– Готово. – Майкл опёрся бедром о машину, достал из кармана зубочистку, чтобы вычистить грязь из-под коротких ногтей. – Года два гарантированно продержится, а потом лучше поменяй картер.
– Спасибо тебе. – Джеймс достал бумажник из заднего кармана и протянул Майклу три сотенные купюры.
– Это ещё что? – тот нахмурился.
– Ты провозился со мной весь день. У тебя же выходной, – он кивнул на табличку «Закрыто». – Я не могу не заплатить за работу.
– Да не надо мне платить, я сам предложил помочь, – заупрямился Майкл. – И вообще, мы никогда за такое больше сотни не брали.
– Я позвонил в свой салон, и они сказали, что такой ремонт стоит триста фунтов.
Майкл пренебрежительно фыркнул.
– Возьми.
– Не возьму, – Майкл набычился.
Джеймс шагнул к нему вплотную, свернул деньги и сунул в передний карман джинсов. Их лица оказались совсем рядом. Майкла бросило в жар. Он замер, растерянно окунувшись в голубой взгляд. Купидончик одним пальцем протолкнул деньги глубже и вытянул руку из кармана, убрал за спину.
– Майкл? – позвали откуда-то сзади.
Он очнулся, шатнулся назад. К мастерской от дома шла мать с пластиковым контейнером в руках.
– Я тебе поесть принесла. – Она подошла к ним, настороженно улыбнулась Джеймсу: – Здравствуйте.
– Спасибо. – Майкл забрал ужин, хмуро поцеловал её в щеку. – Это моя мама. Это Джаймс.
– Очень приятно. Я Эмма, – она протянула руку.
Она в любое время суток выглядела так, словно вела урок в начальной школе: светлые волосы собраны на затылке, глаза ищут, кто же поднимет руку и ответит на вопрос, возле рта даже первые тонкие морщинки складываются в улыбку.
– Как тут у вас дела? Майкл, я думала, ты сегодня отдыхаешь.
– Я и отдыхаю. – Майкл пожал плечами, привалился к столбу у железных рольставней, скрестил руки на груди. – Ща к Томми пойду.
У Эммы как-то посветлело лицо, она радостно улыбнулась.
– Вот и хорошо. Не буду мешать.
– Ты никогда не мешаешь, – сдержанно сказал Майкл. Когда она ушла, спрятал ужин в верстак. – Может, и правда к Томми? – спросил он, глядя на Джеймса. – Это рядом.
Томми держал паб на углу Виктория Парк-роуд, в трёх шагах от дома Майкла. Изначально «Корова, корона, ворона» принадлежала его родителям, но, когда Томми было восемь, они разбились в пьяной аварии. Его вырастила бабушка, несгибаемая шотландская ведьма из тех, что умрут, но не выдадут рецепт верескового мёда. Она стояла за стойкой до тех пор, пока не отдала богу душу. Теперь Томми сам разливал пиво, платил налоги и держал в меню удивительно обширный для паба раздел десертов.
Томми был улыбчивым, ясноглазым и таким губастым, будто его мамаша согрешила с каким-нибудь эфиопом. Хотя Майкл, честно говоря, поставил бы не на мать, а на бабку. Коренастый от природы, Томми всё время стремился раздаться вширь, и даже тягание железа не помогало ему избавиться от лёгкого жирка под кожей. Он бредил высокой кухней, Провансом и Тосканой. Они с Майклом были похожи в своём упрямом стремлении вырваться из трущоб.
Паб был маленьким, только для своих. Стены до середины закрывали чёрные деревянные панели, поверх, в рамках под стеклом, вразнобой висели фотографии, картинки, журнальные обложки, открытки и прочая дребедень, которая была мила сердцу Томми. Самую длинную стену, напротив окон, забранных частым переплётом, занимала барная стойка.
– Садись, – Майкл взял Купидончика за плечо.
– «Зарезервировано», – тот тронул пальцем табличку, намертво прикрученную к столу.
– Ага, – кивнул Майкл. – Для меня. Садись, я ща.
Он зашёл к Томми за стойку, обнял, хлопнул по затылку.
– Накормишь нас?
– Ну, – тот кивнул, с любопытством глянул на Джеймса. – Это кто?
– Приятель Сарин. Заехал машину проверить.
– Вы ж сёдня закрыты, – удивился Томми.
– У него «Ауди А3», – тихо, со значением сказал Майкл. – Не удержался.
Томми картинно закатил глаза, мол, ну ты ещё чужие тачки трахать начни, – и скрылся за дверью кухни. Оттуда на мгновение пахнуло ванилью и апельсинами. Майкл повёл носом в ту сторону, заколебался.
Томми любую съедобную вещь преображал до неузнаваемости, прям как Питер Пэн, который собирал беспризорников и делал из них пиратов, индейцев и мушкетёров. Майкл давно подозревал, что Томми втихаря пользует волшебную пыльцу – и не ту, которую продавал Зак Ублюдок в трёх кварталах отсюда, у канала Хертфорд Юнион.
Его перловый суп с бараниной мог воскрешать мёртвых. Овсяное печенье изгоняло злых духов и лечило депрессию. Мармелад был таким нежным, что к нему стыдно было подойти с ножом и всё время хотелось просить прощения за беспокойство.
Элли помахала ему от дальнего столика у окна, Майкл подошёл поздороваться, получил звонкий поцелуй в щёку.
– Ну что, поступила? – спросил он.
