— Разделить землю было предложением меньшевиков. А сейчас в этом обвиняют большевиков, дескать, они хотели “отнять и поделить”. А большевики имели программу отнять средства производства у буржуазии и соединить в единые, общие средства производства. А разделить по едокам — эсеровская программа, на которой стояли меньшевики, эсеры и им подобные.
— Ленин их называет “разделистами”: ”Я отвечал "разделистам": всё это верно; но наше разногласие с вами только начинается там, где вы считаете уже вопрос исчерпанным. Вы повторяете ошибку старого материализма, о котором Маркс сказал: старые материалисты умели объяснять мир, а нам надо изменять его”.
А некоторые говорят, что знатоки диалектики не умеют использовать её на практике.
— Ленин показывает, что никто лучше не преобразовывал мир, чем такие диалектики как он. Как Ленин и Сталин.
— Дальше. Я себе пометил, как юмор: “Дело было, как мне рассказывали, так. Меньшевики, по свойственной меньшевистской натуре обидчивости, обиделись на поправку, усмотрев в ней желание изобличить в оппортунизме: вот-де меньшевики против республики. Раздались негодующие речи и крики. Большевики тоже раззадорились, как водится. Потребовали именного голосования. Тогда страсти окончательно разгорелись”.
Резюме Ленина по той программе, которая была принята на Съезде: “В ней смешаны, в сущности, и национализация (известные земли поступают в общенародную собственность), и муниципализация (часть земель — в распоряжение крупных органов местного самоуправления), и, наконец, раздел”.
То есть лебедь, рак и щука. Такой результат.
Следующий пункт доклада: “Оценка революционного момента и классовых задач пролетариата”. Ленин пишет: “Вопрос, названный в заголовке, был поставлен вторым на обсуждение съезда. Докладчиками были Мартынов и я. Тов. Мартынов в своём докладе не защищал собственно меньшевистского проекта резолюции, напечатанного в № 2 "Партийных Известий". Он предпочёл дать "общий очерк" своих взглядов и общую критику того, что меньшевики называют большевистскими взглядами. Он говорил о Думе, как политическом центре, о вредности идеи захвата власти, о важности конституционного строительства в революционную эпоху. Он критиковал декабрьское восстание, призывал открыто признать наше поражение, обвиняя нашу резолюцию за "техническую" постановку вопроса о стачке и восстании”.
В ответ Ленин построил свой доклад на точном сравнении предложенных резолюций. “Сказать пролетариату и всему народу, какая форма движения является главной, они не решаются… Меньшевики, говорил я, берут только первую половину знаменитого положения Гегеля: "всё действительное разумно, все разумное действительно". Дума действительна. Значит, Дума разумна, говорят они и удовлетворяются этим. Борьба вне Думы "разумна", — отвечаем мы. Она вытекает с объективной неизбежностью из всего современного положения. Значит, она "действительна", хотя и придавлена в настоящий момент. Не рабски следовать моменту должны мы; это будет оппортунизм. Мы должны обдумывать более глубокие причины событий и более далёкие последствия нашей тактики”.
— То есть классовая борьба более широкая и никак не может ограничиваться Думой. Сведение классовой борьбы к думской борьбе означает, что вы никогда не выйдете за пределы того строя, в котором избрана эта Дума.
— Ленин объясняет, что полагать, будто в Думе можно решать серьёзные революционные задачи — это иллюзия.
— Да, Ленин и позже неоднократно говорил, ссылаясь на Маркса: один раз в пять лет угнетённому классу позволяют решить, кто из представителей угнетающего класса будет представлять и подавлять его в парламенте. Вот и всё, что может дать парламент.
— Да. И он пишет: “…Социал-демократ, который в революционный момент забывает о задаче борьбы с конституционными иллюзиями, в политике приравнивает себя к кадету”. И ещё: “Буржуазии плевать на все теории. Буржуазия хвалила немецких с. -д. правого крыла за то, что они указывали иную тактику. За тактику хвалили их. За тактику реформистов в отличие от тактики революционной. За признание главной или почти единственной борьбой — борьбы легальной, парламентской, реформистской”.
“Расходится ли в России действительность политическая от решений и речей в Думе? Вершатся ли у нас дела в государстве так, как решаются они в Думе? Отражают ли "думские" партии сколько-нибудь верно реальные политические силы в данный момент революции? Достаточно поставить эти вопросы, чтобы понять беспомощную растерянность меньшевиков по вопросу о конституционных иллюзиях”.
