Шёл по улицам Берлина солдат.
— Слава советскому солдату! — говорили жители Берлина.
А когда ушёл солдат из далёкого города домой, поставили ему памятник. С девочкой на плече, с мечом в руке. Чтоб всегда помнили люди, кто спас землю от фашистов.
Где только нет памятников нашему солдату! В Германии и Польше, в Румынии и Венгрии, Болгарии и Чехословакии, в Австрии и Норвегии, Югославии, Корее и Китае — всюду, где бывал, сражался и побеждал наш солдат.
Шёл по улице солдат. Вернулся на Родину солдат. Домой вернулся. По своей московской улице шёл солдат на Красную площадь. У Мавзолея Ленина бросил он на брусчатку взятые в грозных боях фашистские знамёна.
— Слава тебе, родной! — говорили москвичи.
И стали качать солдата:
— Слава! Слава! Слава!
Шёл по улице солдат. Совсем молодой солдат, а на груди у него боевой орден.
Откуда орден, когда солдат на войне не был? Да и не мог он быть на войне. Война уже кончалась, а солдат ещё на свет не родился.
И вот сейчас, в мирное время, получил молодой солдат боевой орден. За что?
А было так.
Высоко в небе летел самолёт. Так высоко, что с земли не увидишь, не услышишь.
Самолёт не наш — чужой, из далёкой страны. Заокеанской.
Приказали лётчику: незаметно пролететь над Советским Союзом и рассекретить наши военные тайны.
Где какой завод у нас стоит — сфотографировать.
Где какие военные аэродромы есть — сфотографировать.
Не виден был чужой самолёт с земли, да только наши славные зенитчики по приборам его обнаружили. Где летит, на какой высоте, даже марку самолёта определили точно.
— По местам! — раздалась команда.
Заняли ракетчики свои места. Направили ракету на невидимую цель.
Доложили:
— Готово!
Ещё команда. Взрыв!
Пошла ракета высоко в небо, оставляя за собой хвост дыма.
Минута, другая, а ракета уже цель нашла.
Загорелся самолёт.
А лётчик на парашюте выбросился и долго ещё удивлялся потом, как это его на такой высоте обнаружили и сбили.
А зенитчикам нашим, ракетчикам, ордена дали за точное попадание.
И самому молодому солдату тоже.
Шёл по улице солдат. По улице большого города. Строился город. Десятки новых домов уже заселены и обжиты. Ребята возле них играли, магазины работали, школы. А рядом новая стройка шла. Шумели бульдозеры и экскаваторы: готовили площадки для новых домов.
В годы войны фашисты весь город разрушили. А теперь вырос город — новый, светлый, молодой, лучше, чем прежде был. Радовался солдат: хороший город!
— Эй, братишка! — кто-то окликнул солдата.
Оглянулся солдат — экскаваторщик, молодой парень, который траншею для водопровода копал, зовёт.
Подбежал солдат.
— Смотри! — сказал экскаваторщик.
Посмотрел солдат в траншею, а там, чуть присыпанные землёй, лежали поржавевшие и заплесневелые мины и снаряды. Много мин и снарядов!
Это фашисты во время войны, отступая из города, оставили под землёй страшный клад — тысячи мин и снарядов. Взорвутся они — и взлетят в воздух новые дома, школы, детские сады. Погибнут люди. Страшно!
— Не бойся! — сказал солдат экскаваторщику. — Подожди, я сейчас своих товарищей позову. Не должно беды быть!
Позвал он своих товарищей — минёров.
Чтобы не случилось беды, переселили всех жителей в безопасное место. А когда вокруг никого не осталось, стали осторожно мины и снаряды из земли вынимать и на руках относить их далеко от города в чистое поле. Там одну мину взорвали. И другую. Снаряд и ещё сто таких же снарядов. И вновь в траншею, и вновь осторожно со снарядом в руках на далёкое поле. Двести десятый снаряд. Сто первая мина. Тысяча второй снаряд. Две тысячи седьмая мина. Один за другим солдаты взрывали снаряды. Одну за другой взрывали мины. Наконец всё взорвали. Миновала беда!
Через несколько дней вернулись жители в свои квартиры. Школы открылись. Магазины заработали. Дети стали опять играть возле новых домов — куличи из песка лепить и в салки гонять.
— Можете жить спокойно! — сказал солдат. — Теперь ничто вам не грозит. Фашистский клад полностью уничтожен!
Шёл по улице солдат. По незнакомой улице незнакомого города. Рядом с городом — горы. Сюда, в соседнюю страну, пришла беда — землетрясение. Разрушило землетрясение целый город. Люди погибли под развалинами домов. Многих не смогли разыскать. А тем, кто остался в живых, нужны новые дома. Друзья позвали нашего солдата.
