— Ух ты! Здравствуйте, мистер Локхарт! — подскочив на ноги, он бросился вперёд. — Вы научите меня магии?
— Нет, — пожал плечами Гилдерой, и Барбара похолодела. Однако, прежде чем она успела что-то сказать, прежде, чем широко распахнувший глаза Саймон разразился слезами, Локхарт продолжил. — Но я могу научить тебя, как быть волшебником!
— Э? — Саймон растерянно заморгал. — А разве это не одно и то же?
— Нет, — Гилдерой прошёл в комнату, уселся на пол, опёршись спиной на диван, и принялся с интересом изучать разбросанные по полу игрушки, словно впервые видел что-то подобное. — Вот скажи, я — волшебник?
— Да-а! — Саймон отчаянно закивал. — Вы самый сильный и смелый волшебник на свете!
— Но при этом я совершенно, вот ни капельки не умею колдовать, — обезоруживающе улыбнулся Гилдерой.
— Совсем-совсем?
— Ага.
— А как же тогда вы победили ту гарпию? И кэльпи? — Саймон подозрительно нахмурился. — Может, вы не настоящий Локхарт?
— О! — Гилдерой хитро улыбнулся. — А ты, я смотрю, очень сообразительный мальчик. Из таких только и получаются настоящие… м-м… волшебники. Всё дело в том, что совсем недавно я сразился с очень сильным и злым волшебником по прозвищу «Боль», и с тех пор абсолютно не умею колдовать!
Саймон глубоко задумался.
— А тогда… — неуверенно произнёс он. — Если ты, дядя Гилдерой, совсем не умеешь… то у меня есть одна книжка, где рассказывается, как правильно колдовать…
— Очень интересно, — Локхарт склонил голову набок. — Научишь меня, Саймон?
— Конечно! — мальчишка опрометью бросился в другую комнату. — Я сейчас!
Барбара закатила глаза и, фыркнув в сторону подмигнувшего ей Гилдероя, отправилась на кухню.
Десять минут спустя влетевший на кухню Саймон отвлёк её от раздумий, что можно сообразить на обед из трёх яиц, пожухлого сельдерея и фунта овсяных хлопьев:
— Мама, мама! — ребёнок едва не подпрыгивал от восторга. — Я научил дядю Гилдероя заклинанию Люмос, и у него получилось! Но зато, представляешь, он, оказывается, совсем не умеет читать! Где у нас лежат мои учебники?
— Посмотри на второй полке в гостиной, милый, — улыбнулась Барбара. — Ты там не обижаешь мистера Локхарта?
— Не-а! — замотал головой Саймон. — Мы с ним наши фотографии смотрели, где мы с тобой на пляже. Ну всё, я побежал!
Барбара проводила радостного сына взглядом и с улыбкой покачала головой. Подумать только, известный боевой маг и писатель, который не знает ни одного заклинания и не умеет читать! Ну и фантазия у Гилдероя! Но как у него получается управляться с детьми!.. Ему бы в Хогвартсе работать!
* * *
«Стань Магом за 10 уроков!», гласила яркая надпись на обложке книги. Там же был изображен маг в мантии, вышитой звездами. Он взмахивал палочкой, подмигивал читателям, изрыгал огонь, укрощал драконов, в общем, демонстрировал, что может после обучения.
— Не сомневайтесь, у меня самые лучшие книги, — с легким поклоном, приложив руку к груди, сказал продавец. — Ту, что вы держите в руках, я написал сам, основываясь на личном опыте.
— Дядя Гилдерой! — воскликнул Саймон в восхищении. — Ты ведь тоже писатель!
— Саймон! — громко воскликнула Барбара.
Продавец, пожилой уже мужчина с роскошными рыжими усами лишь усмехнулся добродушно и немного развел руками.
— Всегда приятно встретить коллегу, наслышан о вас и ваших подвигах, мистер Локхарт. Уж вам-то думаю, мой курс быстромагии точно не нужен!
— Никогда не помешает изучить что-то новое, — спокойно ответил Гилдерой. — Движущиеся картинки в ваших книгах есть?
— Дядя Гилдерой, я умею читать! Правда! — возмутился Саймон.
Но Гилдерой лишь покачал головой, и золотистые кудри рассыпались во все стороны.