– А то. – Элли взмахнула крашеной чёлкой, кивнула на подругу: – Это Тиса, мы с ней в общаге вместе живём. Не вздумай её обижать, – она ткнула его пальцем в живот.
– Ваще не собираюсь, – ответил Майкл.
Купидончик сидел на прежнем месте, сложив руки перед собой, и разглядывал фотографии на стенах.
– Здесь очень уютно, – улыбнулся он. – Ты тут часто бываешь?
– Не каждый день. – Майкл опёрся руками о стол, протискиваясь на диванчик, затянутый грубой порыжевшей кожей. Устроился напротив, положил локти на край. – Иногда с отцом играем, – он кивнул на бильярдный стол. – Иногда просто сидим.
– Тебя тут все знают?
– А ты как думаешь, – Майкл улыбнулся. – Машины-то у всех есть.
– И правда, – тот смущённо зарделся, опустил глаза. – Я не подумал…
Хлопнула дверь – Бран всегда влетал в паб, как пушечное ядро.
– Ты задрал! – крикнул Майкл с места. – Дверь с петель снимешь.
Бран брил круглую голову налысо и ходил в чёрной коже, увешанный цепями, как привидение из дешёвого фильма ужасов. Его затылок и макушку покрывали шрамы различной свежести. При одном взгляде на них ему сразу хотелось отдать часы, бумажник и выгрести всю мелочь из карманов.
– Я сниму – я и назад повешу. – Бран оказался рядом, навис над столом, прошёлся по Джеймсу цепким взглядом. – Это твоя новенькая? Как зовут?
– Сегодня её зовут Бранвен, – невозмутимо сказал Майкл, глядя на него исподлобья. – Иди запишись у Томми на через полчаса. Пусть он тебе номерок на лбу нарисует, чтоб я не спутал.
– Да ты берега потерял, – враждебно отозвался Бран. – Хули тут делает эта кудрявая бабочка?
– Ты, энтомолог херов, а ну достань свою булавку, я посмеюсь.
Джеймс медленно опустил руку с телефоном под стол. Майкл поймал его взгляд, качнул головой: не надо. Бран ухмыльнулся Купидончику:
– Так это твоя тачила у его гаража светится, как Вифлеемская звезда?
Майкл схватил Брана за ворот, развернул лицом к себе.
– Тока тронь тачку, – внятно выговорил он, – я тя на ней перееду сначала передом, потом задом. Будешь лежать посередь дороги, пробуждать в людях набожные мысли и чувство сострадания.
Купидончик раскрыл глаза ещё шире.
– Я у тя вот какую мысль хочу пробудить, – хмыкнул Бран, – плохая примета – с мажорами тусить.
Джеймс хотел что-то сказать, но Майкл под столом наступил ему на ногу, призывая к молчанию.
– Плохая примета – зубы с пола собирать, – сказал он. – Оцени ракурс: я разговариваю – а ты мне мешаешь.
– Те на разговор товар ебённого потребления одолжить? – спросил Бран.
– Да тебя, гондона, тут и одного хватит.
Бран не выдержал, фыркнул, заржал, показывая зубы.
– Ну ты сволочь, Штопор, – он упал на диванчик рядом с Майклом, утёр повлажневшие от смеха глаза. – Ты дождёшься, я тя сделаю однажды.
Майкл широко улыбнулся и убрал ботинок с ноги Купидончика. Тот медленно выдохнул, неуверенно вернул телефон на стол.
– Извиняйся давай, – Майкл толкнул плечом Брана.
– За что?.. – удивился тот.
– За то, что нехер людей пугать, – серьёзно сказал Майкл. – Остряк хуев.
– Да я ж в шутку! – возмутился Бран.
Майкл молча смотрел на него, прищурившись, и постукивал пальцами по столу.
– Ладно, ладно, – тот виновато глянул на Джеймса. – В общем, это… мы тут люди грубые.
– Я заметил, – выдохнул Джеймс.
– И всё? – терпеливо спросил Майкл.
– Извиняй, – добавил тот. – Я Бран. Или Ядро.
– Джеймс, – тот пожал протянутую руку.
Майкл кивнул и беззлобно пихнул Брана локтем:
– А теперь вали. Я занят.
Народу в пабе было немного: несколько работяг в форменных спецовках, пара броско заштукатуренных девчонок в коротких юбках и высоких сапогах с каблучищами, три пацана в спортивных куртках с логотипом футбольного клуба «Тоттенхэм». Бран прошёлся по столикам, раздавая рукопожатия, поцелуи и шлепки по заду. Мужчины привставали, когда он подходил, девчонки висли на шее и хихикали.
– Значит, у вас так доброго вечера желают? – спросил Джеймс. К нему постепенно возвращался обычный цвет лица.
– Бран жить не может, если ни на кого не залупается, – сказал Майкл. – Но не злой. Это он в искусственном интеллекте шарит. Его в детстве током шарахнуло, с тех пор электроникой увлекается.
Томми ударил ладонью по звонку и поставил на стойку две тарелки.
– Это нам, – Майкл поднялся. – Не знаю, что там, но должно быть вкусно.
Джеймс качнулся на запах, вытянул шею.
– Я угощаю, – предупредил Майкл и поставил перед ним тарелку.
Стейк выглядел, как на фотографии из ресторанного буклета: сочный, нежный, красиво уложен рядом с ломтиками запечённой картошки, украшен пучком травы, по кругу обведён тонкой струйкой соуса. Майкл принёс приборы, поставил на стол салфетницу, глянул на Купидончика и взял нож в правую руку.
