– Ну поговори с ним, – сказал Майкл. – Пригласи домой, расскажи вот это вот всё… про чувства. Что скучаешь.
– Ты тоже приходи, – велела она. – Будешь держать меня за руку.
– А вот это херовая идея.
– Ладно, будешь держать меня за руку потом, когда он меня пошлёт на хрен.
– Давай я тя прям щас за чё-нить подержу, – предложил Майкл, приобняв её за пояс.
– Задница ниже, – она сдвинула его руку и улыбнулась.
От Хэмпстед-Лейн к дому Сары вела подъездная дорога, перегороженная шлагбаумом. В зелёной будке круглосуточно сидела охрана и каждый раз проверяла номер мотоцикла, прежде чем пропустить внутрь. Майкл никогда не задавался вопросом, зачем её семье такие предосторожности: у богатых свои причуды.
Дом был старинный, в три этажа, понизу увитый ярко-зелёным плющом. И огромный: чтобы попасть из левого крыла в правое, приходилось идти три минуты – Майкл как-то засёк из интереса.
Вечером съезжались гости, хаотично расползались по дому – кто плескался в бассейне, кто слонялся по парку, кто сидел и трепался в одной из гостиных с бокалом в руке. Шампанское тут, похоже, никогда не кончалось.
Майкл приезжал пару раз в неделю. Его роман с Сарой, строго говоря, романом назвать было нельзя. Они сошлись, как два многоопытных бойца шаолиньской школы Копья, Щита и Зеркала: посмотрели друг на друга, осознали равный уровень мастерства, уважительно присвистнули и отправились трахаться. Никакие искры между ними не пробегали, голову ничего не туманило, а классный секс – это ещё не повод давать друг другу какие-то обещания.
Самые долгие отношения в жизни Майкла перевалили за две недели, а с Сарой по-прежнему было легко.
– Майк, сегодня ты развлекаешь себя сам. – Сара поправила вырез блузки, чтобы в нём виднелся краешек кружевного бюстгальтера. – Я собираюсь зажать в углу Кэти, а то от твоей брутальности у меня скоро щетина полезет и член отрастёт. Как я выгляжу? – требовательно спросила она.
– Как чума, – одобрительно сказал Майкл, отсалютовав бутылкой безалкогольного «Будвайзера».
– Сам ты чума, – она беззлобно стукнула его по плечу. – И холера в придачу.
– Губы намажь, – посоветовал он.
– У тебя пунктик на помаде?
– Яркие губы – это сексуально.
– Не учи меня совращать девочек, – снисходительно фыркнула Сара. – У меня первая была в тринадцать.
– А у меня в четырнадцать.
– Неудачник, – она наклонилась, коротко поцеловала его в губы.
Кэти, зеленоглазая шатенка с личиком тихой домашней девочки, тоненько взвизгнула и захихикала, когда Сара с размаху шлёпнула её по заду. Майкл проводил их взглядом до дверей и глотнул пива.
В здешнюю компанию он так и не вписался: кроме Сары, никто тут не относился к нему всерьёз. Никакой враждебности, понятное дело, не было, но зато снисходительных взглядов, поджатых губ и закатывающихся глаз было в избытке. Особо талантливые разговаривали с ним, как с глухим или иностранцем: громко, медленно и предельно внятно. Наверное, думали, что иначе не врубится. Девчонки не шарахались, когда он подходил и спрашивал, как дела, но вежливо улыбались, извинялись и съёбывали в другой угол комнаты. Парни на попытку заговорить ухмылялись и совали в руку пустые стаканы. Помня просьбу Сары не устраивать драк, Майкл широко улыбался в ответ, что уже вызывало определённое замешательство, и спрашивал: «Тебе сюда нассать как обычно или двойной будешь?»
В общем, зоопарк тут был тот ещё.
Майкл допил пиво, поднялся, чтобы отнести бутылку к бару, но заметил стоящего в дверях Джеймса. Купидончик был в белой футболке и синих брюках – прям расписная китайская вазочка с каминной полки.
– Здаров, – обрадовался Майкл. Подошёл, стараясь не скалиться во все зубы, протянул руку. Он не видел его с того самого дня на аэродроме. Много раз пытался выдумать предлог, чтобы позвонить, но ни одного не нашёл. Да и куда бы он его пригласил – в «Макдоналдс»?
– Привет, – Джеймс дружелюбно улыбнулся, руку пожал крепко и коротко. Обежал глазами гостиную.
– Сара – это… занята, – тактично сказал Майкл.
Джеймс хмыкнул, заправил волосы за ухо.
– Что, ты теперь тоже во френдзоне?
Майкл ухмыльнулся:
– А я не ревнивый. Те сообразить чё? – спохватился он.
– Что?..
– Выпить будешь, говорю?
