— Похоже, я здесь больше не нужен, — проговорил Шейн.
— Это ужасно, ужасно, — простонал доктор, покачиваясь.
— Приятного мало, — согласился Шейн.
Рискнув ещё раз бросить взгляд на труп, доктор Педикью сказал более уверенно:
— Это она, дочка! Мы думали, она отправилась спать. Но Филлис, должно быть, проскользнула сюда и… О Боже! Каким я был идиотом! Я должен был потребовать от сестры, чтобы она не спускала с неё глаз. — Забыв о своих жеманных манерах, он закрыл лицо обеими руками.
Спектакль начал действовать Шейну на нервы.
— Надо вызвать полицию. И возьмите себя в руки.
Док сделал попытку вернуть себе бесстрастность профессионального медика.
— Моя вина, только моя, — снова повторил он. — Давно следовало поставить правильный диагноз. Я был обязан отправить девчонку в сумасшедший дом, а не подвергать мать опасности.
— Запоздалые мысли не стоят ни цента, — заметил Шейн. — Вызывайте полицию и всех, кого нужно, пока девчонка не прикончила кого-нибудь ещё.
— Да, да, это абсолютно необходимо, — с готовностью согласился доктор Педикью.
Помимо Шейна, он сообщил страшную новость собравшимся в библиотеке и попросил их немедленно вызвать полицию. Когда он возвратился к Шейну, рот его нервно подергивался.
— Вот комната дочери. Давайте взглянем, там ли она.
— Взглянем, только подождем остальных, — возразил Шейн. И главное, чтобы здесь был доктор Хиллиард. Сумасшедшая с ножом — опасный противник.
Вверх по лестнице взбежали Кларенс и доктор Хиллиард. Снизу слышался возбужденный голос Монтроуза, разговаривающего по телефону с полицией.
Шейн открыл дверь в комнату убитой, и все поочередно вошли внутрь. Поправив соскользнувшие очки, доктор Хиллиард угрюмо покачал головой. Кларенс, бросив короткий взгляд на труп женщины, побледнел и быстро отступил назад.
— В какой комнате девчонка? — спросил Шейн доктора Педикью.
— Сюда.
Присутствовавшие последовали за ним через холл. Дойдя до двери, которая вела в комнату Филлис, Педикью остановился, предлагая другим взять на себя инициативу. Шейн постучал. Когда ответа не последовало, он взялся за дверную ручку. Дверь не открывалась.
— Проклятие! — пробормотал он. — Она заперта снаружи на ключ.
Убедившись, что доктор Хиллиард внимательно наблюдает за каждым его движением, Шейн повернул ключ.
Все сгрудились в дверном проеме позади него. Отыскав на ощупь выключатель, он нажал на кнопку.
От неожиданно вспыхнувшего света Филлис Брайтон негромко вскрикнула и села на постели.
— Что это? — судорожно глотая воздух, спросила она. Отступив на шаг в сторону, чтобы не мешать другим видеть девушку, Шейн пробормотал:
— Чёрт побери, она не похожа на убийцу.
— Что это? — ещё раз громко крикнула Филлис, поднимаясь с постели; ночная сорочка была идеально чистой.
— Успокойся, — негромко сказал Шейн. — С твоей матерью произошел несчастный случай.
— Ах! — прижав ко рту костяшки пальцев, она с яростью впилась в них зубами.
— Успокойся, — повторил Шейн. — Ты к этому не имеешь отношения. Твоя дверь была заперта на ключ с наружной стороны. Ты не могла бы выбраться из комнаты, даже если бы очень захотела.
— Ах! Где она? Я хочу её видеть! — закричала девушка.
Сбросив одеяло, она спустила ноги с постели.
Сделав шаг вперед, Шейн положил ей на плечо руку и легонько толкнул назад.
— Возьми себя в руки. Сейчас тебе нельзя её видеть. Она послушно легла. Шейн обратился к Хиллиарду:
— Понаблюдайте за ней, доктор. Ей надо прийти в себя до появления полиции. А мы все удалимся. Именно тот, кто убил миссис Брайтон, и запер девчонку в комнате. Ясно, она не могла сначала убить, а потом запереть себя.
Доктор Педикью достал из кармана белый шелковый носовой платок и вытер лицо.
— Я ничего не могу понять, — произнес он, спускаясь в холл вместе с остальными.
— Я тоже, — усмехнулся Шейн. — Так или иначе, моя работа закончена. Я ухожу.
— Подождите! — быстро сказал доктор Педикью. — А как же убийство? Ведь сюда едет полиция!
— Пусть они сами ловят убийцу, — ответил Шейн. — Это их работа. Мне нужно исчезнуть до того, как они начнут досаждать мне идиотскими вопросами. Он начал спускаться по парадной лестнице, провожаемый озадаченными взглядами доктора и Кларенса.
