Завидев меня, домовой издал воинственный клич, подпрыгнул и потряс пачкой бумаг.
- Доброе утро, - кивнула я, мысленно прощаясь с идеей выпить еще чашечку кофе до начала рабочего дня, и попросила: - Пять минут.
Гномка лишь кивнула, пощупала наливающийся синяк и горестно вздохнула...
- Присаживайтесь и рассказывайте! - велела я, указав клиентам на стулья напротив. - Что случилось?
- Этот... - буркнул домовой, поерзал (он зачем-то подложил на стул те самые бумаги) и закончил неловко: - Вчера приходил. Визитку вашу увидал и...
Пит безнадежно махнул рукой и отвернулся.
- Визитку? - сдержанно удивилась я. - Кстати, разве он не с вами живет?
Неужели у клиентов не хватило ума не оставлять ее на видном месте?
Гномка стиснула носовой платок.
- Нет-нет, он на квартиру переселился, ещё когда муж был жив. Говорил, так до работы ближе...
- Только работу он давно бросил! - вставил домовой. - Пьет да гуляет. И вчера за деньгами приходил. У-у-у, гад!
- Я сказала, что у меня почти ничего не осталось, мне же все коммунальные платить надо, и штраф за электричество еще, а он не поверил... В сумку полез. А там визитка ваша да список документов.
Она опустила голову.
Домовой подпрыгнул на стуле.
- Он все унес! Бумаги на дом, квитанции - все выгреб!
- Ничего страшного. - Я мысленно вздохнула и утешила: - Документы о праве собственности мы затребуем у БТИ...
- ха! - торжествующе выкрикнул домовой и потряс той самой папкой. - Я копии с документов снять успел. А квитанции за последний год вообще утащил! Из-под носа у него, так-то.
И гордо приосанился. Гномка слабо улыбнулась .
- Спасибо тебе, Пит. Не знаю, что без тебя делала бы. - Она сгорбилась и объяснила зачем-то: - Я за своим Алвином как за каменной стеной была. А теперь...
Она коснулась свежего синяка и совсем опустила нос.
Крепкая, ладная, по-гномьи основательная, с тяжелой пшеничной косой, госпожа Брина Мастерсон была все еще хороша. Только горе совсем ее раздавило.
- Вы не хотите снять побои? - поинтересовалась я для проформы. Ясно же, что делать этого она не станет.
- Нет, что вы! - вскинулась гномка. - Не надо сор из дому выносить. Мне стыдно.
- Стыдно тебе?! - возмутился домовой и кулаком потряс. - Это не тебе должно быть стыдно, а оболтусу этому!
- Пит... - слабо возразила она.
- Что - Пит?! - совсем разбушевался домовой. - Совсем ты, хозяйка, тряпкой стала. Нет бы этому гаду в нос дать! Привыкла кровиночку в попу целовать? Ну тогда корми-пои его до самой смерти. Только без меня!
По мере этой отповеди гномка то краснела, то бледнела, то стискивала кулаки.
- Госпожа Мастерсон, - окликнула я, не давая ссоре разгореться. - Я возьмусь за ваше дело с одним условием.
- Каким? - буркнула она, не поднимая глаз.
Домовой гордо отвернулся.
- Вы будете делать все, что я скажу, - ответила я жестко. - Согласны?
Нет ничего хуже, чем мечущийся клиент. Сегодня он готов биться до последнего, завтра простит обидчика, а послезавтра об этом пожалеет.
Молчала она долгую минуту.
Потом распрямила плечи, сжала губы и сказала решительно:
- Согласна!
С судьей нам повезло.
Судья Мышкина, сама будучи матерью трудных подростков, не могла не сочувствовать подруге по несчастью. Как говорится, судья, у которого сыновья, и судья, у которого дочки, вынесут два разных приговора по делу об изнасиловании.
Именно поэтому, кстати , если юрист твердо гарантирует вам выигрыш дела - разворачивайтесь и уходите. Никто не может знать, какие факты всплывут в процессе, какие доказательства сумеет предоставить другая сторона и, наконец, какая вожжа судье под мантию попадет.
Мышкина встретила меня, как любимую свекровь: «Вы снова к нам?!»
Кажется, после истории со свидетелем-призраком (или призраком свидетеля?) она слегка на меня дулась. Каюсь, в тот раз я несколько перегнула палку, вольно используя гражданский процесс. Но ведь ради благого дела!
