Слава Тараш! Она оказалась не заперта! Мельком оглядев не лишенное своеобразной прелести помещение, заставленное различными пузырьками, баночками и травяными смесями, я отыскала взглядом Вейна, стоящего за прилавком. Он что-то записывал в толстую книгу с кожаным переплетом. Возле одного из стеллажей стояли два посетителя, а невысокий дроу с всклокоченной темной шевелюрой что-то им показывал и рассказывал.
Вслед за мной, пулей влетевшей в помещение, ворвался порыв холодного ветра, и все взгляды тут же обратились к двери.
— Летти? — первым отреагировал Вейн. Удивление на его лице сменилось беспокойством.
— Что-нибудь случилось?
Пытаясь отдышаться после бешеного забега по городу, я прижала руки к тяжело вздымающейся груди. Только через несколько секунд прерывистым голосом выпалила:
— Вейн, н-нужна пом-мощь… На почте… там…
— Что-то с госпожой Фирд? — немедленно отреагировал всклокоченный дроу.
— Она, кажется, рожает, — я обратила на него полный отчаяния взгляд. — Мне нужно найти мастера Мирна.
— В таком случае вы его нашли, милая девушка, — суховато улыбнулся дроу.
— Слава Тараш! — я прислонилась к дверному косяку и перевела дух.
— Извините меня, господа, вынужден вас оставить, — вежливо сказал хозяин лавки посетителям и те поспешно закивали. — Вейн, отпустишь клиентов, потом тоже пулей на почту. Возможно, понадобится твоя помощь.
— Да, мастер, — взволнованно сказал парень и бросил аптекарю какую-то сумку, повидимому, с лекарскими принадлежностями.
Мы же с дроу ринулись обратно на почту. Хоть я и понимала, что сделала что могла и теперь в моем присутствии нет необходимости, просто пойти своей дорогой была не в состоянии. Я должна убедиться, что с бедной гномихой все будет хорошо.
Когда мы ворвались на почту, женщина снова была в сознании и по всему помещению разносились сдавленные стоны. Целитель опустился рядом с ней и обеспокоенно вгляделся в лицо. Положил руки на живот и застыл, словно к чему-то прислушиваясь. Потом вздрогнул, возвращаясь к реальности, и обратился ко мне:
— Слева в стене дверь в жилые помещения. Нужна будет теплая вода и полотенца. А еще… нож.
— Что? Зачем нож? — запаниковала я.
— С ребенком проблемы. Если мы немедленно не извлечем его из чрева матери, он умрет.
Больше пояснений не потребовалось. Бедная скромная кухонька, в которую я ворвалась неловким ураганом! Пока я нашла все, что требовалось, там царил хаос. Я лишь надеялась, что семья гномов на меня не рассердится за это — возьмут в расчет, в каком состоянии я была и как искренне хотела помочь. Когда внесла на почту таз с нагретой водой, там уже находился Вейн. Вдвоем с мастером они перенесли роженицу на стол и теперь обеспокоенно переглядывались. Я поставила таз рядом с ними на стул и бросилась за полотенцами и ножом.
Дроу коротко меня поблагодарил, когда я передала все требуемое. Замерла, глядя, как он обрабатывает нож чем-то из сумки. Наверное, чтобы заражения не было. Вейн же встал в изголовье роженицы и положил руки на ее виски. Лицо его стало напряженным и сосредоточенным, поневоле напомнив мне уже виденную в лесу сцену. Точно так же вел себя Ирмерий Старленд, когда оказывал помощь Лорану. Вейн стал еле слышно что-то шептать, и я видела, как по мере этого судорога боли на лице гномихи сменяется расслабленностью и покоем. Вскоре с ее уст перестали срываться стоны, она погрузилась в глубокий сон.
На меня же накатило странное оцепенение. Смотреть на то, как целитель обнажает живот женщины и проводит лезвием по белой плоти, казалось ужасающим. Но я не могла отвести глаз. На несколько секунд показалось, что внешность гномихи изменилась. Вместо нее на столе лежала трехлетняя девочка с вьющимися каштановыми волосами. Казалось, ее затянутые белой пеленой глаза неотрывно смотрят на меня. Проклятье! Снова это непонятное видение, отчего-то невыносимо тревожащее. Я несколько раз моргнула, отгоняя морок. Снова передо мной на столе гномиха. Несколько уверенных движений целителя, и помещение огласилось криком младенца. Слава Тараш, ребенок спасен!
— Эй, девица, как там тебя? — обратился ко мне мастер Мирн.
— Летти, — поспешно сказала я, делая несколько шагов к нему.
— Прими ребенка, мне нужно зашить роженице живот.
Я тут же перепугалась, боясь неосторожным движением повредить малышу, но все же взяла. Ребенок плакал без остановки, и я, неловко держа его, напрасно пыталась успокоить.
Но делать нечего — и мастер Мирн, и Вейн были сейчас слишком заняты, чтобы прийти мне на помощь. Дроу зашил гномихе живот и смазал швы какой-то мазью. Пахло чем-то горьким и едким, я даже поморщилась. Но если мазь не менее действенная, чем та, что помогла мне самой, то запах — дело десятое. Вейн, наконец, отпустил виски женщины. Выглядел он таким измученным, словно несколько часов без остановки топором махал. М-да, все же целительство не такое уж легкое занятие. Может, даже не менее сложное, чем воинское.
Только при втором нагрузка идет на мышцы, а при первом тратятся внутренние резервы.
У меня, наконец, забрали ребенка. Мастер Мирн обмыл его в теплой воде и завернул в полотенце. Что больше всего поразило, так это то, что оказавшись в руках дроу, малыш тут же перестал плакать. Мне оставалось только с удивлением наблюдать за уверенными действиями целителя.
Послышался слабый возглас роженицы:
— Ребенок…
— С ним все в порядке, госпожа Фирд, — мягко отозвался мастер Мирн. — Вот, можете сами убедиться.
Он осторожно положил малыша на грудь женщины, и она бережно прижала его к себе, словно самое драгоценное сокровище.
— Это мальчик. Хороший здоровенький малыш, — произнес аптекарь.
Гномиха счастливо улыбалась, неотрывно глядя на ребенка. А у меня сердце защемило.
Еще сильнее захотелось увидеть маму.
— Хочу вам сказать, что вы должны по гроб жизни быть благодарны этой девушке, — неожиданно сказал мастер Мирн, кивнув в мою сторону. — Если бы она не привела меня так вовремя… — он не договорил, но по его глазам прекрасно можно было понять то, о чем умолчал.
