У Володьки на лице появилось ошарашенное выражение.
— Уже говорил?
— Ага, — кивнул Сашка. — Мне тоже пришло в голову, что ты попытаешься избавиться от железок, придумав какую-нибудь специализированную печать. И мы совещались, сможем ли мы все вместе проверить, нет ли в этой печати подвоха.
— У меня за спиной? — нахмурился Володька.
— А как ты хотел, друг? — Сашка воспользовался методикой, так хорошо зарекомендовавшей себя с Людоедкой: положил руку ему на плечо. — Ты теперь — уязвимая сторона, нам нужно не допустить кровавой бани на борту!
Володька сердито стряхнул его руку. Кандалы зазвенели.
— Ладно, — буркнул он. — Я так и понял. Ходить мне в железе до самой Рохли-Колбасы.
Сказал он это название так буднично, что Сашке было даже не смешно.
— Отлет послезавтра, — сказал Сашка. — Завтра на борт поднимется кузнец-лишенец, Людоедка с трудом такого нашла и договорилась на срочный заказ. Он подгонит тебе железные наручи на руки и утяжелители на ноги, а также сделает цепь на шею. Неудобно, но не так, как с кандалами. Заодно мышцы подкачаешь.
Володька, кажется, растерялся и открывал и закрывал рот, как рыба. То ли Сашкин подход его удивил, то ли сам факт, что о нем заранее побеспокоились.
— С-спасибо, — наконец нашелся он.
— Не за что, — ответил Сашка. — Мы твои друзья, в конце концов.
«А еще я твой капитан, и мне совершенно не нужен член экипажа с нервным срывом… а вот запасной штурман на крайний случай очень даже нужен — в рабочем состоянии… Хотя ко взлету и посадке я тебя, конечно, не допущу».
Но последнюю мысль Сашка озвучивать не стал.
За всеми этими хлопотами, разумеется, сам взлет прошел почти так же тяжело, как предыдущий. Разве что без аврала.
Когда Сашка упал на кровать в своей каюте после старта, ему неожиданно приснилась Княгиня.
Он проснулся с такой тоской на сердце, словно узнал, что она умерла. Минуты две таращился в темноту, прислушиваясь к ровному гудению кристаллов и поскрипыванию деревянного корпуса «Блика». Потом перевернулся на другой бок и снова провалился в сон.
***
Взлет с Порт-Суглата дался Сашке непросто — это видели все. Как только бригантина удалилась от планеты на приличное расстояние в эфире, он упал на кровать в своей каюте и проспал трое суток. Только поесть в кают-компанию выползал.
Сутки — ладно, было такое и раньше. Двое… ну, Сандра готова была поверить, что и такое возможно. Но трое?
Причем даже на четвертые и пятые сутки, когда Сашка таки начал стоять вахты, он все равно выглядел не очень. Общался с Сандрой и Бэлой подчеркнуто ласково, с Людоедкой и Катериной — уважительно, с Володькой дружелюбно-сердечно, но это все выглядело как хорошо отрепетированная маска. По крайней мере, для Сандры.
Люди, знавшие Сашку поверхностно, вообще не поверили бы, что этот жизнерадостный обалдуй способен носить маски.
Люди, знавшие его близко — правда, таких было немного, Сандра поручилась бы только за себя и Галину Васильевну, Сашкину «тетю Галю» — понимали, что «жизнерадостный обалдуй» — это во многом маска и есть.
И сейчас через эту маску просвечивали тревога, усталость, а может быть, и начало депрессии.
Причины были Сандре понятны насквозь: Сашка полностью выложился, выжался, показал себя настоящим капитаном. Ему это было трудно: кто-кто, а Сашка не привык брать на себя ответственность. И теперь наступил откат.
Кроме того, он всерьез беспокоился о Княгине.
Сандре тоже нелегко пришлось на Порт-Суглате. Но ей очень помогла Бэла (не столько своими действиями, сколько сопереживанием), и вообще, как только они оставили эту долбаную лицемерную планетку за кормой, Сандрино настроение начало выправляться не то что с каждым днем — с каждым часом.