- Адвокат, зайдите! - велела она, выглянув из своего кабинета.
- Да, конечно. - Я всем своим видом изъявила горячее желание мчаться на зов и шикнула на клиентку: - Не вздумайте подходить к сыну!
- Я прослежу, - важно кивнул домовой и обхватил хозяйку за коленку. Куда дотянулся, там и обхватил. Надо думать, в случае нужды он гирей повиснет на ноге госпожи Мастерсон, так что я могла быть спокойна.
- Госпожа Орлова, - вздохнула судья, когда я прошмыгнула к ней в кабинет. - Надеюсь, в этот раз вы не планируете... фокусов?
- Что вы, - заверила я, сделав честнейшие глаза. - Дело простое, никаких подводных камней. Почти.
Кажется, судью мое «почти» только больше насторожило.
Но что она могла поделать?..
Судебное заседание отдаленно напоминает боксерский ринг. Две стороны, группы поддержки, рефери...
Только весовые категории в суде не соблюдаются.
Дурин Мастерсон оказался крепким, упитанным, с тяжеленными кулаками и взглядом исподлобья. Но красноречивые прожилки на носу и одутловатость лица выдавали его пороки. Дружки были ему под стать: такие же дебелые и пропитые. Я против них - как голубка против индюков. Домовой - точь-в-точь колибри. И наседка госпожа Мастерсон.
Мысленно я фыркнула. Весовые категории в суде следовало бы определять не по стати. Взять хотя бы судью Мышкину, которая на вид сущий воробей...
«Воробей» тем временем закончил бубнить о правах участников процесса и поднял взгляд на меня.
- Представитель истца, встаньте! Вы поддерживаете исковые требования?
- Да, ваша честь!
Еще бы мы не поддерживали.
- Ответчик, встаньте. Вы признаете исковые требования?
- Это я. - Дурин поднялся на нетвердые ноги и ткнул себя пальцем в грудь. - Я - отцовый наследник!
- Пишите «нет!» - хладнокровно скомандовала судья секретарю. - Оглашается исковое заявление...
Мышкина вдумчиво зачитала иск, полистала материалы дела и сообщила:
- Поступил ответ из нотариальной конторы, согласно которому никто из наследников не подал в надлежащий срок заявление о принятии наследства.
Отлично! Тогда переходим к плану «Б».
Судья подозрительно покосилась на меня, переплела пальцы со свежим маникюром и поинтересовалась:
- Истец, что вы можете пояснить по существу спора?
Я вскочила, не давая клиентке и слова сказать .
- Разрешите я, ваша честь? Моя доверительница предоставила суду копии документов о праве собственности, а также копию свидетельства о браке, из которых очевидно, что дом был построен супругами Мастерсон во время брака. Следовательно, он является общей совместной собственностью супругов и должен быть разделен между ними поровну. Что же касается наследства,™ из-за юридической неграмотности моя клиентка действительно вовремя не обратилась в нотариальную контору. Однако она фактически вступила во владение и пользование домом, добросовестно выполняла все обязанности собственника, а именно оплачивала коммунальные платежи, поддерживала порядок на участке и делала мелкий ремонт в доме. Это также могут подтвердить вызванные нами свидетели.
Судья кивнула и флегматично поинтересовалась у ответчика:
- У вас есть вопросы?
- Да! - Он вскочил и воинственно оттопырил бороду. - Все на отца записано! Мать ничего не делала , дома сидела да пироги пекла. Так что нечего тут!
Моя клиентка и впрямь зря не настояла, что бы половина была сразу оформлена на нее. Как говорится, на любовь надейся, а договор заключай.
Однако это не лишало ее права собственности.
- Ответчик, - поморщилась судья. - В чем вопрос?
Гном на несколько мгновений завис, упрямо мотнул головой и повторил:
- Это все мое!
Судья задумчиво хмыкнула.
- Садитесь, представитель истца. А вы, ответчик, что можете добавить?
- Ничего я не признаю! Это все отцово наследство, оно мне должно достаться!
- Неужели? - процедила судья ядовито. - Значит, вы считаете, что вашей матери в доме не принадлежит ни кусочка?
- Ну да, - пожал широкими плечами «заботливый сын». - Пусть вообще убирается из дома! Я его продать хочу.
Рядом со мной тихо всхлипнула гномка, и я успокаивающе сжала ее руку.
