Понятно, что зона безопасности, отделяющая ₁[чˮ], принадлежащий области рассеивания фонемы ₁/Ч/, от шепелявых ₁[цˮ] и ₁[тʼсˮ], принадлежащих области рассеивания фонемы ₁/Тʼ/, оказывается чрезвычайно узкой. Столь же узкой оказывается зона безопасности, отделяющая ₁[д͡жˮ], принадлежащий области рассеивания фонемы ₁/Д͡Ж/, от шепелявых ₁[дʼ͡зˮ] и ₁[дʼ͡зˮ], принадлежащих области рассеивания фонемы ₁/Дʼ/. Ср. соотношения типа чˮо́пка ‛цепко’ — тʼ͡сˮопла ‛тепло’, с одной стороны, и вʼадʼ͡зˮом — сʼад͡жˮом ‛сидим’, с другой. Ср. также в полевых материалах автора записи типа мълад͡жˮе́й (мълад͡зˮе́й?), хад͡жˮо́мшы (ход͡зˮо́мшы?), с одной стороны, и крут͡сˮо́мшы (кручˮо́мшы?), с другой.
Однако дальнейшее развитие в отношениях между членами названных фонемных пар протекает по-разному для каждой пары, и судьба фонем /Ч/ и /ДЖ/ оказывается различной.
Сам по себе факт расхождения в развитии глухой и звонкой аффрикат не является чем-либо удивительным и неожиданным. Хорошо известно, например, что звонкие аффрикаты легче утрачивают смычный элемент, чем парные им глухие. Известно также, что глухие аффрикаты способны дольше сохранять мягкость, чем парные им звонкие.
Но в материалах по западнобрянским говорам представлены прямо противоположные отношения. Так, в целом ряде говоров, по данным «Диалектологического атласа русского языка», зафиксирована преимущественная или последовательная мягкость звонкой аффрикаты при твердости глухой, мягкость звонкого сочетания [жʼд͡жʼ] при твердости глухого [шч]. Так, в с. Рогове Злынковского р‑на наблюдатели записали последовательно твердый [ч] и твердое сочетание [шч] при последовательно мягких [д͡жʼ], [дʼ͡жʼ] и [жʼд͡жʼ]. В говоре Серовки того же р‑на отмечены последовательно мягкие [д͡жʼ] и [жʼд͡жʼ], но, как правило, твердый [ч] и твердое [шч]. Аналогичные особенности отражены и во многих других материалах, в частности — в свидетельствах учителей местных школ. Так, по сообщению из с. Бряновы Кустичи Унечского р‑на, «ч произносится твердо, а дж — мягко: хаджю, сяджю, маладжей, биньджяк». По сообщению из д. Заречье Клинцовского р‑на, «слова хожу, сижу, урожай, моложей произносят с таким особым звуком, который трудно передать письменно, но приблизительно так: сяджю, гляджю, ураджяй». В то же время «звук ч в Заречье произносится только твердо». Таковы же сообщения из с. Доманичи Почепского р‑на и из многих других населенных пунктов.
Совершенно очевидно, что объективная фонетическая реальность, действительные отношения между звуками, воплощающими фонемы /Ч/ и /Д͡Ж/, отражаются в такого рода свидетельствах далеко не адекватно. Это нетрудно понять, если учесть, что в ступенчатых вариантных рядах четко разграничиваются только крайние их члены. Дифференциация же средних членов оказывается, как правило, затруднительной. Отсюда многочисленные факты расхождений между разными наблюдателями одного и того же говора в оценке средних членов ряда при огрубляющем реальную картину сведе́нии средних членов ряда к одному из его крайних членов[24].
Однако чем объясняется разительная асимметрия в оценке рядов, воплощающих глухую аффрикату /Ч/, и рядов, воплощающих звонкую аффрикату /Д͡Ж/? Почему для первых обнаруживается сдвиг наблюдательского восприятия в сторону твердых вариантов, тогда как для вторых на передний план выдвигаются мягкие?
Можно было бы предположить, что указанное расхождение объясняется различиями в эталонах, из которых исходят наблюдатели при оценке качества диалектных звуков. Так, в качестве твердого воспринимается и оценивается не только твердый ₂[ч], но и полумягкий ₁[ч˙], поскольку эталоном для глухой шипящей аффрикаты оказывается мягкий ₂[чʼ] литературного языка. Точно так же воспринимаются и фиксируются как твердые различные нетвердые варианты звукосочетания ₁[шч˙], если они сопоставляются с литературными мягкими ₂[ш̄ʼ] и ₂[шʼчʼ]. Напротив, различной степени нетвердости ₁[д͡ж˙] и ₁[жд͡ж˙], ₁[жʼд͡ж˙], которым в литературном языке соответствуют твердые ₂[ж] (хо[ж]у, оби[ж]ать, уро[ж]ай и т. п.) и ₂[ж̄] (при произношении е[ж̄]у, дро[ж̄]и и т. п.), могут при аналогичном подходе восприниматься и оцениваться как мягкие[25].
Каково бы ни было, однако, значение фонетических наблюдательских эталонов для оценки такого рода явлений (а значение их очень велико, поскольку помимо фонологического сита, через которое мы пропускаем воспринимаемую нами речь, существует еще и фонетическое сито, образуемое именно подобными фонетическими эталонами), эта оценка не может быть только субъективной. Направление сдвига в восприятии и оценке наблюдателями элементов вариантных рядов, и прежде всего их средних членов, не может не зависеть от объективных особенностей самих этих рядов, от характерного для данного говора типа употребления вариантов фонем, в данном случае — вариантов фонем ₁/Ч/ и ₁/Д͡Ж/. Эти объективные особенности состоят в том, что степень мягкости нетвердых вариантов и частотность их употребления в рядах, образуемых вариантами фонемы ₁/Д͡Ж/, оказываются выше, чем в рядах, образуемых вариантами фонемы ₁/Ч/.
Этот, на первый взгляд парадоксальный, факт как будто опровергает выдвинутое выше положение о том, что смягчение аффрикаты [д͡ж] в западнобрянских говорах является вторичным и осуществляется как отражение соответствующего изменения глухой аффрикаты [ч]. Однако это лишь кажущееся противоречие, которое получает убедительное объяснение и снимается, если учесть специфику развития в отношениях между фонемами ₁/Ч/ и ₁/Тʼ/, с одной стороны, и ₁/Д͡Ж/ и ₁/Дʼ/, с другой.
В сегменте, образующемся при наложении областей рассеивания фонем ₁/Ч/ и ₁/Тʼ/, обладающих высокой функциональной нагрузкой, развитие осуществляется таким образом, что опасность их смешения устраняется или во всяком случае ограничивается. Область рассеивания ₁/Ч/ характеризуется поэтому преимущественным развитием и упрочением полумягких и мягких вариантов аффрикаты [ч˙, чʼ] и ограничением сверхмягких вариантов типа [чˮ]. Вполне закономерно поэтому, что произносительные варианты типа [чˮ]ашка, [чˮ]ерный, [чˮ]исто и т. п. встречаются лишь как единичные, редчайшие явления. Область же рассеивания ₁/Тʼ/, напротив, сдвигается вправо, с исключением шепелявых и упрочением слабоаффрицированных вариантов и неаффрицированного [тʼ].