— Представь себе, Нару… на руках у тебя будет текст и картинка, Саймон. При помощи чего ты быстрее поймешь, что нужно делать? Ведь у вас, — обратился он к продавцу, — там показано все, начальные стойки, как совершать движения?
— Разумеется! Даже более того, как своему коллеге, я готов пойти вам навстречу, — продавец сделал такое хитро-понимающее лицо, даже слегка подмигнул Локхарту. — Если у мальчика — Саймон, верно? — не получится, то вы можете вернуть книгу и не платить ничего!
* * *
Эти несколько месяцев, что Гилдерой прожил в её небольшом, доставшемся от родителей домишке в пригороде Лондона, стали одними из самых счастливых и беззаботных за всю жизнь мисс Пьюз. Рядом с Локхартом она чувствовала себя по-настоящему спокойной и защищённой от всего на свете. Не нужно было больше искать деньги на оплату жилья и питания (на время «постоя» Гилдерой, выяснив материальное положение Барбары, пожал плечами и взял расходы на себя). Саймон, пусть и не пробудил до сих пор магию, больше не сидел, повесив голову, не плакал, когда у него не получалось. Каждое утро он и Гилдерой, наперегонки одевшись и позавтракав, выскакивали из дома на улицу. Барбара не представляла, что такого нужно делать в близлежащем парке, чтобы одежда отстирывалась только с дорогим магическим пятновыводителем (да и то с трудом), но была очень не против таких отлучек — и, быстро справившись с грязной посудой, отправлялась досыпать. Ночного времени на сон ей стало катастрофически не хватать…
Дни рядом с Гилдероем были наполнены весельем и яркими красками. Он бывал рассеян и нередко спрашивал у Барбары очевидные, казалось бы, вещи, вроде устройства автобусов или сколько сиклей в галлеоне, он постоянно чудил, мог полезть знакомиться со встреченными на улице магглами или устроить целое представление для окруживших его детишек — с топаньем ногами, пафосными позами и выкриками о собственной крутости. В такие моменты Барбара смеялась как бы не громче самих детишек, но ничуть этого не стыдилась. Гилдерой не водил к ней домой ни девиц, ни аристократок, никого не водил, в общем. Усиленно занимался с Саймоном, вместе с ним взмахивал палочкой, отрабатывал движения, зубрил заклинания и не давал упасть духом, когда очередной курс Быстромагии не помогал. Мастерил вместе с сыном Барбары какие-то хитроумные приспособления, что-то показывал, строил, делал вместе с ним упражнения, рассказывая, как важна для настоящего мага хорошая растяжка и скорость движений. Кроме того они много времени уделяли чтению и письму, изучению истории.
Вечерами же, уложив Саймона спать, Гилдерой садился за стол и работал над новой книгой. Дело это было не быстрым — он часто останавливался, зачёркивал написанное, задумчиво покусывал кисть (он всегда писал кистью, а не пером, объясняя это «старыми привычками») и, скомкав, отправлял бумажные листы в стоящую у входа в комнату корзину. Барбара же, поставив слева от него поднос с чаем и печеньем, некоторое время сидела, прижавшись к его левому боку и ни о чём не думая. Локхарт никогда не прогонял её. Сочувственно слушал рассказы о войне, и как тяжело тогда было. После Барбара отправлялась прихорашиваться и готовиться ко сну. Знакомая её отца, миссис Энтвистл, жалела «бедную девочку Барбару» и иногда делилась с ней одним из бесчисленного множества кремов или шампуней, которые в огромном количестве варила для ухода за своей, теряющей упругость кожей. Мисс Пьюз не отказывалась, в обмен присылая молодящейся даме собственноручно связанные носки и рукавички. Барбара и раньше старалась быть неотразимой, теперь же старалась вдвойне — чтобы произвести на Гилдероя ещё большее впечатление.
Но случались и иные вечера, когда Локхарт одевался и уходил, растворяясь в серых сумерках. Он называл это «осмотреться и поразнюхать». Наверное, это были какие-то его, непонятные Барбаре писательские дела. Пару раз она замечала, что от Гилдероя пахнет дорогим огневиски, однажды он вернулся с огромным синяком на половину лица («…пустяки, поднимался по лестнице, а на меня сверху упал один пьяный господин. Бывают же случаи!..»). Она боялась, что Гилдерой завёл себе интрижку, но ни разу, встречая его, не могла заметить тому ни единого подтверждения.