Увы, нет никаких гарантий, что ребенок хороших родителей тоже вырастет хорошим.
- Ваша мать - пожилая женщина, - продолжила судья и карандашом по столу постучала. - Куда она, по-вашему, пойдет?
- А мне какая разница? - буркнул гном. - Дом мой, что хочу, то и делаю.
Судья нахмурилась, однако больше ничего не сказала.
Я мысленно потерла руки. Дурин Мастерсон из тех, кто сам себе яму выроет - только не мешай. Я же собиралась еще и лопату ему вручить.
- Ваша честь, разрешите задать ответчику несколько вопросов? - поинтересовалась я, стараясь улыбаться не слишком хищно. Не хотелось, что бы рыбка сорвалась с крючка.
Судья прищурилась.
- Задавайте!
- Ответчик, а почему вы не обратились к нотариусу?
Будь он поумнее, сослался бы на юридическую неграмотность или горе от потери отца. Дурин же насупился и буркнул:
- А зачем? Наследство все равно мое!
Ну-ну.
- Значит, вы готовы нести все правомочия собственника дома?
- Я в ваших мудрствованиях не понимаю. Дом - мой!
- Ответчик, - вздохнула я. - А вам известно, что собственник несет не только права, но и обязанности? Например, обязан должным образом оплачивать коммунальные счета...
- Я и плачу! - перебил он и тут же поправился: - То есть матери деньги даю, а она платит.
- Неужели? А где вы работаете?
Он насупился.
- Не ваше дело! Главное, что коммуналка оплачена. Что вам еще надо?
- Мне - ничего. - Я помахала в воздухе стопкой бумаг с печатями и грозными заголовками вроде «Предупреждение!» - А вот «Альвхеймоблэнерго» желает взыскать с собственника дома немалую сумму в качестве штрафа за поврежденный электросчетчик. Вы готовы платить?
- С какой стати?! Я там даже не живу! - выкрикнул он и с ненавистью взглянул на мать. - Эта курица там что-то напутала , пусть она и платит. Или пусть обрезают свет! Мне-то что?
Я повернулась к судье.
- Ваша честь, у меня больше нет вопросов к ответчику. А наша сторона желает изменить исковые требования. Поскольку ответчик не принял наследство ни у нотариуса, ни фактически, что он сам признал, то истице должен принадлежать дом полностью.
- Что?! - возопил гном и побагровел. - Да ты... Да я тебя!..
Судья смерила его задумчивым взглядом, тонко улыбнулась и проговорила холодно:
- Ответчик, ведите себя в заседании прилично! Стороны, есть возражения против немедленного рассмотрения дела по существу?
- Нет, ваша честь! - браво отрапортовала я. - Мы готовы.
Дурин Мастерсон только кулаки сжал...
Показания свидетелей неожиданностей не принесли.
Домовой Пит выступил с блеском, а мастер Оррин бесхитростно признался: «Брина - справная хозяйка. И всегда переживает, если что в доме не так. А как может быть все в порядке, когда хозяина нет? Как умер он, так все наперекосяк и пошло. То замок заклинит, то стекло лопнет, то труба размерзнется... Я-то всегда помочь готов. Если по- честному, то я бы к Брине посватался. А что? Я холостяк, она честная вдова...»
На этих словах моя клиентка густо покраснела и заерзала, а домовой встрепенулся и эдак оценивающе окинул мастера взглядом.
Кажется, госпожу Мастерсон скоро можно будет поздравить. ..
Со стороны Дурина свидетелями были его дружки, которые якобы часто помогали ему по хозяйству. Впрочем, они даже не могли назвать, сколько в доме комнат и описать обстановку, так что веры их словам не было никакой.
Судья удалилась в совещательную комнату всего на полчаса.
И вот уже: «Встать, суд идет!.. Оглашается резолютивная часть решения по гражданскому делу... Исковые требования удовлетворить в полном объеме...»
Судья Мышкина дочитала, скороговоркой объяснила порядок обжалования решения и ушла на обед.
А клиентка схватила меня за руку.
- Спасибо! Спасибо! - повторяла она бессвязно и вытирала ладонью бегущие по щекам слезы. - Если бы не вы... Не знаю, как бы!..
Для меня дело было вполне заурядным, одно из сотен подобных. Для Брины Мастерсон - можно сказать, вопрос жизни и смерти.