Пришёл на помощь жителям пострадавшего города советский солдат. Развалины помог расчистить. Людей пострадавших спасти. Новое жильё построить, дороги, мосты… Да мало ли дел было у солдата!
Шёл по улице солдат. По улице страны друзей. Он всегда спешит на помощь к друзьям. Когда нужно. Если приходит беда.
Так бывает всегда.
Шёл по улице солдат. Советский солдат. А рядом с ним ещё один — болгарский. И польский. И чехословацкий. И румынский. И венгерский. И солдат армии Германской Демократической Республики.
Недавно закончились их учения. Учения солдат дружеских армий. Учения солдат дружеских стран.
Солдаты должны помогать друг другу. Солдаты должны уметь защищать свои народы и их спокойную, мирную жизнь.
Успешно, отлично прошли учения. Пехотинцы и ракетчики, танкисты и лётчики, артиллеристы и моряки участвовали в них. И сдали экзамен на боевую выучку, на дисциплину, на умение действовать совместно.
А когда закончились учения, неожиданно разразилась гроза. Ударила молния в скотный двор на окраине большого села. Загорелись фермы, огонь перебросился на соседние дома, а рядом школа, детский сад, больница.
Не растерялся советский солдат. Не растерялся болгарский. И польский, и чехословацкий, и румынский, и венгерский. И солдат ГДР.
Вывели они маленьких ребят из детского сада. Людей из соседних домов вывели в безопасное место. Вывели скот из ферм.
Дружно навалились солдаты на бушевавший огонь. Двадцати минут не прошло — потушили солдаты пожар.
Довольны жители, и солдаты довольны.
— Спасибо вам, братья! — говорили люди друзьям-солдатам. И добавляют: — Братушки!
Счастливые идут по улице солдаты. На учениях не ударили в грязь лицом и доброе дело сделали — пожар потушили.
Идут солдаты по улицам болгарского села.
Идут и ещё не знают, что ждут их высокие награды за мирный подвиг.
Шёл по улице солдат. Обычный солдат. Необычный солдат! Обычный — потому что он такой же, как все его товарищи-солдаты. Гимнастёрка зелёного, защитного, цвета. Пилотка с красной звёздочкой. Начищенные до блеска сапоги. И ещё значок отличного воина. И медали — боевые и мирные, юбилейные, полученные в наше время.
Шёл по улице солдат. Обычный и необычный. А необычный — потому что он солдат героической Советской Армии.
Много силы у солдата.
Где-то стоят в лесах ракетные установки. Ракеты разные: малые, средние и большие.
Если нужно, они и по врагу ударят — за многие тысячи километров попадут ракеты в цель.
Где-то скрыты аэродромы. Вертолёты на них стоят. Тяжёлые вертолёты, которые могут подняться в воздух с людьми, пушками и даже танками. И самолёты. Тяжёлые и быстрые самолёты с могучим оружием на борту.
Где-то стоят неуязвимые танки и самоходные орудия, броневики и миномётные установки. Дай приказ — они пойдут в дело!
Где-то в морях и океанах стоят на рейдах быстроходные корабли и неуловимые подводные лодки, которые, если потребуется, незаметно доплывут хоть до края земли — где бы ни появился враг.
Много сил у солдата.
И ещё есть одна, самая главная сила. Эта сила — наш народ, наша Советская страна.
— Нет силы сильнее! — говорит солдат о нашей армии.
— Нет силы сильнее, чем наша сила! — говорит о солдате народ.
И враги знают об этом. Знают и не решаются напасть на Страну Советов — на нашу страну. И на страны наших друзей.
Шёл по улице солдат. Знакомый солдат. Где мы его видели? Кажется, он похож на того солдата, что брал Зимний дворец в семнадцатом году. И на того, что с победой пришёл после гражданской войны в году двадцать втором. И на солдата, который в тридцатом году защищал наши границы. А ещё на солдата, защищавшего нашу Родину на Хасане в тридцать восьмом и на Карельском перешейке в тридцать девятом и сороковом. И уж конечно, он похож на героического солдата Великой Отечественной войны. На того, кто победил фашистскую Германию и разгромил фашистскую Японию. На того, кто освободил народы Европы и Азии от фашистского рабства. И на молодых солдат-ракетчиков, солдат-защитников, солдат, которые приходят на помощь своим друзьям, тоже похож.
Да, он похож на твоих дедов, отцов, старших братьев. И всё же…
Шёл по улице солдат. Это — ты.
Пройдёт немного лет — для кого десять, для кого двенадцать, для кого чуть больше, и ты станешь солдатом. Не для того, чтобы нападать на другие страны, а для того, чтобы защищать свою страну.
Ты станешь солдатом.
Ты станешь солдатом героической Советской Армии!
Ты станешь солдатом Советской страны!