Не теряя времени, Шейн съехал на машине с асфальтированной подъездной дорожки. Через два квартала навстречу ему попался полицейский автомобиль с включенной сигнальной сиреной. При виде его Шейн ухмыльнулся и не спеша повел машину к своему жилищу в Майами. В отель на этот раз он вошел через главный вход, а на свой этаж поднялся на лифте. В номере он снял пиджак и осторожно достал из кармана нож и ночную сорочку, положив их на стол возле бутылки с коньяком. На его лице вновь появилось отсутствующее выражение, означавшее, что Майкл Шейн подводит итоги проделанной работы. Когда его взгляд упал на две стодолларовые банкноты, он издал неясный фыркающий звук и сунул их себе в карман. После этого он прошел в спальню и переоделся в коричневую пижаму, поверх которой набросил халат. Сунув ноги в домашние туфли, он взял высокий бокал и отнеся его в кухню, бросил в него несколько кубиков льда. После этого он налил в него воды.
Вернувшись в гостиную, Шейн аккуратно поставил бокал на стол, наполнил рюмку коньяком и рядом с ней положил пачку сигарет и коробок спичек. Опустившись в мягкое кресло, он закурил и сквозь голубоватый табачный дым стал задумчиво смотреть на нож с пятнами запекшейся крови. Стрелки часов показывали начало одиннадцатого. Спустя два часа, когда пепельница была до краев наполнена наполовину выкуренными сигаретами, уровень коньяка в бутылке значительно понизился, а вода в бокале стала совсем теплой, он всё ещё так и не пришел ни к какому заключению. Налив себе ещё одну рюмку, он некоторое время размышлял, стоит ли идти в кухню за льдом. Решив наконец, что не стоит, он поднес рюмку к губам.
Он продолжал держать её возле рта, когда услышал лёгкий стук в дверь. Отхлебнув, он осторожно поставил рюмку на стол и поднялся с кресла. Стук повторился. Шейн выдвинул ящик стола и бросил туда нож и ночную сорочку. Потом беззвучно задвинул ящик и, мягко ступая по ковру, подошел к двери.
Открыв её и выглянув наружу, он произнес:
— Я ожидал тебя.
Потом посторонился и пропустил в номер Филлис Брайтон.
III
Она была с непокрытой головой, в вязаной юбке и жакете, плотно облегавшем её молодое, крепкое тело. У неё были черные вьющиеся волосы. Без косметики её лицо, несмотря на бледность, казалось удивительно свежим. Пройдя на середину комнаты, она оперлась ладонями о стол и резко обернулась:
— Скажите, что я… что я ни в чём не виновата.
— Об этом лучше скажи ты сама, — отозвался Шейн.
Он вплотную подошел к ней и в упор посмотрел на нее.
Ее чуть удивленные глаза выдержали его взгляд. Тело девушки застыло в какой-то напряженной, неестественно изогнутой позе, напоминая натянутый лук. Её голос был прерывистым, будто она задыхалась от долгого бега.
— Больше мне никто не поможет. Я вынуждена снова прийти к вам.
— Из-за тебя мы оба угодим в тюрьму. Тогда-то уж я ничем не смогу тебе помочь, — резко возразил он. — Зачем тебе понадобилось являться ко мне? Разве ты не знаешь, что за тобой следят?
— Больше мне некуда было идти. Но за мной никто не следил. Я прокралась в гараж и незаметно выехала через задние ворота.
— Кто-нибудь видел, как ты поднималась ко мне?
— Никто. Я прошла через служебный вход.
— Где ты оставила машину?
— На платной стоянке на Второй улице.
Хмуро кивнув, Шейн взял со стола сигарету. Девушка следила за ним, оставаясь в той же напряженной позе, словно боялась упасть, если расслабится.
Не меняя хмурого выражения лица, Шейн подошел к серванту и достал ещё одну рюмку. Наполнив обе рюмки коньяком, он протянул одну из них Филлис:
— Выпей.
Она отшатнулась в сторону, её глаза смотрели на него с отчаянием и мольбой.
— Не могу. Я никогда не пила раньше.
— Пора научиться, — сказал Шейн. — Теперь тебе придется многому учиться, тому, чего нет в книгах. Пей.
Правая рука девушки медленно оторвалась от стола, и она покачнулась. Выругавшись, Шейн бросился вперед, успев подхватить её. Потом поднес рюмку к её губам. Она покорно сделала глоток, и по лицу Шейна проскользнула легкая усмешка. Наклонив рюмку, он не отрывал её от губ Филлис до тех пор, пока в ней не осталось ни капли. Когда он отводил девушку к креслу, она с покрасневшим лицом захлебывалась от кашля.
— Первая пинта всегда самая трудная, — с иронией в голосе заметил он. — Сейчас принесу воды.
Допив коньяк, Шейн поставил обе пустые рюмки на стол и, пройдя в кухню, налил воды в небольшой графин, бросив в него кубик льда. Когда он возвратился в гостиную, Филлис по-прежнему боролась с кашлем. Протянув ей бокал холодной воды, он придвинул кресло и сел.