- Удачи вам, госпожа Мастерсон, - пожелала я тепло. - Уверена, теперь все у вас будет хорошо.
И взглядом указала на мнущегося в стороне мастера Оррина.
Она порозовела, кивнула и - я глазам своим не поверила! - стрельнула взглядом в мастера.
Я развеселилась . Кажется, тронулся лед!..
Едва мы вышли из зала, как наперерез нам кинулся Дурин с криком:
- Что, судье на лапу дала?! Тварь! Думаешь, это так тебе с рук сойдет?
Громко у него получилось, надрывно. Все, кто был в коридоре, обернулись.
Я реагировать не стала.
- Да я тебя!.. - продолжал надрываться неугомонный гном, кажется, изрядно принявший «для храбрости».
- Эй, полегче, парень! - попросил дежурный полицейский, толстый и неповоротливый. - А то посидишь в обезьяннике, охолонешь.
У меня в сумке загудел телефон, поставленный на беззвучный режим.
- Привет, - сказала я, едва взглянув на номер абонента. - Ты что- то хотел? Я в суде.
- Привет, - отозвался Артем приглушенно. - Тогда я быстро. Хочешь завтра на концерт Гармарны сходить? У меня есть два билета.
- У меня дежурство, - вздохнула я, отходя в сторону. - До пяти я занята.
- Не проблема, - тут же отозвался он. - Я заеду за тобой на работу. Как раз успеем до концерта перекусить. Так что, пойдешь?
- С радостью! - хмыкнула я. - До завтра.
Я сидела в консультации, со скуки листая «Юридический вестник» и «Адвокатскую правду», где печатали по большей части пустопорожние статейки о путях реорганизации судебной системы и этических проблемах адвокатуры.
Перевернув очередную страницу «Юридического вестника», я уставилась на знакомую насупленную физиономию и подпись жирным шрифтом: «Адвокат-оборотень покусал судью!»
Я хмыкнула, прекрасно зная пострадавшего. По правде говоря, временами меня саму тянуло его покусать ...
Дочитать, чем закончилась история бедного оборотня (да-да, мне жаль отнюдь не потерпевшего!) я не успела. Дверь распахнулась без стука и влетел до крайности возмущенный гоблин средних лет.
Подбежал ко мне, швырнул на стол кипу фотографий и возопил:
- Полюбуйтесь, что они со мной сделали!
Я вгляделась и поперхнулась . На всех фото одно и то же: снятый в разных ракурсах половой член.
- И зачем мне... это?
Можно подумать, ничего подобного я не видела. Даже размеры, прямо скажем, не впечатляли.
- Да вы что, не видите?! - выкрикнул гоблин. - Он же меня изувечил! Вы смотрите, смотрите на фотографии. Или хотите, я вам так покажу?!
Разумеется, подобное... хм, зрелище меня вряд ли шокировало бы. Однако стоит представить, как в кабинет кто-нибудь заходит, а клиент стоит напротив меня с расстегнутой ширинкой... Чего доброго, я приобрету славу адвоката, который обслуживает клиентов во всех смыслах.
- Не нужно! - Побольше льда в голосе и смотреть прямо в глаза. - Лучше заберите это, - я кивнула на рассыпанные фотографии, - и объясните своими словами.
Выяснилось, что посетитель работал на заводе и что-то не поделил со своим начальником. «Я всегда готов отстаивать правду и справедливость!» - гордо заявил клиент, что в переводе на нормальный язык означало, что он частенько кляузничал. Понятное дело, остальным это не нравилось, и однажды дошло до драки.
Кто прав, кто виноват, приехавшая полиция определить затруднилась. Тем более что повреждения у них были равной степени тяжести: начальнику пришлось сращивать поломанные ребра, а моему клиенту... ампутировали одно яичко.
Следователь никак не мог решить, кто же из двоих обвиняемый, а кто потерпевший...
- Вы только представьте, как я натерпелся! - утирал скупую мужскую слезу гоблин. - Мне больно ходить в туалет, а с женщинами...
- Благодарю, давайте без подробностей, - остановила я прочувствованный рассказ. - Вам следует обратиться в прокуратуру с жалобой на действия следователя. Я сейчас запишу вам адрес и телефон...
И быстренько накарябала на бумажке обещанные контактные данные, а потом решительно выставила его вон. Даже визитку не дала - незачем районной прокуратуре знать, кто им подкинул такую подлянку...