Ты станешь солдатом великого советского народа!
Приехал на границу молодой боец по фамилии Кошкин. Был он парень румяный и весёлый.
Командир спросил:
— Как фамилия?
— Ёлки-палки, фамилия-то моя Кошкин, — сказал Кошкин.
— А при чём здесь — ёлки-палки? — спросил командир и потом добавил: — Отвечай ясно и толково, и никаких ёлок-палок. Вот что, Кошкин, — продолжал командир, — собак любишь?
— Товарищ капитан! — отвечал Кошкин. — Скажу ясно и толково: я собак люблю не очень. Они меня кусают.
— Любишь не любишь, а поедешь ты, Кошкин, учиться в школу собачьих инструкторов.
Приехал Кошкин в школу собачьих инструкторов.
По-настоящему она называется так: школа инструкторов службы собак.
Старший инструктор сказал Кошкину:
— Вот тебе щенок. Из этого щенка нужно сделать настоящую собаку.
— Чтоб кусалась? — спросил Кошкин.
Старший инструктор строго посмотрел на Кошкина и сказал:
— Да.
Кошкин осмотрел щенка. Щенок был небольшой, уши его пока ещё не торчали. Они висели, переломившись пополам. Видно, щенок только ещё начал прислушиваться к тому, что происходит на белом свете.
— Придумай ему имя, — сказал старший инструктор. — В этом году мы всех собак называем на букву «А» — Абрек, Акбар, Артур, Аршин и так далее. Понял?
— Понял, — ответил Кошкин.
Но по правде говоря, он ничего не понял. Тогда ему объяснили, что пограничники каждый год называют собак с какой-то одной буквы. Поэтому стоит сказать, как зовут собаку, и ты узнаешь, сколько ей лет и в каком году она родилась.
«Ну и ну! — подумал Кошкин. — Здорово придумано!»
Кошкин взял щенка под мышку и понёс его в казарму. Там он опустил его на пол, и первым делом щенок устроил большую лужу.
— Ну и щенок на букву «А»! — сказал Кошкин. — С тобой не соскучишься.
Щенок, понятное дело, ничего на это не ответил. Но после того как Кошкин потыкал его носом в лужу, кое-что намотал на ус.
Вытерев нос щенку специальной тряпкой, Кошкин стал думать: «Как же назвать этого лоботряса? На букву «А», значит… Арбуз? Не годится. Агурец? Нет, постой, «огурец» — на букву «О»…
— Ну и задал ты мне задачу! — сказал Кошкин щенку.
Кошкин долго перебирал в уме все слова, какие знал на букву «А».
Наконец он придумал ему имя и даже засмеялся от удовольствия. Имя получилось такое — Алый.
— Почему Алый? — удивлялись пограничники. — Он серый весь, даже чёрный.
— Погодите, погодите, — отвечал Кошкин. — Вот он высунет язык — сразу поймёте, почему он Алый.
Стал Кошкин учить Алого. А старший инструктор учил Кошкина, как учить Алого. Только ничего у них не выходило.
Бросит Кошкин палку и кричит:
— Апорт!
Это значит: принеси.
А Алый лежит и не думает бегать за палкой. Алый так рассуждает: «Стану я бегать за какой-то палкой! Если б ты мне бросил кость или хотя бы кусок колбасы — понятно, я бы побежал. А так, ёлки-палки, я лучше полежу».
Словом, Алый был лентяй.
Старший инструктор говорил Кошкину:
— Будьте упорней в достижении своих целей.
И Кошкин был упорен.
— Что ж ты лежишь, голубчик? — говорил он Алому. — Принеси палочку.
Алый ничего не отвечал, а про себя хитро думал: «Что я, балбес, что ли? За палочкой бегать! Ты мне кость брось».
Но кости у Кошкина не было. Он снова кидал палку и уговаривал Алого:
— Цветочек ты мой аленький, лоботрясик ты мой! Принесёшь, ёлки-палки, палку или нет?!
Но Алый тогда поднимался и бежал в другую сторону, а Кошкин бежал за ним.
— Смотри, Алый, — грозился Кошкин, — хвост отвинчу!
Но Алый бежал всё быстрее и быстрее, а Кошкин никак не мог его догнать. Он бежал сзади и грозил Алому кулаком. Но ни разу он не ударил Алого. Кошкин знал, что собак бить — дело последнее.
Прошло несколько месяцев, и Алый подрос. Он стал кое-что понимать. Он понимал, например, что Кошкин — это Кошкин, мужик хороший, который кулаком только грозится. Теперь уж, когда Кошкин бросал палку, Алый так рассуждал: «Хоть это и не кость, а просто палка, ладно уж — принесу».
Он бежал за палкой и приносил её Кошкину. И Кошкин радовался.
