Рассказ: прочитал я в книгах предшественников, что по большей части цари Аджама[20] устраивали высокий помост, въезжали на него верхом на коне, дабы видать всех челобитчиков, собиравшихся вокруг поля, и каждому творили суд. Причина этого обычая такова: когда государь сядет в таком месте, как дворец, где преграды, сени, завеса, то корыстные люди и притеснители задерживают того человека, не подпускают к государю.

Рассказ. Я слыхал, что один из царей был туговат на ухо. А он подозревал, что те лица, что пересказывают, не передают ему правильно речей челобитчиков, потому он, не понимая сути, приказывает несоответственное делам. Вот он и распорядился, чтобы челобитчики надевали красные одежды, никто же другой, чтоб их не надевал, — дабы мне узнавать их!“ Этот царь садился на слона и останавливался в поле: увидав одетых в красное, он приказывал, чтобы их собирали вокруг, затем он садился в уединенном месте, подзывал их по одному, чтобы они рассказывали о своем деле громким голосом, и творил им беспристрастный суд. |11| Все эти предосторожности совершались из страха ответственности на том свете, дабы ничего не было скрыто![21]

Рассказ. Был один из саманидов справедливый эмир; звали его Исмаил сын Ахмеда. Он был чрезвычайно справедлив и наделен многими добродетелями: обладал чистой верой в бога, преславного и всемогущего, был благодетелем бедняков, что показано в его жизнеописании. Этот Исмаил был тем эмиром, что сидел в Бухаре, а его предки владели Хорасаном, Ираком, Мавераннахром.[22] Якуб сын Лейса выступил из Систана, захватил весь Систан. Его соблазнили миссионеры; он стал поступать по закону исмаилитов. Замыслив плохое против багдадского халифа, он вознамерился пойти на Багдад, чтобы погубить халифа, истребить дом Аббаса. Халиф получив известие, что Якуб собрался на Багдад, отправил посла: „у тебя в Багдаде нет никакого дела. Лучше держи и блюди Кухистан, Ирак, Хорасан, дабы не возникло беспокойство. Возвращайся!“ Якуб не подчинился. Он отвечал: „У меня такое желание, — непременно прибыть к твоему двору, чтобы установить условия моей службы и возобновить присягу. Пока это не исполню, обратно не вернусь“. Сколько ни посылал халиф послов, Якуб давал тот же самый ответ, затем он собрал войско и направился на Багдад. Халиф обеспокоился, созвал знать столицы и сказал: „Вижу, что Якуб сын Лейса вышел из повиновения; он идет сюда с предательскими намерениями; ведь мы его не звали, я ему приказываю — возвращайся! — не возвращается. По всему видно, что кроет измену в сердце. Полагаю, что он присягнул батинитам. Но это он не откроет, пока не прибудет сюда. Не следует нам быть беспечными по отношению к нему. Как надо поступить в этом деле?“ Положили на том: халифу не находиться в городе, а выйти в поле и там расположить стан и лагерь; всем же приближенным и знатным Багдада быть с халифом. Когда Якуб появится и увидит халифа в поле с войском, замысел его окажется ошибочным, а его мятежность станет повелителю правоверных очевидной. Люди же в лагерях будут сноситься одни с другими; если он питает враждебные замыслы, то ведь не все эмиры Ирака и Хорасана единомышленны и согласны с ним в том, что он замышляет. „Когда Якуб проявит мятежность, мы сможем хитростью смутить его войско, а в случае если попадем в трудное положение — перед нами открытая дорога, мы не окажемся в положении пленных, запертых в четырех стенах, и сможем уйти в другое место“. Повелитель правоверных одобрил этот план. Так и сделали. Халифом |12| тогда был ал-Мутамид алиллахи Ахмед. Когда Якуб сын Лейса прибыл, он расположился против халифатского лагеря и оба войска перемешались. Якуб сын Лейса обнаружил свою мятежность, послав к халифу сказать: „Покинь Багдад, а сам ступай, куда хочешь“. Халиф потребовал отсрочки на два месяца; Якуб не дал отсрочки. Ночью халиф отправил тайно одно лицо к войсковым начальникам Якуба. „Он открыто проявил мятежность, стоит заодно с еретиками, — да проклянет их бог! — пришел лишь затем, чтобы искоренить нашу семью, посадить врагов на наше место. Будете вы ему помогать или нет?