— По-твоему, вот так проводится мозговой штурм?! — воскликнула Сандра.
— Типа, похоже, — простонал из-за барабанов Рома. — У меня, короче, сотрясение мозга уже есть. Верняк.
— Во! — указал я в его сторону кружкой. — Слышь, чего малой говорит?
Сандра покачала головой. Кажется, она уже начала жалеть, что заняла пост менеджера.
Дверь распахнулась, внутрь дома влетел Лимузин.
— Хозяин, я принёс дров, как ты просил! — выдохнул он, и из его инвентаря высыпалась охапка дров. — И я ушёл от погони, хозяин. Вернее, они сами отстали. После двух поворотов они поняли, что не знают, чего от меня хотят.
— А дрова ты сп**дил? — поинтересовался я.
— Мне пришлось, ведь у меня почти не оставалось сдачи… Я так устал, хозяин. Можно мне полакомиться этими прекрасными растениями, которых так много вокруг?
— Нельзя! — потрепал я осла по холке. — Молодца, Лимузин.
— Охереть, Мёрдок, — прокомментировала Сандра. — Мне сперва показалось, что после запоя твоя разрушительная мощь утихла. Но она, кажется, умножилась на два.
Только на два?! Оскорбление… Но ничего. Мы ещё всем покажем.
Ну, я.
В музыке есть моменты, когда… В общем, когда недостаточно просто заниматься музыкой. Под этим предлогом Сандра спасла от моего вдохновляющего присутствия мою группу и уволокла меня наверх, в мою комнату. Закрыла дверь.
— Правильно, — согласился я с ней. — Мне как раз надо потрахаться.
— Нет! — взвизгнула Сандра и шарахнулась. — Мёрдок, фу! Отставить! На меня не действует твой быдло-метод обольщения!
— Да ладно врать! — Я спустил штаны. — Всё действует. Давай! Уже десятый трек, а я до сих пор не наразвратничал. Бухать — бухал, дебоширить — дебоширил. Даже на гитарке малёху потренькал, чтоб не забывали, что музыкант. А вот поразвратничать не успел. Этак мы всю фанатскую базу растеряем нахер.
В руке у Сандры появилось копьё.
— К насилию склоняешь, — догадался я. — Знаешь ведь, что я принципиально не плачу за секс, а значит, и штраф за это дело платить застремаюсь. Какое коварство. О женщины, вам имя — пидарасы…
— Мёрдок, у тебя капитально уехал крышак, — сказала Сандра, запрыгнув с ногами на мою кровать, поскольку это был самый дальний от меня угол комнаты. — Я не знаю, что случилось, но это дикая жесть. После Даймонда ты был нормальным, даже лучше, чем нормальным. А потом вдруг — бах! — и всё накрылось. Ты в запой вошёл уже не собой, а вышел каким-то вообще непонятным. Слушай, я знаю, что ты крутой и всё такое, но, может, ты со мной поделишься? Я ведь вижу, что-то происходит.
Я помрачнел и натянул штаны. Происходит… Да уж, происходит тут. Но не рассказывать же Сандре про Ингу. Это, бля, совсем поехавшим быть надо.
— Всё со мной нормально. Ну, выпил…
— Мёрдок, ты годовой лимит выпил.
— Мой лимит, хочу и выпиваю.
— Годовой лимит города!
— Срать мне на этот город.
— А не надо бы тебе на него срать! Если ты хочешь, чтобы этот город приходил на твои концерты и покупал твои записи. Ещё раз объясняю: здесь не та ещё жизнь, когда люди приходят слушать, как их со сцены кроют х*ями. Они просто разницы не видят между пьяным Мёрдоком, который выступает на сцене, и пьяным Мёрдоком, которого можно встретить за углом.
— Так в этом и есть фишка. Я такой, какой есть, я не меняюсь и не лицемерю!
— Окей, на пальцах объясняю. Видишь средний? Не катит твоя фишка! И если бы ты хоть немного шевелил мозгами, ты бы понял это уже давным-давно. Хочешь заявить о себе в искусстве — относись сам к себе, как к произведению искусства. Ты видел картины Дерека?
— Видел. Говно, — сказал я, не очень представляя, что там у Дерека за картины.
— Ты видел картины, но не видел, как он стоит за мольбертом, как он бухает, машет хреном перед камерой или ещё чего похуже. Мёрдок, люди здесь не хотят реалити-шоу. Как бы тебе ни хотелось верить в обратное, но у создателей что-то получается. Этот мир уже во многих отношениях лучше реального. Например, здесь людям не хочется тратить время на созерцание бессмысленных реалити-шоу, они не читают тупых книжек про то, как дегенерат-военный попал в тело подростка в другом мире и начал трахать всех девок, побеждать врагов и возглавлять кланы. Люди в кои-то веки задумались о душе. А ты тычешь им хреном в рожу и называешь пидарасами.
