— Эй, — говорю я мягко.
Он поворачивается и смотрит на меня.
— Привет. Почему не спишь? Уже поздно.
— Сейчас только десять, мне приснился кошмар.
Его лицо такое отрешенное.
— Мне жаль.
Боже, куда делся мой муж?
— Джерард, мы можем поговорить?
Он вздыхает и проводит рукой по волосам.
— О чем?
— О том, что происходит. Между нами.
— Я не знаю, о чем говорить, Люси. Все усложнилось после того ужасного дня, и не думаю, что это как-то связано с тем, что ты видела.
— Пожалуйста, не начинай снова, — прошу я.
Его взгляд встречается с моим.
— Ты все еще веришь, что он реален. Думаешь, я не вижу этого по твоему лицу? Я смотрел историю поиска в Google.
Я делаю шаг назад.
— Ты проверяешь меня.
— Ты все еще ищешь его и отказываешься от помощи. Что же мне, по-твоему, остается делать?
— Доверять мне! — резко отвечаю я.
— Нет, — бормочет он. — Я не доверяю тебе, и меня до смерти тошнит от твоей одержимости этим несуществующим человеком и уже достало, что ты отказываешься от помощи.
— Это не так, — говорю я, скрестив руки. — Я не разговариваю с тобой об этом, потому что ты до сих пор заставляешь меня чувствовать себя виноватой.
— Хочу, чтобы ты прекратила это.
Я вздрагиваю.
— Прости?
— Хочу, чтобы ты перестала думать о нем, говорить о нем и искать его.
— Нет, — просто отвечаю я. — Он спас мне жизнь, но что более важно, поддержал, когда я больше всего нуждалась в этом.
Он прищуривается.
— В самом деле?
От того, как он сейчас разговаривает со мной, насмехаясь, ярость закипает во мне, и я выплевываю:
— Да! Когда я посадила розу для нашего ребенка, и ты уехал, потому что твоя работа была важнее, впрочем, как и всегда.
Его лицо краснеет, и я знаю, мои слова ранят его. Я не беру их обратно, по большей части из-за того, что не могу, но также из-за того, что мне это не позволяет гордость.
— Теперь ты еще и воображаешь, что видишь его.
Воображаю. Я не могу так больше.
— С меня хватит.
Я поворачиваюсь к нему спиной и слышу, как отодвигается его стул.
— Серьезно, Люси. Если ты воображаешь, что видишь его, то тебе требуется больше помощи, чем я могу дать.
— Он настоящий! — кричу я так громко, что сама себя пугаю. От испуга я поднимаю руку и зажимаю себе рот.
— Завтра позвоню врачу. Я не могу так больше, — его голос холоден.
— Что? — шепчу я.
— Тебе нужна помощь. Если ты не хочешь принимать ее, я сделаю так, чтобы ты получила ее, так или иначе.
Я поворачиваюсь на дрожащих ногах и выскакиваю из комнаты. Он зовет меня, но я не останавливаюсь. Не могу остановиться.
Мне нужно выбраться отсюда.
Я направляюсь к бейсбольному полю.
Меня не было здесь с той ужасной ночи, но сегодня пришло время вернуться назад и столкнуться с воспоминаниями лицом к лицу. Может, здесь будет что-то, хоть что-нибудь, что даст мне ответы, которые ищу, или я просто хватаюсь за соломинку, потому что не вижу другого выхода. Когда я подъезжаю, идет дождь. Он падает крупными каплями и стекает по лобовому стеклу, когда я припарковываю машину на пустой стоянке. Вокруг никого нет, но все до сих пор огорожено полицейской лентой.
Дрожащими руками я открываю дверь и без раздумий выхожу навстречу ледяному дождю. Взглядом я внимательно осматриваю темный стадион и иду к нему. Мои ноги замирают на тротуаре. Я останавливаюсь напротив входных дверей, которые полностью перекрыты, и просто смотрю на них. Шум, воспоминания, боль — все это всплывает в моей голове, словно кошмар.
Крики. Выстрелы. Люди плачут и умоляют.
— Хантер? — хриплю я.
— Да, Люси?
— Чего они хотят?
— Не знаю, дорогая.
Я опускаюсь на колени у ворот, пальцами нащупываю мягкую траву и рыдаю. Я разрываюсь на кусочки, а потом просто все отпускаю, как и ту девушку, которой была когда-то. Теперь я знаю, что никогда не стану ею снова, и она никогда не станет мной. Я другой человек, и не могу больше притворяться, что это не так. Мой брак разрушился. Не могу больше делать вид, что все в порядке.
Дождь продолжает усиливаться, становясь беспощадным, и я понимаю, что промокла до самых костей. Но мне все равно. Я продолжаю сидеть на земле, плачу, трясусь, промокаю насквозь, потому что это единственное, что может мне помочь.
Вдруг сильные руки обхватывают меня.
На секунду я цепенею. Мое тело отрывается от земли.
Я начинаю извиваться, истерично плачу и пытаюсь разглядеть человека, удерживающего меня.
— Люси, маленькая, тихо.
Хит.
Всегда старается быть героем.
Всегда появляется, когда его не ждешь.
Как кто-то может быть успешен и в том, и в другом?