А вот Сашке помочь было некому. Кроме нее.
Увы, Сандра не очень-то умела утешать и развлекать. Пару раз она попыталась раскачать Сашку на совместные репетиции, но он отказывался.
Однажды она застала его сидящим в кают-компании с Абордажем на коленях. Кот мирно спал, а Сашка листал томик Володькиного комикса, пристроив его прямо на черную пушистую спину. Это само по себе говорило о многом — Сашка терпеть не мог истории про Белобрысого. По вполне понятным причинам.
Сандра плюхнулась рядом с ним на диван. Поглядела, как он лениво перелистывает страницы. Потом сказала:
— Знаешь что? А ты не пробовал писать музыку?
— Музыку? — Сашка резко закрыл томик, от чего Абордаж вздрогнул и проснулся. Оба, и кот, и человек, поглядели на Сандру как на сумасшедшую. — Мне? Не-не, это ты пробовала, а я-то…
— Да ладно, некоторые вон умудряются сочинять, даже нотной грамоты не зная! — Сандра решительно отмела его неубедительные возражения. — У тебя наверняка получится…
Абордаж испытывающе посмотрел на нее, как бы пытаясь понять, зачем она несет такую чушь, затем широко зевнул и снова прикрыл глаза, устраиваясь на Сашкиных коленях поудобнее.
— Не сказать, что я ее очень знаю… — пробормотал Сашка, для которого до сих пор проблемой было прочесть нотную запись с листа.
— Ну все равно у тебя здесь уже преимущество.
— Да я и стихов даже в школе не писал!
В этот момент Сашка меньше всего походил на утомленного ответственностью капитана Белобрысова и больше всего — на растерянного подростка. Словно лет пятнадцать скинул.
Вот и ладушки. Его капитанская ипостась Сандре нравилась больше, но носить ее, не снимая — это же рехнуться можно.
— Неправда, я помню твои опусы, — она двинула его локтем в бок.
— Это не стихи, это хрень какая-то! — да какой там подросток, тон как от десятилетки.
— Златовласка, такая самокритичность тебе не свойственна, — на радостях Сандра даже воспользовалась Сашкиным детским прозвищем, которое вспоминала в последнее время все реже и реже. — Говорю, тебе нужно какое-то хобби, чтобы стресс сливать.
— А того, что мы играем вместе, уже мало?
— Видимо, тебе мало.
— Глупости! Мне и так спать почти некогда…
— Может, в порту, но точно не тогда, когда мы идем в стриме на кристаллах.
Перепалка продолжалась еще несколько минут. Естественно, ничем конструктивным не кончилась, но Сандра была уверена: теперь Сашка не сможет избавиться от зароненной ею навязчивой идеи.
Сочинительство — это опасная психическая болезнь. Или паразит, пожирающий такой ресурс головного мозга, как «внимание», тут достаточно на Крестоносца посмотреть, чтобы в этом убедиться! Казалось бы, парень заражен иномирной сущностью, какое уж тут творчество — нет, марает листы, как заведенный, отвлекаясь только на еду и кухонные вахты, благо, от регулярных Сашка его освободил. И, кажется, только счастливее от этого.
Вот и Сашка обо всем забудет, если увлечется. А он увлечется как миленький. Песни писать трудно, Сандре ли не знать!
***
В нарушение привитых на флоте привычек, Сашка лежал на кровати прямо днем по корабельному времени — и не спал. Просто валял дурака. Ему предстояло стоять (то есть сидеть) ночную вахту, а потому следовало выспаться. Вот только заснуть никак не выходило.
Правда, ночная вахта обещала быть легкой: они двигались по более-менее спокойному Тринадцатому Фиолетовому стриму, переход в более бурный и узкий Стрим Эркхарт предстоял только через три дня. Поэтому Сашка не мог заставить себя с полной самоотдачей использовать известные ему техники засыпания — или вовсе прочитать какое-нибудь заклинание. Да, себя заклинать труднее, но Сашка научился усыплению еще в школе.