День шел своим чередом. Консультации, иски, коллеги... Я считала минуты до пяти часов, чтобы сбежать на концерт.
Но концерт явился прямо ко мне.
Когда дверь распахнулась в очередной раз - за двадцать минут до конца рабочего дня! - я рылась в комментариях к уголовному кодексу в части тонкостей квалификации умышленного причинения вреда здоровью.
- Тут она! - ликующе выкрикнул ввалившийся в кабинет смутно знакомый гном. И покачнулся.
- Пусти, - отпихнул его с дороги недоброй памяти Дурин Мастерсон. - Я щас сам этой!..
Говорил он невнятно, а уж амбре! Неосторожную муху снесло перегаром.
Первый неловко посторонился - проход у нас был узенький - пошатнулся и схватился за стену. Его тоже явно штормило. Третий приятель воздвигся в дверях и растопырил руки. Видимо, перекрывая мне выход.
И что делать? Диспозиция - хуже не придумаешь. Я за столом в углу, окно высоко, двери далеко. На помощь звать? Без толку. Позвонить я не успею...
Увы, не только я это понимала.
- Думала , тебе все с рук сойдет? - протянул Дурин со смаком и попытался схватить меня за грудки.
Нарочито медленно, давая время нырнуть под стол.
Прятаться я не стала , вместо этого громко захлопнула перед носом Дурина уголовный кодекс. Резкий звук вынудил гнома отшатнуться.
- Вот с... - процедил он.
Не нравится? А вот это понравится ещё меньше!
Я наискось, почти без замаха, врезала ему кодексом по уху. Увесистый томик не подвел: Дурин взвыл и схватился за голову.
- Эй, ты чего это, - пробормотал его приятель, вытаращившись на меня, как на мышку, которая набила морду кошке. - Ты зачем это?..
Надо было развивать успех.
- Тревожную кнопку я нажала! - соврала я, стараясь делать это уверенно. - Через пять минут тут будет полиция и...
Договорить я не успела.
Того, что стоял в дверях, дверью же и снесло. Второй едва успел оглянуться, как браслет на руке Артема сверкнул - и гном, побледнев, осел на пол.
Дурин - не иначе, сдуру - опять промычал что-то про, кхм, самку собаки... И улетел в угол от хука справа.
- Ты в порядке? - спросил Артем и осторожно, как стеклянную, взял меня за плечи.
- В полном. - Я прерывисто вздохнула и призналась: - Только перепугалась ужасно.
Теперь, когда угроза отступила, меня запоздало начало колотить.
Артем покосился на «мстителей» так, что на их месте я бы не приходила в себя подольше. Лежащих-то он бить не станет!
Мстители смирно лежали в живописных позах. Дурин скорчился в углу, его «придверный» приятель разлегся на стульях для посетителей, а второй валялся прямо на полу и дрожал.
- Чем ты его? - осведомилась я с чисто научным интересом. Вдруг я тоже так смогу? Пригодилось бы.
- Давление понизил, - отозвался Артем равнодушно. - Со мной всегда парочка артефактов на всякий случай.
- Опасные вы люди, кардиохирурги, - пробормотала я уважительно и потянулась за телефоном. - Придется все-таки вызвать полицию.
Был у меня соблазн сложить их стопочкой в коридоре и сделать вид, что так и было.
Увы, увы. Наш арендодатель такого украшения недвижимости не оценит...
На концерт мы, само собой, не попали. Пришлось сначала ждать полицию (которая нас, конечно, бережет, но не очень-то расторопно), потом долго объяснять, кто эти типы, какие у них ко мне были претензии, что случилось ...
При этом полицейские нет-нет, а косились то на меня с кодексом в обнимку, то на каменно спокойного Артема.
- Чем это вы его? - уважительно поинтересовался старший патруля, кивая на скорчившегося на полу типа. С двумя другими вопросов не возникло, там следы (двери, кулака и кодекса) налицо. И на лице.
Надо сказать, с Артемом люди всегда на «вы» и очень вежливы. Еще бы, с таким-то громилой!
- Артефактом, - объяснил он коротко, продолжая обнимать меня за плечи. - Купирует гипертонический криз. Эффект кратковременный, на час максимум.
- Артем - доктор, - влезла я, поскольку даже проблеска понимания на лице патрульного не промелькнуло. - Кардиохирург.