“ Одни отвечали: „Мы от него получаем хлеб, это благосостояние получили на его службе, что он сделал— мы сделали“. Но большинство отвечало: „Нам ничего не было известно об этом деле, полагаем, что Якуб, никогда не будет враждовать с повелителем правоверных; если открыто обнаружится вражда, мы на то не согласимся; в день встречи будем с тобою и во время битвы перейдем на твою сторону, тебе поможем“ Так отвечавшие были эмиры Хорасана. Когда халиф убедился, что войсковые начальники Якуба таковы, он обрадовался; на другой день, укрепившись сердцем, он послал сказать Якубу: „Ты проявил неблагодарность за благодеяния. Меч между мной и тобой. Я не страшусь, хотя мое войско мало, а твое — велико“. Он приказал войску взять оружие, бить в барабаны войны, трубить в горны мщения и выстроиться в поле. Когда Якуб сын Лейса это увидел, он произнес: „Я достиг своей цели“. Он также приказал бить в барабаны; его войско село на коней и в боевом порядке двинулось в поле, установив ряды против войска халифа. Прибыл халиф, встал в центре на одной стороне, на другой—Якуб сын Лейса. Затем халиф приказал одному человеку, обладавшему зычным голосом, выйти между двух рядов и громко прокричать: „О воинство мусульман! Знайте, что Якуб стал бунтовщиком. Он прибыл затем, чтобы искоренить дом Аббаса, привести врага из Махдиэ,[23] посадить его на место халифа, отменить сунну,[24] открыто провоз- |13| гласить ересь. Всякий, кто пойдет против наместника посланника божьего, будет подобен тому, кто вышел из послушания всевышнему и удалился из общины мусульман. Ведь всевышний неоспоримо приказывает в своей книге: „Повинуйтесь богу, повинуйтесь посланнику сему и тем из вас, которые имеют власть“.[25] Итак, кто из вас отдает предпочтение раю перед адом, пусть окажет помощь праву, пусть отвратит лицо от лжи, пусть будет с нами, а не против нас“. Когда войско Якуба услышало эти слова, эмиры Хорасана сразу отступили и перешли на сторону халифа, заявляя: „Мы полагали, что он идет согласно приказа, повиновения и службы“ Теперь, когда он выявил свою враждебность и мятежность, мы — с тобою, пока живы. Обнажим мечи за тебя“. Как только халиф получил подкрепление, он приказал войску произвести общее нападение. Якуб сын Лейса был разбит при первом нападении и бежал в Хузистан;[26] было захвачено целиком его казнохранилище, и войско обогатилось от имущества. Достигнув Хузистана, Якуб разослал повсюду людей, привел войска, принялся созывать служилых людей, распорядился, чтобы привезли динары и дирхемы из казнохранилищ Ирака и Хорасана. Когда халиф узнал, что Якуб остановился в Хузистане, он немедленно послал ему послание с гонцом. „Нам известно, что ты человек простодушный, обманулся словами врагов и не предвидел последствий поступков. Теперь ты видел, как проявил всевышний себя в отношении тебя; он поразил тебя твоим же войском. Это была оплошность с твоей стороны. Я знаю, что ты сейчас очнулся и раскаиваешься. Никого нет достойнее тебя на эмирство в Ираке и Хорасане, у тебя перед нами много прав на милость. Эту одну ошибку мы простили тебе за те заслуги, положили содеянное считать за несодеянное“. „Надо, чтобы он[27] позабыл о происшедшем, как мы позабыли об этом ужасе. Пусть скорее идет в Ирак и Хорасан блюсти владения“. Прочитав послание халифа, Якуб нисколько не смягчился сердцем, не раскаялся в совершенном. Он приказал принести ему деревянное блюдо, положить на него зелень, рыбу, несколько луковиц, затем |14| распорядился ввести посла халифа, усадил его и, обратившись к нему, сказал: „Пойди и скажи халифу, что я сын медника, от отца обучился делу медника; моей пищей были ячменный хлеб, рыба, зелень и лук. Эту власть государя, оружие, сокровища, добро я добыл удальским путем, львиным мужеством, — не от отца унаследовал, не от тебя получил.