Все четыре года доктор относился к ней с той же сдержанной вежливостью, как и в ночь их знакомства. Сначала Кэрол ждала, когда же он скажет что-нибудь насчет того, кем она была и кем стала. Но потом наконец поняла, что доктор всегда видел ее такой, как теперь. Просто он помог ей найти себя. Если у нее возникали проблемы, обязательно находил время, чтобы обсудить их. В последнее время Кэрол собиралась рассказать о том, что произошло между ней и Чиком, и спросить, стоит ли говорить Чику о своем прошлом, но все откладывала этот разговор. Она хотела, чтобы доктор Стивенс гордился ею, и ради него была готова на все.
И вот теперь его хотят видеть два детектива из Отдела убийств.
Макгрейви начал терять терпение.
— Ну так как же, мисс? — спросил он.
— Я не имею права беспокоить доктора, когда у него пациент, — ответила Кэрол, но, увидев выражение глаз Макгрейви, тут же добавила: — Я ему позвоню. — Она сняла трубку и нажала кнопку внутренней связи. Через тридцать секунд в приемной раздался голос доктора: «Да».
— Вас хотят видеть два детектива, доктор. Они из Отдела убийств.
Она готова была услышать в его голосе страх, нервозность, но в ответ раздалось лишь короткое «Пусть подождут», и доктор оборвал связь.
Волна радости захлестнула Кэрол. Конечно, ее они могут испугать, но с доктором у них ничего не выйдет. Она вызывающе посмотрела на стоящих перед ней мужчин.
— Вы слышали, что он сказал?
— Когда пациент должен уйти? — спросил Анджели.
Кэрол взглянула на часы.
— Через двадцать пять минут. После него сегодня уже никто не придет.
Мужчины переглянулись.
— Мы подождем, — вздохнул Макгрейви, и они сели. Лейтенант некоторое время разглядывал Кэрол.
— Мне кажется, я тебя где-то встречал, — наконец сказал он.
Значит, она права. Им нужен совсем не доктор.
— Вы же знаете: как говорят, мы все на одно лицо, — ответила она.
Ровно через двадцать пять минут Кэрол услышала, как щелкнул замок в двери, ведущей из кабинета доктора прямо в общий коридор. Прошло еще несколько минут, и доктор Стивенс вышел в приемную. Увидев Макгрейви, он, секунду поколебавшись, спросил:
— Мы с вами знакомы, не так ли?
— Да, — бесстрастно ответил детектив. — Лейтенант Макгрейви, — и, кивнув в сторону своего спутника, добавил: — Детектив Френк Анджели.
Джад и Анджели обменялись рукопожатиями.
— Входите, — сказал доктор.
Мужчины прошли в кабинет, и дверь захлопнулась. Кэрол изумленно смотрела им вслед, стараясь понять что к чему. Большому детективу явно не понравился доктор Стивенс. Но, возможно, он вообще недолюбливает врачей. Впрочем, в одном Кэрол не сомневалась: вечером платье придется отдать в чистку.
Свой кабинет Джад обставил в стиле французского загородного дома. Никаких письменных столов. Легкие кресла и небольшие низкие столики с антикварными лампами на них. На полу — мягкий ковер с красивым рисунком, у дальней стены — удобная кушетка. На стенах ни одного диплома. Впрочем, как Макгрейви выяснил перед тем, как прийти сюда, если бы доктор Стивенс захотел, на стене не осталось бы свободного места.
— Я впервые попал к психиатру, — заметил Анджели. Кабинет явно произвел на него впечатление. — Не отказался бы иметь такую квартиру.
— В такой обстановке пациенту легче расслабиться, — объяснил доктор. — И между прочим, я психоаналитик.
— Извините, — смутился Анджели. — А в чем, собственно, разница?
— Примерно пятьдесят долларов в час, — ответил Макгрейви и, обращаясь к доктору, добавил: — Мой напарник не очень разбирается в подобных тонкостях.
Напарник. И тут Джад вспомнил: примерно пять лет тому назад напарника Макгрейви застрелили, а его самого ранили во время стычки с бандитами, грабившими винный магазин. По обвинению в этом преступлении арестовали некоего Амоса Зиффрена. Адвокат обвиняемого настаивал на оправдании своего клиента, ссылаясь на его невменяемость. Джада защита пригласила в качестве эксперта для обследования Зиффрена. И оно показало, что тот страдает прогрессирующим парезом, приведшим к необратимым изменениям в психике. Благодаря этому заключению Зиффрен избежал смертного приговора, и его отправили в психиатрическую лечебницу.