— Сандра, ты откуда такая умная? — возмутился я. — Ты чего, пока я бухал, книжки читала, что ли?
Вместо ответа Сандра достала из инвентаря и бросила на мой бутылочный столик книжку. Я присмотрелся. Бабёнка на обложке была — высший класс. Повалял бы такую, да по-всякому, да с выдумкой. Вот надо братцу идею подать — чтоб не только этот убогий конструктор, а чтоб можно было внешность реальных людей копировать.
Это ж какой ништяк! Вот идёшь себе по улице, смотришь — а навстречу, например, Саша Грей. Или Вайнона Райдер образца начала двухтысячных. Или вообще какая-нибудь Мишель Родригез. И ты такой галантно подваливаешь к ней, спрашиваешь: «Не желает ли мадемуазель пое…»
— Мёрдок, ты буквы, буквы читай! — заволновалась Сандра, заметив, как зловеще вспучиваются спереди мои штаны. — Буквы — они, знаешь…
Ещё бы мне не знать буквы.
Екатерина Кононова «Личный бренд с нуля», — прочитал я на обложке.
— Книжков, стало быть, завезли, — сказал я.
— Да, в городе теперь есть настоящий книжный магазин. Собственно, там же, где и был. Вейдер остался владельцем. Мужику свезло — сказочно. Он теперь, как Дон, предприниматель. Может нихрена толком не делать и только получать прибыль.
Угу. Они — предприниматели, мэры, они крутые. А я всё проссал, и музыка у меня говно…
— Я книжку оставлю, ты полистай, там полезное, — сказала Сандра, спустившись с кровати. — Попробую раздобыть газетку или типа того…
— Нахрена? — не понял я.
— Обложку обернуть, — буркнула Сандра. — Книжки беречь надо, знаешь?
Угу. Книжки она бережёт. У самой, поди, в реале в «Колобке» закладка лежала. Ревнивая она, Сандра эта. Не, не буду ей про Ингу рассказывать. Вот Дону расскажу. Надо сказать ему, чтоб выходной взял. Пойдём в квест какой-нибудь живописный, пикничок устроим. Костерок, водочка, шашлычки, все дела. Чисто мужской компанией. Может, и Дерека возьмём. А этих вот, Рому, Иствуда — не. Детсад же ещё. Совсем не та атмосфера.
— Так, Мёрдок, — сказала Сандра, — а теперь садись за стол…
— За какой ещё, нахрен, стол? — не понял я.
— Очень хорошо, что ты сам начал этот разговор, Мёрдок. Итак, бери молоток, доставай дерево…
Сандра действительно заставила меня сколотить письменный стол.
Я ещё ржал над ней. Потому что когда она говорила «письменный стол», то губы заканчивали шевелиться раньше, чем я дослушивал фразу до конца. Я даже Рому позвал, и тот даже пришёл.
— Типа чё? — спросил он, опасливо просунув тупую голову в мою комнату.
— Зырь, — велел я. — Сандра, скажи «письменный стол»?
— Письменный стол, — устало произнесла Сандра.
— Херасе! — выпучил глаза Рома. — Чё за мистика?
— Письменный стол по-английски — desk, — пояснил я. — Так она и говорит. А мы слышим расшифровку. Сандра, скажи «кататься на лыжах»?
— Нахер иди, Мёрдок! — вспылила Сандра. — А ты — дверь закрой с той стороны! Не мешай взрослым разговаривать.
— Сами позвали же, — обиделся Рома, но скрылся.
В общем, стол я честно сколотил. Потом сколотил стул. Кипу бумаги, чернильницу и перьевую ручку Сандра мне подарила. «В честь выхода из запоя», — торжественно объявила она.
Хорошая она всё-таки…
Итак, вот я сижу за столом, в руке у меня ручка, передо мной чистый лист. Сандра валяется на моей кровати с книжкой. Бредовая какая-то ситуация… Какого хрена на моей кровати одетая баба с книжкой, что я себе позволяю?!
— Мёрдок, не отвлекайся! — прикрикнула Сандра.
Я заставил себя сосредоточиться на листе бумаги.
Итак, задача: описать свою целевую аудиторию, её ценности, её… В общем, на что у этой целевой аудитории встаёт х*й.
Добравшись до этой конкретной мысли, я обрадовался. Макнул ручку в чернильницу и нарисовал посреди листа символический х*й. Макнул ещё раз и, для понятности, подписал: «х*й». А то я ж не Дерек, у меня с художественными талантами туговато.