- А-а-а! - просветлел полицейский и рукой махнул. - Ну тогда хорошо, хоть не скальпелем.
Друг пожал широченными плечами.
- Бить я их опасался, боялся не рассчитать силу. Пришлось использовать нетравматичные способы.
- Э-э-э-э, - протянул патрульный и покосился на уложенных в рядочек жертв «нетравматичных способов». - Погодите, но этому-то в челюсть прилетело!
- Взбесил. - Артем сжал губы и нехорошо так прищурился. - Он Анну тронул.
С ответом на это патрульный не нашелся, лишь уважительно покачал головой.
- Парни, этих - упаковываем. Вам тоже придется проехать с нами для дачи пояснений.
Со мной он тоже, кстати, держался очень вежливо.
Я не громила, конечно, но... Кодекс иногда пострашнее скальпеля будет. Во всех смыслах.
Домой Артем отвез меня уже в девятом часу. Окна моей квартиры гостеприимно светились .
- Заходи, - предложила я и рукой махнула. - хоть чаем тебя напою. С пирожками.
Животами мы забурчали в унисон...
В квартире было тихо. И пахло как-то подозрительно: дымом, чем-то приторно сладким и еще, кажется, воском.
- Разувайся и проходи, - махнула рукой я, оглядываясь в поисках Ната. Куда же он подевался?
Артем стащил туфли и с каким-то странным выражением лица разглядывал злосчастные мужские тапки, будто не решаясь к ним прикоснуться.
- Бери, - разрешила я и придвинула к нему обувку. - Это Ната, он не будет возражать.
Артем поднял брови и хмыкнул.
- Ната? А размерчик скорее на меня.
И впрямь, тапки оказались ему впору.
- Потом расскажу, - пообещала я рассеянно. - Проходи в гостиную, я сейчас...
Я заглянула на кухню, но домового не оказалось и там.
- Нат куда-то... - начала я, заходя следом за Артемом в гостиную, и осеклась.
- Бурная у тебя личная жизнь, - заметил он, кивнув на люстру.
- Нет, это у меня домовой-идиот! - прошипела я и рявкнула: - Нат!
- Что? - буркнул возникший наконец в дверях домовой, от которого оглушительно - и крайне подозрительно! - пахло дымом и чем-то приторно-сладким.
- Это - что?! - Я ткнула пальцем в свисающие с люстры трусы. Алые, с кружавчиками.
Взгляд Ната вильнул.
- Ну-у-у-у, - протянул он, подбоченился и перешел в наступление: - Ты же говорила, что сегодня идешь на концерт и дома будешь поздно!
Я вздохнула и возвела очи горе. То есть чего я не знаю - о том у меня голова не болит?
- Что за день? Сначала меня пытались избить, потом пришлось три часа проторчать в полиции, а мой домовой вместо ужина собирается пичкать меня какими-то сомнительными ритуалами!
Нат виновато потупился и шаркнул ножкой.
- Я сейчас! Мигом...
Его прервал настойчивый звонок в дверь. Кого там принесло в девять вечера в пятницу?
Я распахнула дверь рывком - и уперлась взглядом в шикарные алые розы. Точь-в-точь, как проклятые трусы.
- Анна, - бархатистым голосом проворковал Шемитт, пытаясь всучить мне этот колючий веник. - Я не должен был приходить, но не удержался. Давайте поужинаем вместе?
Я покачала головой. Меня охватил странный ступор. Многовато событий для одного вечера.
- Тогда просто покатаемся, - не отставал Шемитт. - Альвхейм очень красив ночью, особенно с высоты драконьего полета. Мы можем...
- Простите, я занята! - заявила я, захлопнула дверь у него перед носом и поплелась обратно в гостиную.
хотелось просто лечь - и отключиться.
Артем устроился в кресле и отчего-то хмурился, зато домовой прямо-таки лучился улыбкой.
- Ну вот! - приосанился он. - А ты говорила - не сработает! Уже вон, двое.
Мне невыносимо захотелось стащить с ноги тапок - и запустить им в сияющую физиономию Ната.
Работы летом мало: все разъезжаются по морям. Судьям за вредность - работы и личную - положено аж шестьдесят пять дней отпуска. Дела они стараются или закончить весной, или перенести на осень. Клиентам тоже не до адвокатов, они озабочены дачами, жарой и скучающими на каникулах детишками.
