Я поворачиваю ключ, завожу машину и бросаю взгляд на телефон, который все еще лежит на пассажирском сиденье. Я беру его и вижу, что он включен. Я прищуриваюсь и подношу его ближе к лицу. Я выключала его. Знаю, что сделала это. Я разблокирую экран, и открывается приложение «Мой блокнот». Я вижу слова, и сердце колотится, когда я читаю их.
Я так же хорош, как и мгновение, маленькая Люси.
Ты должна отпустить меня.
Однажды мы снова встретимся.
Но не сейчас.
Я глотаю комок, образовавшийся в горле, и нажимаю кнопку «Сохранить».
У меня больше нет ни сил, ни воли, чтобы покинуть его.
Я включаю передачу и еду домой. Я знаю, что должна делать; так будет честно. Джерард заслуживает лучшего, и женщина, которой я теперь стала, уже не та, на которой он когда-то женился. Не честно заставлять проходить его через это.
Сама мысль о том, что я собираюсь сделать, ранит. Она поселяет боль в моем сердце, которую я никогда не хотела чувствовать. Раньше я думала, что никогда не смогу никого полюбить так, как полюбила его. Я действительно верила, что это никогда не изменится.
Но это произошло.
Обстоятельства перевесили мои чувства и разрушили их.
Дорога до дома занимает двадцать минут, и весь путь слезы наворачиваются на глаза. Я ненавижу то, что собираюсь сделать, но должна быть честной с ним. Должна его отпустить. Может быть, когда все это закончится, я пойму, что совершила ошибку, но сейчас Джерарду больше не принадлежит мое сердце. Он заслуживает гораздо большего, кого-то лучше, чем я.
Я выхожу из машины и иду внутрь. Джерард стоит спиной ко мне около кухонной стойки, положив руки на нее.
— Я видел твое письмо, — голос Джерарда поражает меня — холодный, сломленный, и пустой. Он сдался. Тоже. Я не могу винить его за это.
— Джерард, — шепчу я, входя на кухню.
— Почему ты отправила его? Почему сделала это, ты же знаешь, что мне от этого не по себе?
— Потому что мне нужно найти его. Я отправила его, когда вышла из больницы… — говорю я, глядя на руки.
Он поворачивается и смотрит на мою рубашку.
— Чья это рубашка?
— Я была на бейсбольном стадионе прошлой ночью, и встретила его там.
Его лицо искажается от раздражения.
— Так ты спала с ним?
— Нет, — плачу я, дернувшись назад. — Нет, конечно, нет. Боже, Джерард. Я была не в себе, промокшая от дождя. Он сказал, что не может видеться со мной, и вколол что-то. Я проснулась сегодня утром в машине, одна.
Его лицо искажается.
— Он вколол тебе что-то?
— Да.
Он печально качает головой.
— Где ты на самом деле взяла эту рубашку, Люси?
Я открыла рот.
— Я только что тебе сказала.
— Это неправда.
— Правда, — огрызаюсь я. — Так все и было.
— Значит, этот тайный незнакомец нашел тебя промокшую, вколол что-то, переодел и исчез?
— Да!
Он качает головой и хмурит брови, глядя на меня в ужасе.
— Ты сама-то слышишь себя? Тебе нужна помощь. Ты выдумываешь истории, которые совершенно нереальны.
Мое сердце колотится так сильно, что я могу слышать его стук.
— Я не вру, Джерард.
— Перед тем как приехать, ты взяла рубашку другого человека и сочинила эту историю, чтобы заставить меня поверить в нее… честно говоря…
— Я говорю правду. Он был там!
— Его не существует, — он кричит так громко, что я вздрагиваю. Джерард очень редко кричит на меня. — Его, черт возьми, не существует, Люси. Тебе нужна помощь. Твою мать, тебе нужна помощь.
Я разворачиваюсь.
— Нет! — плачу я. — Не нужна. Я просто хочу, чтобы ты верил мне.
Он отклоняется, все его тело неподвижно.
— И поэтому ты преследуешь другого человека?
Я качаю головой.
— Сейчас речь не о тебе и твоей ревности.
— Я ревную? — рычит он. — Конечно, я ревную. Ты дома, но на самом деле где-то далеко. Твои мысли все время возвращаются к нему, я вижу это. Твое внимание сосредоточено на нем. Это все, о чем ты думаешь. А как же я? Как же мои чувства?
— Мне не все равно на твои чувства, — кричу я. — Я переживаю, Джерард. Я хотела бы забрать твою боль, но это очень трудно, когда ты отказываешься поддерживать меня.
