— А куда ты хочешь?
— Может, в Павловск? В Гатчину? Там осенью красиво. Эх, машину бы! Далеко бы поехали, к Выборгу, на берег — вот где красота!
— Поехали.
За то время, что они прожили вместе, Сергей привык не спорить с Максом, не сомневаться в решениях Лазарева. Максим освободил Залесского от всего, что мешало занятиям танцем. Зачем? Лазарев не знал, не понимал и не желал думать об этом. Восхищение Сергеем с каждым днем усиливалось и определяло все.
Была ли это любовь, или только дружба, или нечто другое? Почему он до сих пор даже не попытался сблизиться с Сергеем, а смотрел со стороны, на расстоянии? Нередко мучился неудовлетворенным желанием, тогда находил себе пару на раз.
Изначально Макс поставил между собой и Залесским преграду и не мог её преодолеть. Не был уверен, что стоит. И еще меньше был уверен, что поступает правильно.
Длинный коридор общежития был пуст и безмолвен. Свет на кухнях не горел. Максим и Сергей дошли до своей двери, Макс возился с замком и тихо матерился.
— Вторую неделю прошу Ольгу починить. Есть же слесарь…
— Давай я, — тихо смеялся Сергей, — пить надо меньше, а то и в скважину не попасть… Ну чего ты? Дай мне ключ…
— Мы сейчас еще добавим, сегодня можно.
— Нет, нам хватит уже, я завтра утром в зал пойду… Вот! Открылась.
— Какой, нахрен, зал?! Ты что. Завтра будем все утро валяться, а потом гулять поедем, договорились же!
— Верно, гулять. В Гатчину? Я там не был ни разу.
Они зашли в тесный общежитский предбанник, посовали вещи в шкаф, разулись.
Макс поддерживал в жилище чистоту и порядок, палас чуть не языком вылизывал, так что спать можно было хоть на кровати, хоть на полу. По комнате ходили босиком.
— Ну во-о-от, где тут наша заначка?
Лазарев рылся в тумбочке, а Сергей стянул на пол матрас с нижней кровати вместе с простыней, подушкой и одеялом, улегся и щелкнул пультом телевизора.
— Без звука поставь, а то Ирка снова разорется, что шумим по ночам. Нашел! — сообщил Макс и выставил на парту бутылку и стопки. — Будем пить за твое премьерство! Я вот что подумал, а если тебе к своему педагогу из академии пойти, пусть бы он с тобой частно позанимался. Не откажет.
— Он не откажет, только… я не пойду.
Вся эйфория Залесского улетучилась, он сел и принялся раздраженно щелкать по программам.
— Почему? — Макс разлил по стопкам коньяк. — Вы в ссоре расстались?
— Не знаю, я с ним не виделся и не общался с того дня, как с репетиции ушел. Яков же меня увез тогда в Финляндию. Ну а потом… — Сергей отбросил пульт, — потом поздно было извиняться. Представляю, что он обо мне думает.
— Ты не знаешь. Позвони ему, или, хочешь, я позвоню?
— Нет! — вскинулся Сергей. — Никогда не звони ему, слышишь?! Ни при каких обстоятельствах! Я тебе запрещаю!
— Ой, как страшно, — Максим протянул стопку Сергею, повернул стул, уселся, — слушаю и повинуюсь.
— Ну правда, Макс, я прошу тебя!
— Даже на поминки не звать?
— Чего?
— Ха-ха… Да расслабься, ну что ты?
— Дурак! — Сергей хотел рассердиться, но тоже засмеялся, взял коньяк, не дожидаясь тоста, выпил. — Да плевать! Как вышло, так и вышло. — Лег навзничь, закинул руки за голову, потянулся. — У Манфея и свои репетиторы есть, с ними буду.
Максим тоже выпил залпом, как водку. Коньяк обжег горло, разлился теплом в груди.
— Действительно дурак, — пробормотал Лазарев, глядя на Сергея.
Три месяца вместе! Нет, больше, три месяца и пять дней, Макс считал их, каждый!
Случалось, Сергей придет с репетиций в клубе, полощется в душе сто лет, потом спать завалится без ужина, только воду. С тех пор, как стал форму восстанавливать, на ночь он не ел. А Макс сидит за книгами. Диплом, диплом, диплом… А мысли о другом, не монах же!
До Сергея Лазарев вел свободный образ жизни, постоянной пары не заводил, те связи, что имел, использовал не только для удовольствия. В мире юристов пробиться непросто. Ни исходного капитала, ни влиятельных родителей у Максима не было, но были театральные друзья и внешность, которая позволяла диктовать условия игры.
Нет, он не торговал собой, деньги зарабатывал не телом, без взаимной приязни ни с кем не трахался, однако партнеров предпочитал способных помочь.
К последнему курсу он и сам уже мог оказать услугу юридическим советом, составлением бумаг. Учился Максим хорошо, в профессию вникал. Так одно к одному и шло, Лазарев подумывал о собственной конторе, а тогда уже можно было бы и о постоянной паре. Но случился Залесский…
И все усложнилось до невозможности! А казалось легко, почему бы и нет, хоть в первый день. Ведь было у них притяжение, не раз искра проскальзывала. В конце концов Сергей первый подошел.
Макс выпадал в осадок, когда смотрел на Залесского, даже не танцы, экзерсис у палки — этого было достаточно, чтобы почувствовать возбуждение, тяжесть в паху и биение крови в сонной артерии. И чем дальше, тем горячее. Но не достичь! Он танцевал… Взлетал в прыжках… Вращался… Рельефные мышцы рук, ног и торса, свободные кисти, утонченные черты лица, высокие скулы, мокрые от пота волосы. А задница! Умереть можно, какая у Сергея задница.
И сколько раз Максим представлял себе… А потом со всей ясностью и последствия — Лазарев не сомневался, что предложение близости разочарует и оскорбит Сергея, будет расценено, как требование платы за благодеяния. Чем тогда Максим Лазарев лучше Якова? Из-за этого урода все через жопу выходит!
— Еще по одной? — предложил Макс.
— Напиться хочешь? У нас и закуски нет, — Сергей рассеяно смотрел в экран, где внемую вещала затянутая в корсет диктор центрального телевидения.
— Да сегодня грех не напиться, Сережа! Ты снова на сцене будешь, ну пусть не настоящий театр, зато они по гастролям ездят. Мир посмотришь.
— А ты?
— А что я… — Максим опешил. Сейчас они вместе, про гастроли он еще не думал. Сергей уедет? — А что я? — повторил Лазарев. — Буду дальше грызть гранит юриспруденции, может, в аспирантуру пойду, или не пойду, практику найду, устроюсь куда-нибудь.