– Я за рулём.
– Так и я. – Майкл качнул пустой бутылкой, демонстрируя этикетку. – Хошь, по лимонаду вмажем?
– Давай, – после паузы согласился Джеймс. – Я бы сел куда-нибудь, сегодня весь день на ногах.
– Приземляйся, я принесу, – Майкл махнул рукой на диваны.
Джеймс посмотрел на него удивлённо.
За барной стойкой маячил Фредди – тонколицый кареглазый португалец из местного персонала. Майкл передал ему пустую бутылку.
– Ты знаешь, чё он обычно пьёт? – негромко спросил он и кивнул на Джеймса. – Вот будь другом, сделай два раза.
Купидончик устроился на широком диване у высокого арочного окна. Поджал под себя одну ногу, положил руку на спинку. Кому-то вяло махнул.
– Ну чё, где бегал? – спросил Майкл, возвращаясь к нему с двумя холодными стаканами, скользкими от конденсата. Вблизи Купидончик выглядел уставшим: глаза запали, губы потрескались. Но поблагодарить не забыл.
Майкл пристроился рядом, но не вплотную, чтоб вышло повежливей. В стакане был лёд, гранатовый сироп, содовая и немного свежей мяты. Оказалось – вкусно.
– Тебе правда интересно, что я сегодня делал? – спросил Джеймс.
– Не, ну если секрет, пытать не буду, – сказал Майкл.
– Не секрет.
Джеймс поболтал трубочкой в стакане, попытался поймать её губами, не глядя, – сумел, но не сразу.
– С утра был на занятиях, – сказал он. – Если заметишь, что у меня что-то лезет из ушей, не пугайся, это английская литература. По большей части – Шекспир.
– Это который про Ариэль написал? – уточнил Майкл, радуясь, что может поддержать тему.
Джеймс терпеливо улыбнулся.
– Да. Кстати, как она?
– Кто?
– Ариэль. Та девушка, с которой ты познакомился у доктора Шермана.
– А, эта!.. Не знаю, – Майкл пожал плечами. – Её Бран увёл. У меня девчонки надолго не задерживаются.
– Ты хочешь сказать… – Джеймс недоверчиво поднял брови, – что у тебя их было много?..
– Порядочно, – уклончиво ответил Майкл. – Так чё, это у тебя от Шекспира бледность лица образовалась?
– Отчасти, – тот кивнул. – После университета у меня был урок тенниса. Потом я заехал в театр, забрал маму с репетиции. Потом мы с ней немного повздорили, поужинали, я съездил увидеться с Бобби – и сюда.
– Насыщенный день, – признал Майкл. – А кто такой Бобби?
Джеймс вдруг радостно и светло улыбнулся.
– Мой лучший друг.
Купидончик достался в друзья какому-то непонятному Бобби – вот же повезло подлецу. Наверняка ходят вдвоём такие, треплются про Шекспира без остановки.
– Ну а ты чем занимался? – спросил Джеймс, посасывая коктейльную трубочку. Майкл невольно загляделся, не сразу отвёл взгляд.
– Да я работал. Ничё интересного…
– Слушай, Майкл. Я всё хотел тебя поблагодарить за ту поездку. Это было очень здорово, – серьёзно сказал Джеймс. – Помогло отвлечься от всех этих событий.
– О, ты вернулся!.. – На диван между ними упал молодой человек в форменном пиджаке с гербом университета, развернулся к Джеймсу: – Он тебя не достаёт?..
Майклу пришлось отодвинуться, чтобы не упираться в него коленями.
– Честер, мы разговариваем, – хмуро сказал Купидончик.
– Ай, не занимайся благотворительностью, – отозвался Честер, даже не повернув головы в сторону Майкла. – Ты новую книгу Акройда читал? Что там у него за теория?
– Там фантазия, а не теория, – отозвался Джеймс, коротко глянув на Майкла. – Он сам говорит, что ему предположения важнее доказательств. Давай обсудим позже.
– А вы трепитесь, мне интересно, – живо отозвался Майкл. – Хоть послушаю.
Джеймс встретился с ним взглядом:
– Правда?..
– Да какая тебе разница? – Честер пожал плечами. – Пусть сидит, только молча.
Возле Джеймса организовался кружок любителей говорить не по-человечески. Майкл слушал и пытался вникнуть, но незнакомые имена сливались в одну сплошную кашу, а от фраз, которыми сыпали Джеймс с приятелями, уши и вовсе сворачивались в трубочку. Они уже давно оставили новую книгу, с которой всё началось, и забрались в непролазные дебри.
– Рассматривать историю как божественную творческую силу – это антинаучно…
– Экспансия западно-христианского общества была гораздо масштабнее…
– Тойнби просто компилятор, он не сказал ничего нового, все это писали и до него, почитай хотя бы де Шардена…
– Ну ты ещё вспомни Макиавелли!.. Кем бы он был без Борджа?
