Пилоты пустили в пике, чтобы набрать скорость и попытаться запустить двигатели. Или выровнять самолет и планировать. Наверно, этой мыслью я хотела себя успокоить, но не вышло. Крики переросли в вопли. Вывалились кислородные маски. Самолет еще раз сильно тряхнуло, и он перешел в горизонтальный полет, но двигатели по-прежнему молчали. Прошла минута или, может, больше. Земля внизу снова рванулась навстречу.
Ощущение было такое, что все замерло. И время, и все вокруг. Словно бегущей строкой промелькнуло: а вот вышла б я замуж за Олега, он бы хоть страховку получил. И еще: какую же все-таки никчемную жизнь я прожила. И последнее: ну хоть Грета пристроена.
Я зажмурилась и напряглась в ожидании удара, после которого все закончится…
Холодно. Безумно холодно!
В детстве я занималась фигурным катанием на открытом катке, и ноги постоянно мерзли. Холод сначала превращается в боль, а когда она достигает апогея, ее перестаешь чувствовать. Вообще ничего не чувствуешь – ни ноги, ни руки, ни щеки. И обратно все возвращается так же – через дикую боль.
Я открыла глаза – с трудом. Как будто и веки уже замерзли.
Солнце – ослепительно, невыносимо яркое. И такое же яркое небо – не голубое, а густо-синее. Ни единого облачка. Горы – каменные пики, покрытые снегом. Снег везде – вокруг, на черно-зеленых лапах елей и подо мной. Искрится, режет глаза.
Почему-то я подумала, что умерла и попала на Эльбрус, где должна встретиться со Славой. Но сразу же эту мысль отмела как глупую. Во-первых, если б я умерла, то вряд ли чувствовала бы такой холод. А во-вторых, с какой стати Слава должен ждать меня столько лет на том месте, где его настигла лавина?
Не стыковалось. Я должна была умереть. Погибнуть в авиакатастрофе. А даже если чудом и выжила – бывает же такое! – то где обломки самолета? И откуда вокруг горы, которых ну точно нет между Питером и Хельсинки?
Либо это последний всплеск активности умирающего мозга, который из последних сил цепляется за жизнь, либо…
Я с трудом села и как могла осмотрела себя.
Длинное узкое платье из чего-то напоминающего синий бархат. Такой же длинный плащ с капюшоном, подбитый мехом, вполне средневекового фасона. Под платьем толстые чулки и высокие, почти до колена, сапоги. Кажется, тоже на меху, хотя от мороза это не спасало. Из-под капюшона выбились длинные темные пряди. А я, между прочим, коротко стриженная блондинка! Пальцы на покрасневших руках – длинные, тонкие, с отполированными до блеска ногтями идеальной формы. Точно не мои! Да и комплекция явно чья-то чужая: я вовсе не такая высокая и стройная.
В порядке бреда. В последнее мгновение перед смертью меня, точнее, мое сознание, перекинуло в какое-то другое место или время. В чужое тело. Я читала пару-тройку подобных книг, но не особо понравилось. Конечно, предполагать такое всерьез…
Хорошо, но если нет, что тогда? Где я и почему выгляжу как… неизвестно кто?
Потому что это не я. Вопрос о месте оставим открытым.
Похоже было на то, что я оказалась на тропе, ведущей через перевал. И, судя по глубокому снегу, никто не проезжал и не проходил здесь довольно давно. Но что же меня… то есть эту женщину загнало в такое место? На снегу была только одна цепочка следов, смазанных, как будто она едва брела, с трудом волоча ноги. Пока не упала и не начала замерзать.
Прекрасно! Если это не галлюцинации, то меня выдернуло из тела, которое должно было неминуемо погибнуть в катастрофе, и перекинуло в тело, так же неминуемо погибающее от холода. Неплохая рокировочка. Там хоть было бы мгновенно. А здесь я еще только на стадии боли, так что придется помучиться, пока не станет тепло и хорошо. Или все-таки попытаться куда-то дойти? Вперед или назад? А может, эта женщина от кого-то убегала, пряталась, а я верну ее в руки преследователей?