— Хочешь, чтобы я поддерживал твою потребность преследовать несуществующего человека?
Я качаю головой.
— Я не могу сделать этого. Не могу.
Его глаза вспыхивают.
— Я могу, Люси. Ты моя жена и я хочу помочь тебе, но не смогу этого сделать, пока ты сопротивляешься. Готова ли ты сделать так, чтобы все было как прежде?
Я изучаю его.
Действительно изучаю.
Он просит меня отпустить это навсегда. Просит признать, что Хита не существует и просто двигаться дальше.
Притворяться.
А значит, лгать себе и ему, но это несправедливо.
Я не могу дать моему мужу то, чего он просит.
— Нет, Джерард. Я не готова отпустить это, и ты заслуживаешь лучшего вместо того, чтобы мириться с этим.
Он смотрит на меня с сожалением, потом качает головой.
— Я не могу здесь больше находиться.
Мое сердце колотится, реальность одолевает меня.
— Нет, я так не думаю.
Его лицо искажается.
— Ты не та женщина, на которой я женился, и пока не получишь необходимую помощь, я ничего не смогу сделать.
— Слишком для «и жили они долго и счастливо», не так ли? — бормочу я, пытаясь подавить слезы.
Он проводит рукой по волосам.
— Ты просишь меня смириться с этим, но я не могу. Я настаивал на том, чтобы ты получила помощь, но ты отказалась. Я пытался быть здесь рядом с тобой, но ты не подпускаешь меня к себе. А я не могу помочь, если ты не хочешь принимать мою помощь, но и не могу сидеть и смотреть, как ты гоняешься за другим человеком.
Я качаю головой, мне так больно, что я едва могу дышать. Знаю, это к лучшему, но слышать, что мы оба так легко сдались нестерпимо и причиняет боль, и я понимаю, что все делаю правильно. У нас был идеальный брак, но только на первый взгляд. Когда дело дошло до трудностей, ни один из нас не был готов бороться.
Все к лучшему.
— Это к лучшему, — говорю я ему. — Для нас обоих.
— Обещай, что обратишься за помощью. Я боюсь оставлять тебя в одиночестве, пока ты веришь в существование человека, которого нет.
— Он существует, — отчаянно спорю я.
— Нет, — он вопит так громко, что я вздрагиваю. — Он нереален. Тебе нужна помощь.
— Джерард, давай не будем продолжать этот разговор. И так понятно, что ни один из нас не готов понять другого.
Он смотрит на меня с грустью.
— Думал, мы одно целое. Я ошибался.
От этих слов мне становится больно. Очень.
Он разворачивается, хватает свои ключи и исчезает за дверью, захлопнув ее так громко, что затряслись окна.
Я опускаюсь вниз на пол и рыдаю.
Вот так и наступил конец моей жизни, и теперь я разлетаюсь на тысячу мелких кусочков.
Телефон звонит, не переставая.
Но мне все равно.
Это сестра Джерарда. Как всегда там, где он. Она ненавидит меня. Всегда ненавидела. Они с Джерардом очень близки, и когда он женился на мне, она решила, будто я отняла его у нее. И тут же затаила обиду, хотя моей вины в том, что он влюбился в меня, не было. Она никогда не была со мной мила, и теперь будет пытаться получить свою выгоду из разворачивающейся драмы между нами. И даже подогреть ее.
Мне не хочется отвечать на ее звонок.
Я отключаю телефон и с воплем бросаю его об стену. У меня больше нет сил. Я встаю, на дрожащих ногах бреду в спальню и вытаскиваю чемодан. Упаковав сумку и отыскав ключи от машины, закрываю дом и ухожу искать отель в городе. Туда, где никто не сможет меня найти и побеспокоить.
Телефон оставляю в доме на полу.
Мне нужно время. Нужно привести мысли в порядок и, только убравшись подальше отсюда, я смогу с ними разобраться.
Разместившись в номере гостиницы, я достаю ноутбук и проверяю почту. Там письмо от бейсбольного стадиона. Они ответили, что ничем не могут помочь. Ну, конечно. После встречи с Хитом прошлой ночью, моя степень разочарования и безысходности достигла рекордно высокого уровня.
Разве он не понимает, что каждый раз после того как уходит, я только сильнее пытаюсь разыскать его? Я открываю поисковик и пытаюсь найти религиозную группу, которая причастна к этому кошмару. Я читаю статьи и, в конце концов, выясняю, где они находятся. Хит что-то знал о них. Будет ли он там?