Майкл тихо поставил стакан с растаявшим льдом на столик и поднялся на ноги. Момент, когда пора сваливать, он обычно чувствовал хорошо.
В библиотеке было тихо, как на кладбище. В косых солнечных лучах плавала пыль, будто планктон у поверхности океана. Майкл видел передачу по ВВС про китов – как они рассекают там в голубоватой воде, покачивая хвостами, разевают пасть, в которую грузовик влезет, и глотают эту мельтешащую мелюзгу. Майкл подул на солнечный луч – и пыль взметнулась, заплясала вокруг золотыми точками. Он улыбнулся.
За конторкой сидела девушка в сизом кардигане, машинально жевала тощую рыжую косичку, от руки заполняла каталожные карточки.
– Здрассте, – сказал Майкл, подкравшись поближе. Он очень старался не шуметь, так что даже говорил почти шёпотом.
Девушка ойкнула, вздрогнула, прижала кулачок к груди. Глаза у неё были огромные, зелёные с золотыми искрами.
– Что… что вы хотели?.. – испуганно спросила она.
Майкл переложил шлем в другую руку, облокотился о стойку. Вот никогда не любил пугать девчонок, даже в школе терпеть не мог, когда они визжали – особенно если хором, двое-трое сразу, так, что уши закладывало.
– Я за книжкой, – сказал Майкл.
Девушка опустила руки, одёрнула кардиган. Майкл тут же метнулся взглядом к бейджику: Гвиневра. Имя нездешнее, таким обычно называют принцесс или герцогинь, а никак не девчонок, закопанных в старые книжки.
Гвиневра кашлянула, стянула рукой ворот рубашки у самого горла, покраснела. Понятно – решила, что он на сиськи пялится. Честно говоря, пялиться было не на что – грудь там если и была, то размером с пару некрупных яблочек. В вороте даже намёка на неё не просматривалось.
Майкл отвернулся, глянул на стеллажи, уходящие в глубину зала. Пахло сладкой бумажной пылью, деревом и пересушенной землёй из кадки с разлапистым фикусом.
– Так… что вы хотели? – спросила Гвиневра, робко кашлянув.
Майкл замялся, не зная, как бы половчее выразить мысль.
– Я бы книжку взял, – сказал он. – Про историю.
– Исторический роман?
– Можно роман. Тока не длинный.
Прозвучало так, будто он с трудом читает по слогам. Майкл быстро добавил:
– Это потому что у меня времени мало. На чтение.
Гвиневра поправила косички, стянутые на концах резинками с лисьими мордочками, и спросила смелее:
– Какая эпоха вас интересует?
– А какие есть? – растерялся Майкл.
– Любые. – Она изумлённо хлопнула глазами, прямо как в мультике.
Майкл быстро глянул на бейджик, повторил про себя заковыристое имя.
– Слушайте… Гвиневра. Давайте что-нибудь не очень древнее. Вот, например, – он порылся в кармане, достал салфетку с нацарапанной карандашом фамилией, – про Борджию.
Девушка понятливо кивнула, встала из-за стола. Майкл пошёл за ней, стараясь не задевать плечами книги на полках.
– Отдел истории, – она остановилась у окна, повела рукой. – Здесь художественная литература, там – публицистика.
Гвиневра скользнула пальцем по корешкам, чуть склонив голову и беззвучно шевеля губами, выхватила пухлый томик:
– Александр Дюма, «Семейство Борджа». А вот Марио Пьюзо, «Семья».
– Их там целый выводок был, что ли? – недоверчиво уточнил Майкл.
– Ну да, – она неловко прижала книги к груди. – Например, Чезаре Борджа – про него писал Макиавелли, у нас есть новое переиздание.
Макиавелли упоминал то ли Честер, то ли Робин – деталей Майкл не понял, уловил только, что это был лох.
– Не, шотландец не нужен, – решил он. – А ещё кто-нить есть?
– «Лукреция Борджа. Эпоха и жизнь блестящей обольстительницы», – Гвиневра сняла с полки книгу в глянцевом переплёте. С обложки пристально глядела полуголая блондинка в простыне.
– Во! То, что нужно, – обрадовался Майкл и достал шуршащий бумажный пакет из кармана. – Я эту возьму.
Книги Майкл не любил с детства. Говорят, некоторые люди, когда читают, так увлекаются, что перед глазами видят кино. Майкл видел только буквы, и ничего, кроме них. Зато когда слушал – фантазия включалась на полную катушку. Когда Эван читал ему вслух, Майкл даже с открытыми глазами видел и паруса, и мачты, чуял солёный ветер, слышал звон шпаг, глухие удары копыт.