— Алый, — говорил он, — ты молодец. Вот получу из дому посылку — дам тебе кусок колбаски: пожуёшь.
А Алый ничего не говорил, но так думал: «Что-то твои посылки, товарищ Кошкин, долго идут. Пока они дойдут, можно с голодухи ноги протянуть».
Но всё же протягивать ноги Алый не собирался. Всех собак кормили хорошо, а Кошкин даже ходил на кухню клянчить кости.
И будьте спокойны, Алый эти кости обгладывал моментально.
Вскоре Алый вырос и стал совсем хорошо слушаться Кошкина, потому что он полюбил Кошкина. И Кошкин Алого очень полюбил.
Когда Кошкин получал из дому посылку, он, конечно, делился, давал чего-нибудь и Алому пожевать.
Алый посылок ниоткуда не получал, но думал так: «Если б я получил посылку, я бы тебе, Кошкин, тоже отвалил бы чего-нибудь повкуснее».
В общем, жили они душа в душу и любили друг друга всё сильнее и сильнее. А это, что ни говорите, редко бывает.
Старший инструктор частенько говорил Кошкину:
— Кошкин! Ты должен воспитать такую собаку, чтоб и под воду и под воеводу!
Кошкин плохо представлял себе, как Алый будет подлезать под воеводу, но у старшего инструктора была такая пословица, и с ней приходилось считаться.
Целыми днями, с утра и до вечера, Кошкин учил Алого. Конечно, Алый быстро понял, что значит «сидеть», «лежать», «к ноге» и «вперёд».
Как-то Кошкин дал ему понюхать драную тряпку. Тряпка как тряпка. Ничего особенного.
Но Кошкин настойчиво совал её Алому под нос. Делать было вроде особенно нечего, поэтому Алый нюхал тряпку и нанюхался до одурения. Потом Кошкин тряпку убрал, а сам куда-то ушёл и вернулся только часа через два.
— Пошли, — сказал он Алому.
И они пошли во двор.
Там, во дворе, стояли какие-то люди, закутанные в толстые балахоны. Они стояли спокойно, руками не махали и только смотрели на Алого во все глаза. И вдруг волной хлестнул запах от одного из них: Алый зарычал и бросился к этому человеку, потому что так точно пахла тряпка, какую давал ему Кошкин.
— Ну что ж, — сказал старший инструктор, который стоял неподалёку, — с чутьём у Алого всё в порядке, но это ещё не самое главное.
Однажды Кошкин посадил Алого в пограничную машину «ГАЗ-69». В машине их уже ожидал старший инструктор. Алый сразу же хотел укусить старшего инструктора, но Кошкин сказал ему:
— Сидеть!
«Я, конечно, могу укусить и сидя, — подумал Алый, — но вижу, ёлки-палки, что этого делать не следует».
Машина немного потряслась на просёлочной дороге и остановилась у леса.
Кошкин и Алый выпрыгнули из кабинки, а следом — старший инструктор. Он сказал:
— Товарищ Кошкин! Нарушена государственная граница СССР. Ваша задача: задержать нарушителя!
— Есть задержать нарушителя! — ответил Кошкин как полагается. Потом он погладил Алого и сказал: — Ищи!
Кого искать, Алый сразу не понял. Он просто побежал по опушке леса, а Кошкин — за ним, а старший инструктор — за Кошкиным. Одной рукой Кошкин держал Алого на поводке, другой — придерживал автомат.
Алый пробежал немного вправо, потом немного влево и тут почувствовал запах — чужой и неприятный. Ого! Здесь прошёл человек! Трава, примятая его ногами, успела распрямиться. Но запах-то остался, и Алый рванулся вперёд. Он взял след.
Теперь они бежали по лесу, и ветки сильно хлестали Кошкина по лицу. Так всегда бывает, когда бежишь по лесу, не разбирая дороги.
Тот, кто прошёл здесь несколько часов назад, хитрил, запутывал след, посыпал его табаком, чтобы отбить у собаки охоту бежать за ним. Но Алый след не бросал.
Наконец они прибежали к небольшому ручью, и здесь Алый забеспокоился. Тот человек прошёл давно, и вода, которая имела его запах, утекла куда-то далеко вниз. Теперь она пахла водорослями, камешками, проплывающим пескарём. И Алому захотелось поймать этого пескаря. Но пескарь спрятался под камень. Алый тронул камень, но оттуда выскочили сразу три пескаря.
Тут Кошкин увидел, что Алый ловит пескаря, и сказал:
— Фу!
Они перебрались на другой берег, и снова Алый почувствовал чужой запах. Скоро они выскочили на открытую поляну и увидели того, за кем гнались. Тот бежал, и оглядывался, и махал от страха руками, и рукава его одежды были ужасно длинными.
