Поэтому Аберфорт так и не узнал, что мужчина, устав препираться, просто незаметно сунул кошелек с галлеонами Гилдерою в карман мантии и ушел, сочтя свою миссию выполненной. Гилдерой наутро тоже не вспомнил, откуда взялся кошелек в кармане, и решил, что это остатки денег из сейфа в «Гринготтсе». Душа горела, похмелье давило, и Гилдерой опять напился до чёртиков. Прибывший агент Локхарта долго ахал, охал, сокрушался, но потом всё же сумел немного протрезвить Гилдероя и утащил его на себе в Лондон, на очередную презентацию книги.
Неделю спустя, Косой переулок
Барбара, честно говоря, ужасно нервничала. Сами подумайте, где она, мать-одиночка, перебивающаяся подработками, а где такой блестящий маг-красавчик, как Гилдерой Локхарт? Её наверняка не подпустит к нему охрана… Барбара помотала головой, ощущая, как рассыпаются в беспорядке по плечам тщательно завитые белокурые локоны, над которыми она трудилась несколько часов. Какая еще охрана? Мистер Локхарт и сам в состоянии за себя постоять, поэтому она, собственно… Барбара подавила волнение и непрошенные мысли.
— Мистер Локхарт? — спросила она, улыбаясь самой обворожительной улыбкой.
О, как же он был неотразим! Эта улыбка, глубокие синие глаза, золотистые кудри! Барбара ощутила, что её грудь непроизвольно вздымается выше и чаще. Даже сильный запах дорогого огневиски и темные круги под глазами не портили Гилдероя Локхарта, наоборот, добавляли ему шарма, как обнаружила Барбара.
— Да? Чем я могу вам помочь, мисс?.. — спросил Гилдерой, широко и искренне улыбаясь.
— Пьюз. Барбара Пьюз, — торопливо пояснила Барбара. — Мистер Локхарт, у меня проблема, и только вы можете помочь мне!
Жестом волнения она прижала руку к сердцу, заодно привлекая внимание к декольте и вздымающейся груди. Барбара знала свои сильные стороны и не стеснялась их использовать, во всяком случае, тогда, когда дело касалось её сына.
— Разумеется, мисс Пьюз! — воскликнул Гилдерой, не поднимая взгляда.
— Здесь как-то слишком людно, — изобразив неуверенность, оглянулась Барбара, — а моя проблема, она, понимаете, немного личная…
— Разумеется, — повторил Гилдерой.
Он начал вставать, попытался кивнуть, покачнулся и едва не упал, удержался каким-то чудом, опершись о стол. Из рукавов его яркой мантии выскользнуло несколько галлеонов, покатились со звоном по столу.
— Отлично, — рассмеялся Гилдерой, покачиваясь, — мантия сама платит за меня!
«Да он же пьян!» неожиданно поняла Барбара и улыбнулась, кажется, сегодня ей сопутствует удача!
— Гилдерой!
С этим возгласом возле столика объявился лысеющий толстячок средних лет. Он утёр платком пот со лба и продолжил:
— Ты не забыл, что завтра у тебя выступление и публичные чтения?!
— Дама… пардон, девица в опасности! — пафосно провозгласил Гилдерой, указывая на Барбару. — Писс Мьюз нужна помощь!
Толстячок только закатил глаза и повторил настойчиво:
— Завтра с утра!
— Да-да, — отмахнулся Гилдерой, покачнулся, но Барбара успела подставить плечо. — Пойдемте, мисс Пьюз, у меня в номере никто нам не помешает!
— Можете звать меня Барбарой, — улыбнулась она.
Ближе к полуночи Обет сработал, и душа Гилдероя Локхарта покинула тело в полном соответствии с данной клятвой. Мирно спящая Барбара не обратила на это никакого внимания, равно как и на то, что тело Гилдероя не осталось без присмотра, и новая душа заняла опустевший «дом». Барбара Пьюз, белокурая мать-одиночка двадцати пяти лет от роду не относилась к магистрам магии, чтобы замечать подобные вещи.
В это же время, где-то в другом мире
Человек с огненно-рыжими волосами неподвижно стоял на поверхности воды и молча смотрел вниз. Капли дождя ударялись в воду под его ногами, вызывая на её поверхности частую рябь и растворяя клубящуюся в ней алым облаком кровь.
Человек вскинул руки, и огромная, появившаяся из ниоткуда рыбина плюхнулась в воду совсем рядом с ним и тут же устремилась вниз, вслед за опускающимся на дно телом. Человек оправил свой тёмный плащ и сосредоточился. Его глаза видели то же, что и глаза призванного животного, и, совсем недолгое время спустя, он уже мог различить фигуру учителя.
Тот был ещё жив, хотя тянущийся за ним следом тёмный кровавый шлейф ясно показывал, что это ненадолго. Но даже и в таком состоянии учитель не изменил своим принципам — рыба приблизилась ещё, и рыжеволосый человек ясно видел, как пальцы на единственной уцелевшей руке учителя складываются в знакомые жесты. Те же самые, с помощью которых человек в чёрном плаще с красными облаками только что призвал рыбу-помощника.
Он отдал мысленный приказ, заставляя рыбу двигаться быстрее, но опоздал. Тело учителя вдруг обмякло и расслабилось. Кровь ещё сочилась из ран, но глаза рыжеволосого человека ясно видели, что в теле учителя больше нет силы, нет души. А значит, и как-то использовать это тело было уже невозможно.
Человек задумчиво потёр подбородок рукой и отменил призыв, отпуская рыбу в её измерение. Даже умирая, его учитель умудрился удивить его. Потеряв в долгом бою руку и телесные силы, он использовал лишь силу своего разума и духа для своей последней техники. Иронично, что техника свободного призыва, с которой начался путь учителя к величию, послужила и для завершения этого самого пути, словно бы изгнав душу учителя из его собственного тела и отправив в неведомые дали.
Человек с огненно-рыжими волосами поднял голову и некоторое время молча смотрел на широкую речную поверхность, рябящую от ударов тяжёлых капель, и на возносящиеся в серое небо небоскрёбы, отражающиеся в воде. К сожалению, у него очень нечасто выдавалась свободная минута, когда можно было бы просто постоять под дождём и почувствовать себя вновь человеком. И он был благодарен учителю за такую возможность. Развернувшись на пятках, он быстро пошёл в сторону берега. Время отдыха закончилось.