[28] Не успокоюсь, пока не отправлю твою голову в Махдию, пока не разрушу твой дом. Как сказал, так и сделаю, а не то вернусь к ячменному хлебу, рыбе и зелени. Я растворил двери сокровищниц, созвал войска и с таким намерением пришел“. Он отпустил посланца халифа, и как халиф ни ласкал его посланиями и гонцами, как ни ублажал дарами, все же он не отправился обратно, а, собирая войска, питал намерение пойти на Багдад. У него была болезнь колик в животе. Эта болезнь его охватила; дошло до того, что он понял — не освободиться ему от этой болезни; он сделал наследником своего брата, Амра сына Лейса, отписал на его имя все сокровища и умер.[29] Амр сын Лейса двинулся обратно. Он пошел в Кухистан, немного пробыл там, затем пошел в Хорасан. Он был государем и имел послушание. Войско и народ любили Амра более, чем Якуба, так как этот Амр был большого нравственного величия, щедрый, бдительный, правивший умело; его великодушие и щедрость были таковы, что одну кухню везли четыреста верблюдов,[30] — о другом можно заключить по этому. Однако у халифа все-таки существовало сомнение, не пойдет ли Амр также по пути брата, не предпримет ли завтра то же самое, что и брат. Хотя Амр не питал этих намерений, все же халиф подумывал об этом, постоянно тайно посылал в Бухару к Исмаилу сыну Ахмеда. „Восстань на Амра сына Лейса, двинь войска, отними у него царство. Ты имеешь больше прав на эмирство в Ираке и Хорасане, так как это царство принадлежало твоим предкам, а он владеет, как захватчик. За тобою — право, это — одно, другое — у тебя похвальные качества, и третье — с тобою мои молитвы. Не сомневаюсь, что в силу этих трех данных всевышний окажет тебе поддержку против Амра. Не смотри, что у тебя немного войска, а прислушайся к тому, что говорит всевышний: „Сколько раз небольшие ополчения побеждали многочисленные ополчения, по изволению божию. Бог с терпеливым“.[31] Вот слова халифа подействовали на его сердце; он решил сразиться с Амром сыном Лейса, собрал имевшиеся войска, перешел через Джейхун на эту сторону, пересчитал кончиком кнута, оказалось, что у него две тысячи всадников, причем из двоих лишь один имел щит, из двадцати один — кольчугу, из пятидесяти один — пику и был человек, который из-за отсутствия вьючного животного прикрутил кольчугу к седельным ремням.[32] Двинувшись от Аму,[33] он подошел к Мерву. Когда Амру сыну Лейса сообщили, что Исмаил сын Ахмеда, перейдя через Джейхун, подошел к Мерву, а начальник Мерва бежал, и что Исмаил ищет власти, он засмеялся. Амр был в Нишапуре; он произвел смотр семидесяти тысячам всадников — у всех кони в панцырях, оружие и снаряжение в полной готовности — и двинулся на Балх. Когда оба войска сошлись и сразились, случилось так, что Амр сын Лейса был разбит у ворот Балха, а семьдесят тысяч его всадников обратились в бегство, причем ни один из них не был ранен, ни один не взят в плен, кроме самого Амра сына Лейса. Его привели к Исмаилу, и тот приказал поручить его охрану сторожам гепардов.[34] И вот одно из удивительнейших происшествий в мире. Когда совершили дневной намаз, по лагерю бродил один из бывших у Амра сына Лейса фаррашей. Он увидал Амра сына Лейса, весьма пожалел его. Амр подошел к нему и сказал: „Побудь сегодня вечером со мною, я остался совершенно один, — и прибавил, — пока я в живых, не обойтись без пищи. Приготовь мне что-нибудь поесть“. Фарраш достал ман мяса, попросил взаймы у воинов железный котелок, походил вокруг, собрал[35] немного сухого навозу, сложил вместе два-три булыжника, чтобы изготовить жаркое, положил мясо в котелок и отлучился попросить соли. День подходил к концу. Пришел пес, сунул морду в котелок, схватил