Систу отвести меня. Оказавшись там, я с нетерпением спросил:
— Где это было?
— Вот тут… Я уже не вполне помню…
— Ты не узнаешь места?
— Нет, не совсем, тут везде все почти одинаково…
— Но где ты их закопал, ты вообще не помнишь?
— Я пытался рыть землю под столькими папоротниками…
Я начал терять голову:
— Папоротниками? Здесь повсюду одни только папоротники! Может, ты помнишь какие-нибудь приметы? Скрещивающиеся тропинки, какой-нибудь крестик, дерево, что угодно?
Систу разозлился:
— Пойдем уже! Нехрена больше тут делать…
— Нет, подожди! Сейчас найдем! Под папоротниками? Это не так сложно… Сейчас найдем…
— Не знаю, зачем я с тобой пошел…
У меня появилось дурное предчувствие:
— Ты ведь мне не наврал? Ты ведь их не сжег?
Но Систу был где-то далеко. Внезапно он, кажется, вспомнил:
— Лимонное дерево… Я закопал их под лимонным деревом…
Он тронулся из-за взрыва рассудком? Или он надо мной издевался? Я опасался грубить ему.
— Лимонное дерево, здесь? Ты уверен… лимонное дерево?
Но ему не приснилось. Пятью минутами позже мы оба стояли на карачках возле лимонного дерева, как если б оно выросло у нас прямо под ногами. Я рыл землю, я был так рад:
— Если сейчас не найдем, вернемся! Вернемся ночью! Будем возвращаться каждый день, пока не найдем их!
Систу выглядел встревоженно:
— Что ты хочешь сотворить с моими пальцами?
Но я уже его не слушал. Я копался, стоя на четвереньках, вырывал и выкидывал стебли:
— Думаешь, с этой стороны или вот с этой?
— Скорее, тут, — ответил Систу.
Он уже не знал.
— Здесь? Подожди… Я нашел, вот они… Я нашел!
Я только что достал из земли небольшой сверток, полный земли. Систу дрожал. Я протянул ему сверток:
— Развяжи его, сам.
— Нет, давай ты. Я не смогу больше к нему прикасаться. Ты меня пугаешь.
Я содрал газетную бумагу, потом развязал узлы на платке, я был в экстазе:
— Какое чудо! Сокровище!
Систу гримасничал:
— Они уже коричневые, все мокрые, сморщенные, мерзость какая, брось! На что они нужны?..
Я схватил один палец, засунул себе в рот и стал жевать.
Систу бросился на меня и начал трясти:
— Выплюнь сейчас же! Ты отравишься!
Это было выше его разумения, я торопился проглотить палец, грубо его оттолкнул:
— Уходи! Оставь меня! Это больше тебя не касается…
Мы дрались. Когда палец полностью прошел по моему горлу, я почувствовал, как меня охватывает покой. Систу ослабил хватку, худшее для него уже состоялось. Ему стало весело. Он пошел забрать платок с оставшимся пальцем и спрятал его в кармане:
