Веторел. Его целью, милорд, будет гарантия жречеству официального голоса в вопросах, касающихся будущего Империума. Чада Марса всегда стремились к самоуправлению в рамках соглашения. С потерей главного мира-кузницы самоуправление более не идёт в расчёт.
Рентелл ощерился.
Рентелл (иронично). …И кто же станет во главе этого нового Адептус?
Веторел. Генерал-фабрикатор Кейн – естественный выбор, даже с учётом того, что это отнимет у него огромную долю времени и внимания. Как я уже сказала, это лишь временная мера.
Симион Пентазиан. Совет и сам прекрасно знает, как нужно делать упор на слова «временная мера»!
Пентазиан развернулся к остальным верховным лордам, выражая все то презрение, которое обычно припасал для нарушителей закона.
Симион Пентазиан. «Временная мера» – лишь способ дать другим привыкнуть к тому, что очень скоро станет постоянным.
Рентелл. Согласен! Это попытка захвата власти – и весьма неуклюжая, к тому же! Нельзя оставить себе самоуправление и при этом требовать возведения в Адептус, иначе в Совете у нас появится орган, который имеет голос, но Совету не подчиняется. Орган, лояльность которого уже вызывает вопросы!
Веторел окаменела.
Веторел. Я вам не позволю…
Рентелл. Вы мне не позволите что?
Рентелл поднялся, чтобы негодование его стало видно всем.
Рентелл. Вы не позволите нам иметь вполне обоснованные сомнения по поводу Механикума и всех его дел? Разве на Марсе не идёт своя гражданская война? И разве сам Марс не находится в руках предателей? Разве изгнанники не привезли с собой на Терру никакой смуты? Ваше жречество воюет между собой, посол. И что же, ваше предложение на самом деле ставит цель восстановить нашу уверенность в них?
Ответом на вопросы маршала послужил нарастающий гул в рядах. Отдельные выкрики перешли в рассерженный хор.
Рентелл. А после Адептус Механикус что будет дальше? Другие тоже захотят получить такой же статус, становясь союзниками генерал-фабрикатора в Совете? Это что, завоевание политическими методами?
Веторел (в ярости). Это просто смешно!
Симион Пентазиан. Что именно смешно? Увеличение числа Адептус?
Пентазиан, оставшись сидеть, подался вперёд. Каким-то образом это движение словно передало его хмурость всему залу – даже самым верхним рядам.
Симион Пентазиан. Каждый новый Адептус принижает само значение этого слова. Неужели мы хотим наполнить Совет голосами настолько, что в этой возне ни один голос не будет услышан и ничего нельзя будет довести до конца?
Он не смотрел на Рентелла, но намёк был очевиден. Основание Адептус Арбитрес ещё не кануло в Лету, а Адептус Терра противилось ему с самого начала. Веторел с удивлением услышала свои собственные сомнения из уст никого иного, как верховного лорда, однако понимала, что на этом заседании уже потерпела неудачу.
Пентазиан откинулся на спинку кресла и покачал головой. Магистр Администратума нравился не многим. Он не был харизматичным оратором. Для прочих лордов Совета он был тем, чья цель в жизни, казалось, заключается в том, чтобы объяснять, почему ничего сделать нельзя или невозможно. То, что он вообще умудрялся заставлять чудовищный организм Администратума работать, уже было подвигом на грани чуда.
Симион Пентазиан. Нет, нет! Предложение посла несостоятельно!
Толпа шумно поддержала его решение.
От Симиона Пентазиана все всегда ждали отказа, однако сегодня его возражения были встречены с одобрением. Он и Рентелл перетянули Совет на свою сторону. Прочие дебаты были уже пустой формальностью. Веторел чисто механически ещё защищала своё предложение, но мысленно уже оставила текущие споры в прошлом. Её гамбит зашёл в тупик – и само это уже влекло за собой определённые последствия.
Голос из толпы. Вали обратно на Марс!
Заседание закончилось шумным осуждением. Когда Веторел покидала зал заседаний, шелест волн перешёл в разъярённый гул, словно штормовое море изо всех сил билось о скалы. Сегодня её голос услышали – и грубо отвергли.
«Вызвать из памяти запись альфа-эпсилон пять-пять-ноль-два. Условное обозначение: допустимые жертвы. Начать воспроизведение».
Глава 07
В записанных в памяти воспоминаниях Веторел стояла перед Кейном. Машины литейной грохотали без умолку.
Загрей Кейн. И как мы поступим, когда предложение будет отвергнуто?
Веторел не сводила глаз от льющегося металла и думала о разрушительной стороне творения. И понимала, что легко может оказаться частью того, что будет разрушено в его процессе.
Веторел. Тогда мы поступим так, как должны.
Загрей Кейн. Я приду на помощь.
Расплавленный металл шипел и падал. Жар припекал.
Веторел (вздохнув). Я знаю, но механизм – вот что важно. Не рука, которая им управляет.
Сервитор-посыльный нашёл Веторел на винтовой лестнице над огромным залом. Он остановился на две ступени выше и протянул инфопланшет. Сообщение было от Малькадора. Сигиллит хотел её видеть. Сервитор развернулся на механических ногах и двинулся вверх. Веторел последовала за ним.
Двумя этажами выше посыльный открыл дверь и вывел посла на длинный узкий балкон. Колонны парапета отбрасывали длинные тени. Малькадор под капюшоном стоял на середине балкона, навалившись на посох, и смотрел вдаль поверх нижних крепостных стен Императорского дворца. Посыльный замер возле Сигиллита. Малькадор махнул – и сервитор отправился к дальнему выходу. На Веторел Малькадор даже не взглянул.
Малькадор. Вы с Кейном понимаете, что делаете?
Веторел. Понимаем, господин регент.
Малькадор. Следовательно, ваше предложение не служило изначальной позицией для торгов и совсем другой цели?
Веторел. Нет, господин регент.
Малькадор. То есть вы хотите именно этого?
Веторел. Да, господин регент.
Малькадор. И будете продолжать бороться?
Веторел. Будем.
Исходи эти вопросы от кого-то другого, они звучали бы излишне или даже надменно. Однако тихая и мрачная торжественность в голосе Малькадора превращала слова в ритуал. Он не ставил разумность Веторел под сомнение. Престарелый псайкер прекрасно разбирался в холодном разуме аугментированных и просто испытывал её готовность идти до конца. Ответы Веторел, соответственно, звучали словно клятва.