кость, которая обожгла ему пасть, пес отдернул морду, дужка котелка[36] упала на его шею; от ожога пес бросился бежать и уволок кастрюлю. Увидав это Амр сын Лейса обернулся к войску и сторожам и сказал: „Вот вам пример: я — тот человек, кухню |16| которого утром везли четыреста верблюдов, а вечером уволок один пес“. Еще он сказал: „Утро провел я эмиром, а вечер окончил асиром“, что значит (в переводе с арабского): „утром я был эмиром, а вечером стал пленником“. Это происшествие одно из поразительных в мире! Но еще удивительнее, чем эти два случая, касающиеся эмира Исмаила и Амра сына Лейса было следующее: когда Амр был пленен, эмир Исмаил сказал, обращаясь к вельможам и своим войсковым начальникам: „Эту победу мне даровал всемогущий бог, я никому не обязан этой милостью, кроме господа, да будет возвеличено его имя“. И еще сказал; „Знайте, что этот Амр сын Лейса был человеком большого великодушия и щедрости, владел оружием и большим войском, рассуждением, правильностью и неусыпностью в делах, он был хлебосолен и справедлив. Мое желание таково: постараюсь, чтобы он не претерпел никакого бедствия, провел остаток своей жизни в благополучии“.[37] Когда Амр сын Лейса услыхал это, он сказал; „Я знаю, что мне никогда не освободиться от ига. Пришли же ко мне, о Исмаил! доверенное лицо, мне надо кое-что сказать. Пусть это лицо передаст тебе то, что услышит от меня“. Человек пошел и передал. Исмаил тотчас прислал к нему своего доверенного. Амр сын Лейса сказал присланному: „Передай Исмаилу: меня разбил не ты, но твои благочестие, праведность, добродетельная жизнь, а также недовольство повелителя, правоверных. Бог, преславный и всемогущий, отнял у меня это государство и вручил тебе. Ты удостоился этого блага, более заслуживаешь этой милости, я согласился с волей бога, преславного и всемогущего, и ничего тебе не желаю, кроме добра. Ты захватил теперь новое царство, а подмоги не имеешь; у меня же и брата моего имеются многие казнохранилища, сокровища, клады. Список всего этого находится со мною. Дарю все это тебе, да будет тебе это подмогой, чтобы ты стал сильным, собрал бы оружие, множество войска и наполнил свое казнохранилище“. Затем он достал список сокровищ[38] и вручил через того доверенного эмиру Исмаилу. Когда доверенный пришел, пересказал то, что слышал и положил перед Исмаилом список, он сказал, обратившись к вельможам: „Этот Амр сын Лейеа по присущей ему догадливости желает выскользнуть из рук догадливых, а догадливых привести в тенета, предать их вечным мукам“, |17| и, взяв список сокровищ, он бросил его доверенному, говоря: „Возврати ему этот список и скажи: ты хочешь многим своим хитроумием от всего отделаться. Откуда пришли эти сокровища к тебе и твоему брату? Ведь ваш отец был медником и вас обучил ремеслу медника. По небесному соизволению вы захватили царство, ваше дело удалось благодаря отваге. А эти богатства твои в динарах в дирхемах, они ведь те самые, что ты силою отнимал у людей, они те, что произошли от цены пряжи старух, от припасов чужеземцев и путешественников, от имущества слабых и сирот. Ответ, который завтра вам придется держать перед богом, преславным и всемогущим, ты хочешь ловко переложить на мою шею; завтра вы скажете на страшном суде, когда вас схватят враги и потребуют вернуть то, что вы захватили неправдой, „все, что взяли от вас, мы препоручили Исмаилу, от него требуйте“. Вы передаете все это мне, а у меня, нет сил ответствовать перед врагами, гневом и вопросами бога, преславного и всемогущего“. Из-за страха перед богом, преславным и всемогущим, и по благочестию, ему присущему, он отказался принять список сокровищ, отослал обратно, не поддался мирскому обману. Походит ли это на эмиров нашего времени, которые ради одного незаконного динара десять незаконностей превращают в законность и отменяют, не думая о последствиях?

