Я кивнула, принимая условия и сгорая от желания коснуться строго очерченных губ. Таких недосягаемых, как звезда. Таких манящих… Таких…
— Поднимайтесь и отправляйтесь к Ларинде, старшей швее. Она расскажет все остальное.
Ларинда оказалась строгой чопорной леди. Платье на ней было черное, полностью закрытое. Лицо острое, угловатое. Глаза наоборот большие и сверкающие, готовые из тебя душу вынуть. Если прибавить к этому образу мышиного цвета волосы, собранные в аккуратный пучок, на темную ведьму больше смахивала Ларинда, чем я.
Она быстро показала мне небольшую комнату на втором этаже, позволив оставить сумку с вещами. Мы быстро прошли через огромный зал, где вовсю шумели покупатели, а рядом суетились помощницы, подбирая наряды и отмеряя нужные отрезы тканей, и нырнули за неприметную дверь, где располагались швеи. Мне указали на стол в дальнем углу, где лежали швейные принадлежности. Затем Ларинда призвала при помощи магии книгу с заказами, прошлась по ним и отдала распоряжение:
— Граф Ирийский приедет к обеду за портьерами. Нужная ткань, нитки и набор для украшения, имеется в подсобке номер пять. Там же вы найдете лист с замерами, Шанская. Приступайте.
После этого Ларинда исчезла, а я покосилась на сосредоточенных девушек, полностью ушедших в свою работу, и отправилась искать нужную подсобку.
Темно-синюю ткань для будущих портьер я обнаружила почти сразу же. Если бы я еще умела шить — полдела было бы сделано. Взяла лист с замерами, покрутила… Вот болотные кикиморки не дадут соврать, проще пентаграмму для призыва высшего демона начертить, состоящую, между прочим, из сорока трех звеньев, чем разобраться в этой схеме.
Четыре аршина — это что? Длина или ширина? Допустим, первое. Тогда логично, что двойка, приписанная рядом, ширина. А следующие семнадцать цифр для чего? Расчеты?
Задумчиво почесав макушку, ухватила рулон ткани и чуть не споткнулась о рыжего пушистого кота.
— Слушай, ты же ведьма? — вдруг заявил он.
— Допустим, — решила не вдаваться в подробности и не удивляться говорящему зверю.
Они, конечно, редкость, но у Кая Ранского и не такое найдется.
— А сметанки дашь?
— Нет.
— А сливочек?
— Нет.
— А я к тебе фамильяром хочу, — заявил, не смутившись моим отказам, кот.
Он так и продолжал крутиться под ногами, не обращая внимания, что я пыхчу, таща этот проклятый рулон для штор в зал.
— Да не нужен мне фамильяр, — отмахнулась я, прикидывая, с какого конца начать отмерять ткань.
— Почему? Всем ведьмам нужен.
— А я неправильная ведьма. К тому же ты… рыжий, — нашла я причину для отказа.
— И что? Я потомственный. Красивый. И…
— Вредный?
Кот прыгнул на стол, уставился огромными глазищами.
— Ну… возьми меня, а? — замурчал он.
Я заподозрила подвох, но не успела его сформировать, как откуда-то послышалась ругань. Кажется, кто-то ради сосисок разгромил всю кухню. Впрочем, ухватить кота, решившего сбежать, я и не пыталась. Не до этого. У меня эти… как их… портьеры! Для графа… я попыталась вспомнить фамилию заказчика, не преуспела и решительно сократила его до Ириски.
Ползала с лентой, замеряя, долго. Час точно провозилась, судя по часам, стоящим в шкафу. Мерила и так, и этак, прочертила нужные линии и взялась за ножницы. Потом что? Обошью, пришью ламбрекены и бусинками украшу. Никаких особых предпочтений мне не имелось же.
И работа закипела!
Вжик! Вжик! Вжик! Я, довольная, оглядела лишние куски ткани, а потом взяла лестницу и полезла прикладывать свой обрезанный шедевр к окну. Почему один кусок ткани больше другого? Не годится! Подрезала с другой стороны. И теперь она, наоборот, стала меньше. Решив, подошью, и ничего не случится, сняла и принялась за дело. Шила я примерно так же, как тихо и мирно училась. Вот неприятности найти на свою голову — это запросто, а когда зачарованные нитки путаются, рвутся и упрямо не делают ровных стежков… Столько проклятий не свалилось даже на голову ректора, когда меня отчислили. Зато я приноровилась и с ламбрекеном управилась вполне лихо. Подрезала торчавшие нитки, полюбовалась на слегка кривоватые края и пошла пить чай с плюшкой.
Что за четверть часа тут могло произойти? Да ничего, думала я и… ошиблась. Стоило зайти и увидеть, как ламбрекены в бахрому превратил один негодник-кот, как схватила под руки первый попавшийся предмет — им почему-то оказался мужской сапог и бросилась за котом. Сшибла пару полок, поскользнулась на бусинах, выругалась.
— А я говорил, сразу соглашайся, — добил он, выпрыгивая в окно.
— Зараза хвостатая! Ну погоди, доберусь я до тебя!
Откинула сапог, сдунула прядь выбившихся из косы волос и уставилась на масштаб катастрофы. Только собралась подняться, как по незаконченной злосчастной портьере поползли мелкие белые паучки. Я ойкнула и потерла глаза. Эта-то напасть тут откуда? Оглядела пол, обнаружила, что бусины для украшения испарились. Опасливо покосилась на ползущих паучков, начавших плести на шторах паутину. Все ясно! Опять вырвалась моя сила и сотворила… Ой, болотные кикиморки! Что же делать?
Вдали, как назло, послышались мужские голоса. Я почти сразу уловила, что ко мне направляется сам заказчик — вот зараза, явился раньше, чем нужно. И кажется, с ним вежливо разговаривает Кай Ранской. Я выдохнула и… прошептала заклинание овеществления. С крупными предметами не срабатывало, но с мелкими… Паучки замерли, превратились в бусинки, хотя лапки и глазки у них остались. И серебром замерцала паутинка, становясь нитками. Покосилась на вторую портьеру, которая была на ладонь выше первой, лихо набросила ее на гардину.