Я издаю наполненный болью пронзительный вопль и цепляюсь за него. Я обхватываю его шею крошечными руками и держу, прижимая лицо к его груди, сжимая его, будто он единственное, что дает мне силы дышать. Он ведет меня к моей машине, но я в такой панике, что не могу ничего делать, кроме как хвататься за него всем, чем только могу.
— Успокойся, дорогая.
Я цепляюсь за него еще сильнее, пальцами сжимая рубашку.
— Люси, посмотри на меня.
С большим усилием я отклоняюсь назад и поднимаю на него взгляд. Он пристально смотрит на меня сверху вниз. Фонарь на стоянке освещает его лицо, и в этот момент я понимаю, насколько сильно все это время мне было необходимо увидеть его. Эти глаза. Этот рот. Волосы, спадающие на лоб. Мне следовало повернуться и посмотреть на него тогда в парке. Мне следовало запечатлеть его в своей памяти.
— Все думают, что я сумасшедшая, — рыдаю я. — Муж заставляет обратиться к врачу.
— Ты должна успокоиться, ради меня.
— Я не могу. Не могу. Я пытаюсь, но не могу. Никто мне не верит. Мне так одиноко. Так страшно.
Мы смотрим друг другу в глаза. Он так красив.
— Твоя семья просто пытается заботиться о тебе. Что бы ты делала на их месте?
— Они думают, я сошла с ума! — плачу я.
— Ты не даешь им выбора.
— Нет, это ты не даешь мне другого выбора, — я плачу и толкаю его в грудь. — Почему ты поступаешь так со мной? Зачем продолжаешь возвращаться? Если не хочешь, чтобы я была в твоей жизни, не нужно возвращаться и делать все еще хуже.
В его глазах вспыхивает сожаление.
— Я говорил, чтобы ты не искала меня.
Мой плач становится сильнее, тело дрожит.
— Тогда прекрати появляться из ниоткуда и делать все еще запутаннее.
— Я продолжаю приглядывать за тобой, потому что не хочу, чтобы ты наделала глупостей.
— Почему? — кричу я, отступая назад, и смотрю на него снизу вверх.
Он изучает мое лицо.
— Потому что знаю, что ты ищешь меня и продолжаешь говорить обо мне. Ты должна прекратить.
— Если скажешь, как связаться с тобой, я перестану.
— Сейчас я не могу присутствовать в твоей жизни, как и в жизни кого-либо еще. Неужели не понимаешь? Я не могу сказать ни твоей семье, ни кому-то другому кто я.
— Почему? — со злостью выкрикиваю я.
— Просто поверь, что все так, как и должно быть. Прекрати говорить обо мне, Люси. Прекрати искать меня. Мне известно о письме на стадион.
Я вздрагиваю.
— Просто пыталась выяснить, реален ли ты.
— Дай мне руку.
Он берет меня за руку и прикладывает к своему сердцу.
— Чувствуешь? Это бьется сердце. Ты не сумасшедшая. Я настоящий. Я был там с тобой, я присматриваю за тобой, делаю все возможное, чтобы быть в твоей жизни, когда могу, но ты все усложняешь. Ты должна привести себя в порядок, и, может, в один прекрасный день я смогу узнать тебя по-настоящему. Но не сейчас.
— Я не хочу приводить себя в порядок. Я больше ничего не хочу.
— Ты должна попробовать, маленькая Люси.
— Не могу, — заикаюсь я, и мое лицо становится красным от смущения.
Он отводит взгляд и смотрит куда-то вдаль.
— Мне нужно идти.
— Нет, — плачу я, отчаянно хватаясь за него. — Пожалуйста, не уходи снова. Я не могу жить с этим. Это сводит меня с ума.
— Я должен, — говорит он, отцепляя мои пальцы от рубашки.
Я плачу сильнее. Мое тело содрогается.
— Боже, мне очень жаль, милая, — бормочет он, наклоняясь и целуя меня в лоб. — Но у меня нет выбора — я ненавижу это так же сильно, как и ты.
Что-то острое вонзается в шею, и мне становится дурно.
— Пожалуйста, просто поверь мне. Так будет лучше.
Глова кружится, и я больше не чувствую холода.
— Не оставляй меня снова, мгновение.
— Мгновение? — шепчет он, или мне это только кажется.
— Мимолетное мгновение. Ты уходишь так же быстро, как и приходишь. Словно мгновение, которое я не могу удержать. Пожалуйста, позволь мне удержать его.
Теплые губы касаются моего лба, а затем все вокруг меркнет.
Я просыпаюсь одна в своей машине, которая все еще припаркована около бейсбольного стадиона.
Сейчас день.
Я моргаю и сажусь, осматривая свою одежду. Я не узнаю рубашку, которая на мне, но штаны те же. Сжимая ткань пальцами, я подношу ее к своему носу, вдыхая. Хит. Это его рубашка. Это был не сон. Слезы наполняют мои глаза, и я тянусь и потираю шею. Он вколол мне наркотики? Переодел в свою рубашку? Не понимаю. Почему он сделал это?
Я осматриваюсь вокруг. На парковке по-прежнему пусто, будто ничего и не случилось. Но его рубашка — доказательство того, что все было на самом деле. Я потираю лицо, пытаясь вспомнить, о чем он говорил, но мысли путаются, все как в тумане. Но я точно знаю, что он был здесь. Он снова говорил, чтобы я перестала искать его, но при этом продолжал появляться из ниоткуда. Как, черт возьми, я должна понимать это?