— Теперь я вас вспомнил, — сказал Джад. — Дело Зиффрена. Вы получили три пули, а вашего напарника убили.
— Я тоже вас помню. Вы помогли преступнику избежать электрического стула.
— Чем могу вам помочь?
— Нам нужно выяснить некоторые вопросы, — ответил Макгрейви и посмотрел на Анджели. Тот начал развязывать бечевку на свертке, который держал в руках.
— Мы хотим, чтобы вы опознали одну вещь. — Голос Макгрейви вновь стал совершенно бесстрастным.
Анджели развернул бумагу. В руках у него оказалась ярко-желтая куртка.
— Вы видели ее раньше?
— Она похожа на мою, — удивленно ответил Джад.
— Она ваша. Во всяком случае на подкладке написано ваше имя.
— Как она к вам попала?
— А как, по вашему мнению, она могла к нам попасть?
Джад пристально посмотрел на Макгрейви, затем взял со стола трубку и начал неторопливо набивать ее табаком из стоявшего рядом кувшинчика.
— Думаю, будет лучше, если вы объясните мне, что все это значит, — спокойно ответил он.
— Мы хотим разобраться с этой курткой. Если она ваша, то нам интересно узнать, почему она находится не у вас?
— В этом нет ничего странного. Когда сегодня утром я вышел из дому, шел небольшой дождь. Мой плащ в чистке, поэтому пришлось надеть эту желтую куртку. Обычно я езжу в ней на рыбалку. Один из моих пациентов пришел без плаща. Как раз перед его уходом повалил снег, поэтому я одолжил ему свою куртку. — Джад замолчал, неожиданно встревоженный. — Что с ним случилось?
— Случилось с кем? — переспросил Макгрейви.
— С моим пациентом, Джоном Хансеном.
— Вы попали в самую точку, док, — тихо сказал Анджели. — Мистер Хансен не смог принести куртку сам, потому что он мертв.
— Мертв? — вздрогнул Джад.
— Кто-то воткнул ему в спину нож, — пояснил Макгрейви.
Джад недоверчиво посмотрел на него. Детектив взял у Анджели куртку и развернул ее так, чтобы доктор мог видеть большую рваную дыру. На подкладке отчетливо выделялись бурые пятна. Джад почувствовал, как горлу подкатывает тошнота.
— Кто же хотел его убить?
— Мы надеялись, что вы поможете нам разобраться в этом, доктор Стивенс, — сказал Анджели. — Кто знает мистера Хансена лучше, чем его психоаналитик.
Джад беспомощно покачал головой.
— Когда это случилось?
— В одиннадцать утра, — ответил Макгрейви. — На Лексингтон-авеню, в квартале отсюда. Наверное, не один десяток людей видели, как он упал, но все так торопились домой готовиться к празднеству Рождеству Христова, что оставили его лежать, пока он не истек кровью.
Джад схватился рукой за край стола, костяшки пальцев побелели.
— Когда Хансен пришел к вам сегодня?
— В десять утра.
— Сколько времени вы обычно проводите с пациентом, доктор?
— Пятьдесят минут.
— Он сразу же ушел?
— Конечно. Меня уже ждал следующий.
— Он вышел через приемную?
— Нет. Мои пациенты входят через приемную, а выходят здесь. — Доктор показал на дверь, ведущую в общий коридор. — Таким образом они не встречаются др с другом.
— Итак, — кивнул головой Макгрейви, — Хансена убили, как только он вышел отсюда. Почему он приходил к вам, доктор?
— Мне очень жаль, — поколебавшись, ответил Джад, — но я не имею права обсуждать подобные вопросы.
— Но ведь он убит, — продолжал настаивать Макгрейви, — и вы могли бы помочь нам найти убийцу.
У Джада погасла трубка, и он неторопливо раскурил ее вновь.
— Когда вы начали лечить Хансена? — Теперь вопросы задавал Анджели.
— Три года назад.
— Не могли бы вы припомнить кого-нибудь, кто ненавидел Хансена? А может быть, он сам к кому-то испытывал подобное чувство?
— Если бы такой человек существовал, — ответ Джад, — я бы вам сказал. Полагаю, что мне известно все, что можно знать о Джоне Хансене. Он радовался жизни. Причин ненавидеть кого-либо у него не было, и я не знаю, кто мог бы ненавидеть его.