Рассказ. У того же Исмаила сына Ахмеда был такой обычай; в дни, когда холод был особенно сильный, а снегу много, он в одиночестве садился верхом на коня, выезжал на площадь и, сидя верхом на коне, был там до полуденного намаза. Он говорил: „Может, кто из челобитчиков идет ко двору, имея нужду, а у него нет ни пропитания, ни места, где остановиться; по причине снега и ветра он не сможет нас увидать, затруднительным покажется ему добраться до нас, а когда узнает, что мы находимся здесь, подойдет, представит свое дело и уйдет с миром“.[39] Многое рассказывают подобного этому о тех предосторожностях, что предпринимали |18| ради того света.

Глава четвертая.
Об амилях, о постоянном разузнавании дел вазиров и гулямов.

Амилям, которым дают должность, следует внушать, чтобы они хорошо обращались с людьми бога, преславного и всемогущего, не брали бы сверх законного налога, предъявляли бы свои требования учтиво, в хорошем виде, и пока у них рука не достигнет до урожая, пусть ничего у них не требуют; так как если потребуют прежде времени, создадут народу невзгоды и если придут во время сбора урожая,[41] то по необходимости они будут продавать за полдирхема, из-за этого станут лишенными всего, бродягами. Если кто из народа окажется в затруднении, будет нуждаться в воде или семенах, надо ему дать в долг, облегчить его бремя, чтобы он остался на месте, не ушел бы из своего дома в скитания.[42]

Рассказ по этому поводу. Я слыхал такое: во времена Кубада, царя, был в мире в течение семи лет голод, прекратилось изобилие,[43] ниспосылаемое небесами. Кубад приказал амилям, чтобы они продавали имеющийся в наличии хлеб и зерно, частью же раздавали бы в виде милостыни, помогали бы беднякам через бейт ал-мал и казнохранилища. Таким образом во всем его государстве за эти семь лет не умерло ни одного человека от голода.[44] А все потому, что он налагал взыскания на чиновников.

Надо постоянно разузнавать о делах амилей.[45] Если у них все идет так, как мы упоминали, пусть должность будет сохранена за ними, если нет, следует замещать их достойными лицами. Если он возьмет у людей что-либо лишнее, следует это у него отнять и возвратить обратно людям, а если у него есть что-либо из имущества, пусть возьмут для примера другим, дабы не чинили своеволия. Другой раздел:[46] следует также разузнавать о делах вазиров, ведут ли они дела подобающим образом или нет, так как благо и злополучие государя и его государства связано с вазиром. Вазир |19| хорошего поведения и рассудительности — государство благополучно, войско и народ довольны, спокойны, зажиточны, а сам государь — со спокойным сердцем; а когда плохого поведения, в государстве порождается такая разруха, что нельзя сказать; государь всегда в смятении, встревожен, владения — в смуте.